Пошли четвертые сутки с тех пор, как на тайном совещании в третьем кубрике был принят план капитана Щербатова. За это время в лагере многое изменилось. Все шло вразрез задуманному: как-то сразу исчезли из поля зрения охранники, с которыми удалось было наладить подобие дружеских отношений. Их заменили другие, неразговорчивые, угрюмые. Если раньше пленные могли свободно разгуливать по территории лагеря, то теперь их подпускали к колючей проволоке не ближе чем на двадцать шагов - за этим следили с особой тщательностью. Ни один из матросов не получил ответа на просьбу разрешить принять фроянское гражданство и покинуть лагерь. А письменные заявления Владимира Чубарова, Юрия Михайлова, Владимира Хачатурова и еще нескольких членов экипажа, требовавших личной встречи с президентом, были на их глазах разорваны комендантом Шульманисом. Категорическое запрещение собраний теперь подкреплялось регулярными обходами кубриков. Их делали дежурные охранники через каждые два часа.
Да, обстановка здорово-таки изменилась, а от Андреева вестей по-прежнему не было.
Голоса! Алексей обратился в слух. Идут: теперь их уже пятеро. Ага, комендант… сержант… И еще трое новых: маленький офицер и два желто-черных: здоровенный негр и худой как щепка парень. Идут к бараку…
Лихорад отстранился от решетки - не заметили бы… Слава богу, говорят на инглиш, этот язык он маленько знает…
- И все же я позвоню господину Гейнцу!..
Это говорит комендант. Кажется, злится.
- Приказ президента - закон и для вашего Гейнца, - услышал Алексей незнакомый глуховатый голос, в котором звучали властные интонации. Наверняка это говорил новоприбывший офицер. - Если Карповский письменно приказал перевести пленных в зону "В", вы, Шульманис, обязаны немедленно подчиниться. Без разговоров!..
"Любопытно, - промелькнуло в голове Лихорада, - куда это нас хотят?.."
- Не болтайте глупостей, О’Нейл, - окрысился комендант. - Через голову Гейнца я ничего не позволю. Ваша бумажка меня не заставит… И не кричите так, не посвящайте пленных в наши дела!
- Ничего страшного, - ничуть не тише, чем раньше, возразил тот, кого комендант назвал О’Нейлом. - Через пять минут сами выгоните их из барака и передадите мне. Пора, брат, пора!
- Что это значит? - громко прошипел, видимо, взбешенный Шульманис. - Что за намек!
- Пора, брат, пора! - старательно выговаривая слова, по-русски повторил О’Нейл и, снова перейдя на английский, добавил:
- Идемте в вашу халупу. Будем вместе звонить Гейнцу. Сержант! Следуйте за нами. Возможно, вам придется принять дела у господина Шульманиса…
Послышались звуки удаляющихся шагов. Прислонив лицо к решетке, Лихорад увидел, что Шульманис, сержант и маленький офицер быстро идут к комендатуре.
Морзянка из третьего кубрика! Алексей напряг слух.
"Внимание! Услышан пароль! Всем кубрикам готовиться к выступлению… Внимание! Услышан пароль! Всем кубрикам…"
Лихорад метнулся к стене, дважды передал команду в пятый кубрик и принялся энергично расталкивать спящих. Сердце яростно заколотилось: наконец-то, наконец-то!..
Через минуту все были на ногах. Никто даже не шептался: кубрики замерли.
Лихорад опять занял свой пост у окна. Как он ни напрягал слух, различить, о чем говорят за углом, у входа в барак, было невозможно. Неожиданно из-за стены показалась могучая фигура негра, вооруженного автоматом. Алексей отпрянул от окна. Подождал. Потом выглянул снова.
Подбоченясь и широко расставив ноги, негр стоял в десяти шагах от барака и с нахальной улыбкой глядел на солдат, охранявших вход. С полминуты он молчал - только скалил крупнозубый рот и чуть раскачивался всем телом. Затем неожиданно рявкнул:
- Хватит волынить!.. Пора, брат, пора!.. Эй, русские, выходи строиться, живо!..
- Заткнись, черномазый, - испуганно ответил ему голос часового. - Не имеешь права, скотина!..
Негр захохотал и добродушно помахал ему рукой.
"Внимание! Через минуту все вместе выходим в коридор…" - стук из третьего кубрика был командой, которую ждали.
Тридцать… Сорок… Пятьдесят секунд… Пятьдесят пять. Вперед!
Услышав хлопанье дверей и увидев, что коридор заполняется русскими, охранники опешили.
- Стой! Назад!! - заорал долговязый часовой, вскидывая оружие.
Три вороненых ствола смотрели в глаза морякам. Три растерянных, перекошенных страхом лица белели в проеме узких дверей.
- Господин охранник, - с трудом проталкиваясь вперед, очень-очень миролюбиво сказал по-английски капитан Щербатов. - Была команда строиться, вот мы и вышли…
- Отставить! - Солдат ткнул Щербатова стволом в живот и отскочил на шаг. - Всем по местам!.. Немед…
Удар прикладом не дал ему договорить. Второй удар, столь же молниеносный, обрушился на голову другого охранника… "А-а…" - только и успел крикнуть третий солдат: рванув его за локти назад, чтобы не успел выстрелить, негр с силой толкнул его головой на стену. И в следующее же мгновенье навалился, закрывая ладонью рот. Все это произошло так внезапно, что в первые секунды никто из моряков не шелохнулся. Первым опомнился Щербатов.
- Оружие! - коротко бросил он. - Будем брать казарму…
Он шагнул к выходу, но негр преградил ему путь.
- Не надо торопиться, - спокойно произнес он по-английски.
- В чем дело? - В глазах Николая Ивановича промелькнула тревога.
- Мартин О’Нейл… - еще хладнокровнее ответил чернокожий гигант. - Он попробует обойтись без боя. Стрельба и шум нам ни к чему, то-ва-ри-щи…
Толстые губы негра растянула торжествующая улыбка: слово "товарищи" негр произнес по-русски.
* * *
- Дайте-ка взгляну еще раз на вашу бумажку, - хмуро сказал Вилли Шульманис, присаживаясь на край стола, похожего на длинный ящик.
О’Нейл неодобрительно крякнул и покрутил головой. Достал сложенный вчетверо жесткий листок, молча протянул коменданту. Пока тот придирчиво вчитывался в документ, Мартин обежал глазами помещение. Это была тесноватая и не очень комфортабельная комнатка. Телефон, пульт с двумя кнопками - красной и синей; четыре стула, низенький шкаф - сейф. В углу стандартная койка, родная сестра той, что стоит в домике О’Нейла. Мартин обратил внимание, что окон здесь нет - значит, Шульманису приходится круглые сутки пользоваться искусственным освещением. Не оттого ли у коменданта красные веки?
Почему-то Мартин совсем не волновался, хотя ситуация была критической. Он знал, что вот-вот наступит момент, который поставит на карту жизнь и смерть. А в голову лезут глупости: что комендант портит зрение и что кадыкастый сержант, устало привалившийся к стене, должно быть, ночью храпит.
- Та-ак, - протянул Шульманис, возвращая О’Нейлу бумагу. Видно было, что он смущен и колеблется. - Все на месте - бланк, печать, подпись. Так… И все равно - по инструкции я должен выполнять, приказы господина Гейнца и только его.
- Сейчас половина третьего ночи, комендант, - усмехнулся О’Нейл. - Не дурите.
- Не учите! - неожиданно обозлившись, заорал Шульманис. - Я солдат, и нечего мне голову морочить. Плевать я хотел на ваши бумажонки - от президента ли они или от господа бога. У меня есть инструкция и приказ начальства. Точка!
- Вы упрямы… - начал было Мартин, но, увидев, что комендант перегнулся через стол и протянул руку к телефону, умолк. Глаза его сузились. Комендант не успел коснуться трубки - кулак Мартина коснулся его подбородка на мгновение раньше. Шульманис потерял равновесие и грохнулся на пол, в падении задев головой острый угол стола. Сержант трясущимися пальцами рванул из кобуры пистолет, но было поздно: ствол автомата уперся ему в живот.
- Не кричать, - с угрозой произнес О’Нейл, ловко обезоруживая охранника. - Встань и делай, что я прикажу…
Подняв над головой руки, бледный как стена сержант с ужасом смотрел сверху вниз на О’Нейла.
- Ему, - Мартин кивнул на уткнувшегося носом в пол Шульманиса, - заткни рот платком. На всякий случай затолкай два…
О’Нейл бросил на пол перед сержантом свой носовой платок, но тот не решался опускать руки.
- Действуй, ну! - прикрикнул Мартин.
После того как кляп был забит, ирландец приказал сержанту перерезать телефонный кабель, снять с Шульманиса ремень и связать ему руки. Затем по указанию О’Нейла крепко запеленал коменданта простыней.
- Сядь, сержант, - сказал О’Нейл. Тот, косясь на Мартина, подвинул к себе стул и сел.
Ирландец продолжал:
- Теперь слушай и мотай на ус. Вы влипли в грязное дело. Вместе со своими начальниками и, в основном, из-за них. Захват русского судна даром не пройдет - получены сведения, что к острову идет эскадра Советов. Чем это пахнет, сам представляешь. Разумеется, ты лично здесь почти ни при чем - вами командовали, вы подчинялись. Сейчас - другое дело. Президент опомнился и отстранил Гейнца от руководства вооруженными силами.
- Как? - Глаза сержанта округлились.
- Да, отстранил. Сейчас с мятежом почти покончено, - невозмутимо продолжал импровизировать О’Нейл. - Я действую по приказу президента Карповского. Мне поручено взять под арест сообщников Гейнца - в частности, вашего коменданта. И еще: немедленно перебазировать пленных в зону "В", где их никогда не отыщут, сколько б ни пытались.
- Странно, - пробормотал сержант и осекся, поймав недобрый взгляд ирландца.
- Рассуждать - не твое дело, - строго заметил Мартин. - Если хочешь уцелеть, выполняй приказ. Неповиновение буду расценивать как измену. Понял, сержант?
Сержант вытянулся.
- А теперь - в казарму. Объясни часовым и дневальным, кто я, и выполняй мои приказы. Республика оценит твою дисциплинированность!
- Слушаюсь! - повеселевшим голосом выпалил сержант, сообразив, что ему уже ничего не грозит.