- Гарольд, я хочу, чтобы ты занялся прохудившейся трубой в кухне для бедных. Ее нужно починить до ужина. Олвин, позвони в приемную мэра напомнить, что муниципальный бассейн нужно открыть до конца школьных занятий. Фред, позвони лейтенанту Вейверли и узнай насчет усиленных патрулей в кварталах.
Люди спешили подчиниться, и вскоре Хоуи и Херрингбон остались наедине с Неувядаемым. Смерив Хоуи взглядом, священник спросил:
- У тебя для меня что-то есть, сынок?
Хоуи протянул конверт, и священник его взял.
- Ответ ожидается? - спросил Неувядаемый.
Преисполнившись создания собственной важности по завершении первого задания, Хоуи ответил:
- А то. Мне лучше подождать.
Яростно протестуя, Херрингбон замотал морковного цвета головой на тощей шее. Схватив Хоуи за рукав, он попытался вытащить его из кабинета. Хоуи уперся, и вскоре Херрингбон сдался и с горестным видом остался ждать возле двери.
Преподобный Неувядаемый длинным ногтем вскрыл конверт.
Было ровно одиннадцать утра.
Пока Неувядаемый читал, музыка по радио внезапно смолкла и голос диктора произнес:
- Присяжные только что вынесли вердикт по делу Уорвика, в прошлом месяце надвое расколовшему город. Офицер Уорвик, обвиняемый в том, что по халатности застрелил трех безоружных чернокожих подростков, был признан невиновным по всем статьям. На этом мы возвращаемся к объявленной ранее программе.
Лицо священника потемнело, как грозовая туча. Он угрожающе глянул на Хоуи, потом перевел взгляд на документ, потом снова на Хоуи.
- Знаешь, что это такое, сынок?
Хоуи занервничал.
- Нет, сэр.
Опрокинув стул, с грохотом упавший на пол, Неувядаемый вскочил. Хоуи настороженно попятился, пока не оказался вровень с Херригбоном. В дверях появились привлеченные шумом прихожане.
- Это фотокопия отчета тайной полиции, который доказывает виновность Уорвика! - дрожа от праведного гнева, выкрикнул Неувядаемый.
Люди за спиной у Хоуи угрюмо забормотали.
- Проклятие! Кое-кто за это заплатит! - возвестил Неувядаемый. - Мы прикрываем этот город.
Из толпы в дверях раздались одобрительные крики. Хоуи почувствовал, как холодок ползет у него по готовому вот-вот надломиться хребту. Ему конец.
Внезапно Херрингбон воздел руки и выкрикнул:
- Изобильный! Увальни несут боль! Свихнутые теченья влияют на всех лошадей, на черных, холодных и меловых! Свет, ад, опаленный, изжога! Слоны!
Толпа попятилась.
- Глоссолалия! Он говорит на языках! На него снизошел Святой дух! Пропустите его!
На подгибающихся ногах Хоуи последовал за Херрингбоном по узкому проходу в толпе чернокожих, на лицах которых читались одновременно страх и изумление.
Им удалось добраться до подземки и сесть в последний поезд к центру до того, как начались первые беспорядки.
3
"Кто-то должен проиграть".
Граффити на Берлинской стене
Хотя электричество во всем городе отключилось, превратив его в мутные юнгианские джунгли, в магнитофоне Лесли, по счастью, были свежие батарейки "дюрасель". Поэтому, пока Лесли читала, Хоуи мог слушать, как "Токинг Хедс" поют про "Жизнь во время войны".
Подземка встала через четверть часа после того, как Хоуи и Херрингбон сели в поезд. Всем пассажирам пришлось вылезти на рельсы посреди туннеля и ощупью искать себе дорогу в вонючих сумерках к аварийному выходу, которым оказалась уводившая в темноту стальная лестница.
Херрингбон куда-то пропал.
Первый, кто выбрался на свет, сбил с ног слепого, который, стоя на люке, продавал карандаши. Остальные пошли прямо по нему, пока не выкарабкался Хоуи и не помог ему подняться.
- Спасибо, спасибо, незнакомец, - сказал слепой. - Пожалуйста, в знак моей благодарности возьми вот это.
Не глядя, Хоуи взял протянутый предмет и поспешил прочь от дыры в тротуаре, все еще извергавшей людей, точно потревоженных муравьев из разворошенного муравейника.
Растерянно оглядываясь по сторонам, Хоуи понял, что оказался на Таймс-сквер, странно тихой и в отсутствие электричества не столь безвкусной. Повсюду хаос разбухал, как брошенный в стакан с водой разноцветный бумажный цветок.
Хоуи застрял на полпути через весь город к своей квартире в Нижнем Ист-Сайде. Он был ошарашен, растерян и не знал, что делать. Потом вспомнил, что поблизости живет его бывшая подружка Лесли Вайлдгус.
По стремительно теряющим привычный облик улицам Хоуи пробрался до дома Лесли в квартале Клинтона, прежде известном как Адская кухня.
По счастью, Лесли была дома.
Молча протиснувшись мимо нее, Хоуи без сил упал на диван и махнул Лесли, чтоб закрыла дверь. Немного придя в себя, он собрался с духом и рассказал ей, как стал причиной усиливающихся беспорядков, охвативших сейчас город.
- Ух ты, - сказала Лесли.
- Ух ты, - согласился Хоуи.
Это было несколько часов назад. Сейчас кассета "Хедс" автоматически выскочила из магнитофона, квартиру заполнила тишина (если не считать приглушенного воя сирен), и Хоуи задумался, что ему делать, когда - и если - все успокоиться. Стоило ему пожелать, чтобы Лесли с ним поговорила, как она подняла глаза от книги.
В свете свечей обвисшие пряди волос и некрасивое лицо Лесли показались удивительно привлекательными. Хоуи захлестнула внезапная волна теплых чувств к ней - не в последнюю очередь за убежище, которое она предоставила.
Сдвинув вверх козырек извечной морской фуражки, Лесли сказала:
- Послушай-ка, Хоуи: "Таинственные агенты, бессмысленные действия, инфильтрация и, наконец, неотразимая атака из ниоткуда". Разве не похоже на переплет, в который ты попал.
- Ну да, - заинтригованно ответил Хоуи. - Ну да, похоже. Кто это написал?
Заложив страницу пальцем, Лесли повернула книгу обложкой вверх.
- Какой-то тип по фамилии Ван Вогт.
- Ну и что там герой у него делает? Как будет решать свои проблемы?
- Я еще не дочитала, но, кажется, могу угадать, какой будет конец. Хотя герой сам этого еще не знает, он каким-то образом стоит за всем заговором.
- Отлично, - с отвращением отозвался Хоуи. - Бестолковые фокусы недоумка-писателя. Уж я-то точно ни за чем не стою. Но, поверь мне на слово, как только будет безопасно выйти, я с Войновски поговорю. Уж я-то выясню, что тут происходит.
Подчеркивая свою решимость, Хоуи засунул руки в два из множества карманов. И наткнулся на подаренный слепым предмет.
Это оказалось печеньице с предсказанием.
Хоуи его разломил.
В пляшущем свете свечей строчка на узеньком листке бумаги как будто гласила:
ВСЕГДА РОГА
Но при повторном прочтении там оказалось лишь:
ВСЕГО ДОБРОГО
4
"Кто контролирует повестку дня, тот контролирует исход событий".
Дэвид Джерген
Перед витриной магазина собралась толпа. Хоуи подошел поближе посмотреть, на что люди пялятся.
Там стояли телевизоры, все как один настроенные на MTV. В данный момент на экране были "Tears for Fears", певшие "Все хотят править миром".
Хоуи смотрел и слушал, пока песня не кончилась, а потом пошел дальше.
Когда толпа стала расходиться, Хоуи снова поразило (уже не в первый раз за сегодняшний день), какой смущенный у всех вид. Теперь, когда беспорядки закончились и большую часть ущерба скрыли под брезентом, лесами и листами пластиковой пленки, жители города - черные, белые и любого промежуточного оттенка кожи - все вели себя, как люди, проснувшиеся наутро после пьяного дебоша, чтобы узнать, что делали непристойные предложения жене босса, фальшиво распевали похабные песни и, возможно, даже оказались лицом в канаве и с приспущенными до колен штанами. Люди держались как-то неуверенно. Повсюду изобилие вежливости, открывание дверей перед незнакомыми и уступание места старикам, а еще всякие там "спасибо" и "пожалуйста". Все обращались друг с другом так, словно целый город пришел на первое свидание с той или тем, на кого очень хочется произвести хорошее впечатление.
Поистине странно, думал Хоуи, выйти из дома и очутиться в подобном месте.
Он не знал точно, как это понимать.
Может, оно и к лучшему.
Но он спрашивал себя, не была ли цена малость чрезмерной - если вспомнить, сколько людей погибло и сколько всего попортили.
А и ладно. Хоуи пожал плечами. Без сомнения, через несколько дней город станет прежним озлобленным собой.
Насущный вопрос звучал так: произойдет ли это с Хоуи?
Направляясь к учреждению, называвшему себя "Просвещенное будущее, Ltd", Хоуи размышлял о своих поступках.
Лесли пыталась убедить его, что следует порвать все связи с компаний, просто больше не явившись на работу. Но Хоуи упорно сопротивлялся. Он жаждал разговора начистоту. Его обижало, что его использовали, и он твердо решил получить от мистера Войновски хоть какое-то удовлетворение.
А еще (следует признать) в уголке сознания шевелилось желание сохранить работу, если, конечно, удастся сделать это так, чтобы не пострадала гордость.