- Черт возьми, ведь он горький! И твёрдый, как подмётка! - закричал он, отплёвываясь.
- Конечно. Но это как раз то, что им нужно. Если их посадить на обычную диету, их придётся отправить в музей…
- И долго вам пришлось разводить это хозяйство? - спросил американский полковник.
- Да. Почти пять лет. К моему удивлению, после введения катализатора в корневую систему пальмы превратились в кремнийорганические всего за два года. Нам пришлось повозиться с их подкормкой. Теперь они дают очень хорошие кокосовые орехи и бананы. Мы сервируем их на десерт.
Все опять засмеялись.
- Вон там помещается кухня. Одного из них мы сделали поваром, и он справляется со своей задачей блестяще. По совместительству он исполняет обязанности садовника.
- Они что же, все вегетарианцы? Или вы иногда кормите их и каменным мясом, или как оно там называется…
- Да, они получают силикатные белки. Для этого мы держим кроликов, овец, кое-какую птицу… Правда, с этим материалом возни очень много. Каждую особь приходится переделывать отдельно… Если мне удастся решить проблему кремнийнуклеиновых кислот…
- Ну что ж, ясно, господин Грабер, - сказал американский полковник. - Пойдёмте обратно. Там, видимо, все уже готово. Значит, решение проблемы наследственности упирается в кремнийнуклеиновые кислоты, которые пока что не получаются, так?
Все скрылись за стеной, и я не расслышал продолжения разговора. Я был основательно встревожен, но ещё не очень хорошо себе представлял, что меня встревожило.
Когда голоса стихли, я обхватил ствол пальмы руками и стал медленно карабкаться вверх. Дерево было покрыто толстым слоем каменистой коры, о которую было легко опираться ногами. С каждой секундой я поднимался все выше и выше, пока не оказался на уровне стены. По стене проходили два ряда колючей проволоки. Наконец я добрался до кроны. Жёсткие листья царапали лицо.
За стеной стояли два строения, похожие не то на гаражи, не то на ангары. В большой ангар вошли все, кроме Грабера. Он повернул назад и скрылся в малом ангаре. Вскоре оттуда медленной, грузной походкой потянулись какие-то люди. Они шли гуськом, друг за другом, едва передвигая ноги. У них был очень странный вид. Их плечи были непомерно широки, шли они с низко опущенной головой. Создавалось впечатление, будто эти люди были высечены из тяжёлого камня. Сбоку шеренги шагал Грабер с длинной тростью и попеременно тыкал ею то в одного, то в другого. Иногда он выкрикивал какие-то гортанные слова, но странные люди не обращали на него внимания. Они шли и шли, скрываясь за широкой дверью большого ангара. Их было человек пятнадцать, все в светлых штанах, оголённые до пояса.
Увидев это шествие, я вдруг все понял. У меня дыхание захватило от ярости. Забыв об опасности, по жёсткой, как металл, пальмовой ветке я прополз над стеной и спрыгнул вниз на глубокий мягкий песок.
Несколько секунд я лежал неподвижно, затем ползком пробрался ко входу в большой ангар. Помещение было освещено только небольшими окнами под самой крышей, и после яркого солнечного света я в первую минуту ничего не видел. Были слышны гулкие голоса, затем я разглядел кучу каких-то ящиков в углу и спрятался за ними,
- Первое испытание не такое уж и показательное, - громко говорил Грабер. - Прошу вас, мистер Улбри, возьмите этот металлический прут и бейте любого из них.
Странные люди стояли в одну шеренгу перед небольшим бассейном посредине ангара. Их лица были бесцветны, бессмысленны. Это были не люди, а каменные статуи, грузные мумии, созданные бесчеловечным гением доктора Грабера. Моё сердце бешено колотилось. Но я ещё не понимал, для чего был поставлен этот чудовищный эксперимент.
- Прямо так и бить? - удивился Улбри, взвешивая в руке тяжёлую металлическую палку.
- Конечно. Представьте себе, что перед вами обыкновенное деревянное бревно. Давайте я вам покажу.
Грабер взял у мистера Улбри прут, подошёл к шеренге, замахнулся и ударил одного из людей по плечу. До боли в глазах я сжал веки. Послышался сухой стук, будто удар пришёлся не по человеческому телу, а по чему-то твёрдому…
- Теперь дайте попробую я.
Послышалось несколько ударов. Я приоткрыл глаза и увидел, как гости по очереди брали железный прут и били по неподвижно стоявшим людям-статуям.
- А вот этот застонал! - воскликнул один штатский.
- У пего ещё не полностью произошло замещение углерода на кремний, - объяснил Грабер. - Через неделю он будет как все.
Когда избиение окончилось и гости вволю наговорились, выражая своё восхищение достижениями доктора Грабера, началась вторая серия испытаний.
- Физиологические процессы в их организме крайне замедленны, - объяснял Грабер. - Для них нормальная температура окружающей среды - это что-нибудь около шестидесяти градусов выше нуля. Если температура ниже, им холодно. Жару они начинают чувствовать при трехстах пятидесяти градусах. Здесь у нас бассейн с нагретым раствором едкого калия. Какая сейчас здесь температура, фрау Айнциг?
- Двести семнадцать градусов, - ответила женщина.
"Так вот она, фрау Айнциг", - подумал я.
- В этом бассейне они сейчас будут с удовольствием купаться. Смотрите.
Грабер зашёл за спину одного из людей и стал тыкать ему между лопаток своей палицей.
- А чем вы их шевелите? - спросил немецкий генерал.
- Электрический разряд высокого напряжения. Ток при напряжении более семисот вольт им не нравится. Здесь у меня в кармане батарейка и небольшой трансформатор.
Человек, которого он подгонял, медленно подошёл к дымящемуся бассейну и грузно прыгнул в жидкость. Вслед за этим послышалось отвратительное, нечленораздельное уханье.
- Купаться здесь им очень нравится, - пояснил Грабер. - Сейчас сюда мы загоним всех, кроме этого, который ещё не полностью оформился.
Один за другим в бассейн прыгнули все. Ангар наполнился гулом нечеловеческих голосов. Густая раскалённая жидкость пенилась, и в ней неуклюже плавали кремниевые существа.
- Им так понравилось, что вы их ничем отсюда не выгоните!
- Это сделать очень просто. Сейчас мы будем наполнять бассейн холодным раствором, и они вылезут сами. Фрау Айнциг, откройте кран.
Через минуту, тяжело переваливаясь через край бассейна, каменные люди начали выбираться из охлаждённой жижи. От их тел в воздух поднимался едкий пар. Кто-то из присутствующих закашлял. Американец попятился в сторону и перешёл на противоположную сторону бассейна.
- Интересно, а могут ли они двигаться в огне? Если, скажем, нужно будет пройти сквозь горящее здание или сквозь пылающий лес. Вы ведь знаете, там, в России, с такой необходимостью во время войны приходилось иметь дело.
Это говорил немецкий генерал, низенький, старый, в очках.
- Могут. Мы делали опыты, и оказалось, что наши лучшие экземпляры в состоянии находиться в пламени до пятнадцати минут. Они могли бы выдержать и больше, но их кровь начинает насыщаться углекислотой, и в ней образуется нерастворимый карбоглобулин кремния, который закупоривает кровеносные сосуды.
- Ну что ж, пятнадцать минут - это не так уж мало.
- А чем вы нас ещё порадуете?
- Последнее, что я вам хочу показать, - это их пулеустойчивость.
- Что?
- В них можно стрелять.
- И это их не…
- Нет. Правда, это относится не ко всем. Пули совершенно безопасны для устоявшихся, так сказать, престарелых экземпляров. Шварц, установите, пожалуйста, пулемёт на той стороне бассейна.
Я с ужасом смотрел, как мой "патрон", доктор химии Шварц, прошёл в дальний угол ангара и вскоре вернулся с ручным пулемётом. Он обошёл бассейн и принялся устанавливать пулемёт совсем рядом с кучей ящиков, за которыми я скрывался. Тем временем Грабер загонял на противоположную сторону бассейна двух человек.
До этого момента мне казалось, что кремниевые существа совершенно безразличны к тому, что над ними проделывают их мучители. Однако теперь было видно, что это не так. Едва появился пулемёт, как строй зашевелился, распался, некоторые стали пятиться назад, послышалось глухое мычание…
- Они боятся! - воскликнул Улбри.
- Да. Это больно. Но, конечно, терпимо. Вот. Теперь можно начинать.
Я почти совсем высунулся из своего укрытия и широко раскрытыми глазами смотрел на страшный расстрел. Вначале Шварц сделал несколько одиночных выстрелов. Те, что стояли у стены, резко вздрагивали… Один из них поднял руку и прикрыл свою грудь. Другой сделал несколько шагов в сторону.
- Теперь дайте очередь, - скомандовал Грабер. Шварц нажал на курок. Дробно прогрохотали выстрелы. Люди у стены встрепенулись и застонали. Я зажмурил глаза. В это время послышался членораздельный голос. Кто-то в шеренге медленно, словно с усилием, произнёс по-немецки:
- Проклятые…
Стрельба прекратилась. И тогда голос стал ещё более явственным:
- Проклятые звери… Изверги… Будьте вы прокляты…
- Это кто? - громко спросил немецкий генерал.
- Это новенький экземпляр, - весело объявил Грабер, - Один наш бывший биолог, Фрёлих. Помните, я вам докладывал. Он здесь решил организовать бунт.
Фрёлих! Фрёлих! Тот самый Фрёлих, который приносил мне на анализ кроличью кровь. Тогда его избил Шварц. И вот что они теперь с ним сделали!
- Будьте вы прокляты!.. - простонал Фрёлих. К нему подошёл генерал и изо всех сил ударил по его лицу железной палкой.
- Будьте вы прокляты… - продолжал говорить немец. Это было страшно. Немецкий генерал избивал своего изуродованного соотечественника! А тот с нечеловеческим упорством продолжал повторять слова проклятья.
В это время послышался громкий хохот Грабера.
- Вот видите! Вы его лупите, а ему все нипочём! Каков, а? Ведь такие устоят против чего угодно!