В семнадцать минут первого с моста съехал и остановился на красный свет большой крытый шестнадцати колесный грузовик. На боку у него было написано:
ГРАСС ГРУЗОПЕРЕВОЗКИ
О.Т.Х.О.Д.Ы.
И тут же вокруг него засновали люди с автоматами. Несколько человек стали на страже, главарь выбросил из кабины водителя. Остальные бросились присоединять к грузовику всякие штуки.
Хоуи наблюдал за ними с безразличием, к которому примешивалась тошнота. Но гражданские вокруг почему-то забеспокоились и начали бегать и кричать.
Один коммандос поднес ко рту мегафон и объявил:
- Внимание! Каждый вторник этот грузовик провозит по улицам нашего города ядерные отходы. Мы намерены остановить это безумие. Для этого мы сейчас начиняем грузовик взрывчаткой. У вас одна минута, чтобы разойтись.
Те, кто еще не двинулся с места - иными словами, извечные зеваки, - теперь порскнули врассыпную.
И Хоуи тоже убежал.
В парке он услышал, как взрыв вскрыл грузовик и разметал его содержимое по ветру.
Бесполезно завыли сирены.
8
"Разве нам не грозит наводнение информации? И разве не его чудовищность красоту раздавливает красотой и уничтожает истину посредством истины? Ведь голоса миллиона Шекспиров породили бы такой же неистовый гвалт, как топот стада бизонов или морские валы".
Станислав Лем
Пол качался.
Хоуи сидел на унитазе, дверь в его кабинку была закрыта и заперта на задвижку.
Он находился на стейтен-айлендском пароме "Сэмюэль А. Ньюхаус". Он жил в туалете уже неделю, с тех самых пор, как коммандос взорвали грузовик О.Т.Х.О.Д.Ы. С того места он бежал бездумно, стараясь как можно дальше убраться от последствий собственных поступков.
Оказавшись на южной оконечности острова, он застыл и уставился на воду. Заметив станцию, инстинктивно вошел в помещение кассы, заплатил положенный четвертак и сел на первый же отходящий паром.
С тех пор он отсюда не уходил. Питался тем, что покупал в буфете. Временами мылся у раковины. Читал забытые пассажирами газеты, следя за тем, как распространяется радиация, за попытками очистить город, за ширящейся паникой, страданиями, шумом. Временами он стоял на носу, глядя, как в зависимости от рейса приближается или удаляется Манхэттен или Стейтен-Айленд. Паром курсировал круглосуточно, совершая одно и то же бесконечно повторяющееся плавание.
Никто его не донимал. У него была одна кассета. Стили Дэн. И снова и снова он слушал "Bad Sneakers":
Я не дурак, я вижу,
Вы меня закопаете в грязную жижу.
Глядя на дверь своей кабинки, Хоуи размышлял, не выйти ли. Не связаться ли с властями. И что им сказать, что не повысило бы уровень шума? Нет, не стоит утруждаться из-за пустых хлопот. Повернув голову, он увидел новое граффити, которое кто-то написал, пока он совершал ежедневный визит в буфет:
ГОБ ЖИВ!
Хоуи показалось, его сейчас стошнит. Свет резал глаза.
Внезапно он услышал, как без малейшего предупреждения открывается дверь в коридор.
Шаги двух пар ног. Запах сигаретного дыма.
В щели под дверью его кабинки показались…
Мужские ботинки. Женские туфли.
Хоуи ждал, что скажут их владельцы.
- Гиббоны порождают луннонадежно подвешенное ловко над дикими побасенками, - сказал мужчина.
- Выходи, Хоуи, - сказала женщина. - Merde. Дрянь. Оторва стравленная.
Агенты
Помните то время, когда не было ни Интернета, ни Всемирной паутины? Это было не так уж давно, хотя, конечно, кажется, будто с тех забытых дней прошла вечность. В те стародавние времена нам, писателям-фантастам, приходилось немало потрудиться, набрасывая силуэт силиконового существа, которое еще не родилось. Даже сегодня у нас все еще нет, например, киберпространства Уильяма Гибсона в его полноценной "консенсусной галлюцинации", тем не менее кое-кто среди нас предчувствовал появление чего-то большого. В этом рассказе я очень старался описать наше цифровое будущее, и результатом стала смесь точных попаданий (низшие классы становятся цифровыми неимущими) и почти промахов ("Сеть" как термин для обозначения системы социального обеспечения). Возможно, я немного перегнул палку с предсказаниями, но, во всяком случае, в процессе написания текста получал удовольствие и надеюсь, что, невзирая на несбывшиеся пророчества, очередной мой рассказ на заданную Робертом Браунингом тему - "и пусть желает человек, что ухватить не можно, к чему еще иначе небеса?" - пока еще читается.
1
ABC авеню D
На кой черт, скажите, здоровому парню два настоящих легких?
Рафаэль Эрнесто Мирафлорес задавался этим далеко не гипотетическим вопросом, пока с деланной ленцой фланировал по Авеню D на встречу в тяп-мастерской. В груди у него ощущалась пустота, будто мясник с окровавленными руками уже, хохоча, вырвал из него дыхалку. Словно бы вдоль спинного столба с оболочкой из нервов уже загнали стержень холодка, словно метаинформ (мало ему, что и так занял все мысли наяву!) запустил сверхпроводники в само его тело. У Рафа действительно было паршиво на душе, и он не знал, правильно ли поступает. Но как еще ему заполучить агента?
А заполучить агента он определенно хотел. Собственный агент - не только источник бесконечных развлечений и свидетельство статуса, это еще и мощное орудие, возможность выбраться из Сети.
Жаль только, что ради этого придется выйти за рамки закона.
Жаркое солнце в бездымном небе Нью-Йорка висело над головой, как пустое лицо идиота, счастливого в своем неведении о проблемах Рафа. И никаких знаков, сделал ли он верный выбор, оттуда как будто не последует - а потому Раф снова опустил взгляд на улицу.
По Авеню D слонялись прохожие, такие же, как Раф, иждивенцы Сети. Временами среди них лавировал маленький бесшумный электрокар, везущий своего седока-чиновника по какому-то таинственному делу, с которым не способен справиться агент. Под ногами у Рафа неслись по вакуумным туннелям монорельсовые поезда, точно макроскопические модели струящихся по метаинформу пакетов данных.
Раф пробежал глазами по свежим поп-фрескам, украшавшим монолитные жилые здания без окон, выстроившиеся по обе стороны авеню. Ему показалось, он узнал стиль нескольких приятелей, спецов по электростатичным распылителям. Одна (карикатура на грудастую chica, похожую на звезду метаинформа Пенни Лейн) определенно была работы его друга Ту Туна, которого критики-шмитики с богатых окраин уже объявили самым крутым граффитистом. Раф завидовал растущему успеху Туна и тому, что он вот-вот вырвется из Сети.
Ему даже кварты крови не придется продать!
Вот черт! На мгновение Рафу удалось забыть, куда он идет. А теперь сознание того, какую жертву он собирается принести на алтарь коммерции двадцать первого века, обрушилось на него во всей своей сальной славе.
Нет, Раф - в отличие от полчищ не умеющих шагать в ногу со временем стариков, бедолагах, родившихся в прошлом веке и шумно требующих свежих органов из мяса и крови - ничего не имел против протезов. Он знал, что искусственное легкое на крохотной батарейке будет надежнее и гораздо эффективнее настоящего. Просто он считал, что лучше бы оставить все как есть. К чему вмешиваться в механизм, который и так нормально работает? К чему искушать Судьбу - божество, которое Раф почитал и пытался расположить к себе с торжественным постоянством.
Но какой еще у него есть выбор?
Разве он не достаточно бился над этим вопросом?
Дойдя до перекрестка, Раф остановился. Он был настолько погружен в раздумья, что ему потребовалась целая минута, чтобы сообразить, где он.
Восточная Пятая-стрит, цель его пути. Тянущиеся когда-то через весь Нижний Ист-сайд трущобы превратили в игровые площадки: зеленые насаждения, скамейки, деревья. Мамаши смотрели, как чада копаются в песочницах и лазают по металлическим конструкциям, похожим на модели молекул. Старики играли в шахматы за тенистыми столиками. У фонтанчиков заключались не опасные для общества сделки с легкими наркотиками, и пушеры и торчки гордо красовались в одинаковых радужно-переливчатых жилетках и сликсослаксах.
Пытаясь подавить нервозность, Раф стал воображать себе, как выглядели знакомые с детства кварталы шестьдесят лет назад, когда его предки приехали сюда, сбежав от массовых беспорядков в Центральной Америке. Из того поколения в живых осталась лишь Тиа Луц, и историям, которые она бессвязно рассказывала, было трудно поверить. Десятки и сотни разоренных районов, выгоревшие здания, заваленные щебнем площадки, по грязным улицам слоняются бездомные - и все это в центре самого богатого города мира. Казалось вообще невозможным, что такое могло случиться, и еще более невероятным - то, что, если Тиа говорила правду, "Корпусу консервации городов" удалось так все преобразить. Однако факты, которые он с таким трудом выдаивал из метаинформа, как будто подтверждали рассказы старухи. (А сколько всего замечательного он с легкостью узнал бы, если бы его не стреножило низкое положение в Сети, ограничивавшее доступ к метаинформу?)