Тони принёс мне бокал "мартини", и я продолжал обзванивать поэтов. Наконец я сдался.
- Бесполезно, - сказал я. - Никто больше сам стихов не пишет. Надо смотреть правде в глаза. Да и чего ждать от других, когда сами ничего не можем.
Тони ткнул пальцем в записную книжку.
- Остался один - давай позвоним для очистки совести.
- Тристрам Колдуэлл, - прочёл я. - А, робкий юноша с фигурой атлета. У него вечно какие-то неполадки в автоверсе. Что ж, попробуем.
В трубке зазвучал нежный женский голос:
- Тристрам? Ах да, надо думать, здесь.
Послышались звуки любовной возни. Аппарат пару раз шлёпнулся на пол. Наконец трубку взял Колдуэлл.
- Привет, Рэнсом. Чем могу быть полезен?
- Тристрам, - сказал я, - насколько я понимаю, вчера тебе, как и многим другим, нанесли неожиданный визит. В каком состоянии твой автоверс?
- Автоверс? О, в превосходном.
- Что?! - заорал я. - Твой автоверс цел? Тристрам, сосредоточься и слушай меня внимательно.
Я кратко изложил ему суть дела. Неожиданно он рассмеялся.
- Вот потеха, а? Славная шутка. А ведь она права - не пора ли вернуться к старому доброму ремеслу…
- К чёрту старое доброе ремесло, - остановил я его. - Для меня сейчас главное - успеть сверстать номер. Если твой автоверс исправен - мы спасены.
- Хорошо, Пол, подожди минутку, я взгляну на аппарат. Последние дни мне было не до него.
По звуку шагов и нетерпеливым крикам девицы, которой Колдуэлл отвечал издалека, мне показалось, что он вышел во двор. Хлопнула дверь, послышался странный шум, будто рылись в куче металлолома. "Странное место выбрал Тристрам для автоверса", - подумал я. В трубке что-то громко застучало.
Наконец Тристрам вернулся к телефону.
- Извини, Пол, но, похоже, она и меня навестила. Автоверс разбит вдребезги. - Он подождал немного, пока я изливал душу в проклятиях, потом сказал: - Она всерьёз1 говорила насчёт стихов, написанных вручную? Ведь ты о них хотел спросить?
- Да, - сказал я. - Поверь, Тристрам, я готов напечатать всё что угодно, если только Аврора одобрит. Не завалялось ли у тебя чего-нибудь из старого?
Тристрам усмехнулся.
- Представь, старина, завалялось. Я уж отчаялся это напечатать, но теперь рад, что не выбросил. Сделаем так - я тут кое-что подправлю и завтра тебе пришлю. Пяток сонетов, парочка баллад - я думаю, тебя это заинтересует.
* * *
На следующее утро я открыл пакет, присланный Колдуэллом, и уже через пять минут понял, что он пытается нас надуть.
- Знакомая работа, - сказал я Тони. - Уж этот лукавый Адонис. Абсолютно те же ассонансы и женские рифмы, та же плавающая цезура - знакомый почерк: изношенная головка печатающего блока и пробитый конденсатор выпрямителя. Я не первый год сглаживаю эти огрехи. Стало быть, его автоверс всё-таки работает!
- Что ты намерен делать? - спросил Тони. - Ведь он будет всё отрицать.
- По всей видимости. Впрочем, этот материал можно пустить в дело. В конце концов пусть весь номер состоит из стихов Тристрама Колдуэлла.
Я принялся засовывать листки в конверт, чтобы отнести Авроре, как вдруг меня осенило.
- Тони, есть гениальная идея. Прекрасный способ излечить эту ведьму от наваждения, а заодно отомстить ей. Подыграем Тристраму и скажем Авроре, что все эти стихи действительно написаны вручную. Стиль у него архаичный, темы - как раз в её вкусе. Ты только послушай: "Поклонение Клио", "Минерва 231", "Молчание Электры". Аврора разрешит всё это печатать, к концу недели будет тираж, а потом - подумать только! - вдруг выясняется, что эти вирши, рождённые якобы в смятенной душе Тристрама Колдуэлла, суть не что иное, как размноженный типографским способом продукт неисправного автоверса, пустейшая болтовня неухоженного компьютера!
- Потрясающая идея! - радостно воскликнул Тони. - Аврора получит урок на всю жизнь. Думаешь, она попадётся на эту удочку?
- Почему бы и нет? Ведь она вполне искренне верит, что все мы дружно сядем за стол и из-под наших перьев выйдет целая серия образцовых поэтических упражнений в классическом стиле на темы "Ночь и день", "Зима и лето" и тому подобное. Что бы ни дал ей Колдуэлл, Аврора с восторгом одобрит его продукцию. К тому же наш договор распространяется только на один выпуск и отвечает за него она. Нужно же ей где-то доставать материал.
Мы тут же приступили к осуществлению своего замысла. Днём я замучил Тристрама рассказами о том, в какой восторг пришла Аврора от его стихов и как она жаждет увидеть другие его произведения. На следующий день поступила вторая партия: все стихи Колдуэлла были, к счастью, написаны от руки, и поблёкшие чернила даже нам давали повод усомниться, что текст лишь накануне вышел из автоверса. Мне, впрочем, это было на руку, ибо усиливало иллюзию самостоятельности Тристрама. Радости Авроры не было предела, и она не выказывала ни малейших подозрений. Лишь сделала несколько несущественных замечаний, однако на каких-либо изменениях не настаивала.
- Но мы всегда перерабатываем текст при подготовке к печати, - сказал я Авроре. - Подбор образов в оригинале не может быть безупречным, к тому же количество синонимов в данном тезаурусе слишком велико… - Спохватившись, что болтаю лишнее, я поспешил добавить: - Будь автор человек или робот - принцип редакторской работы не меняется.
- Вот как? - сказала Аврора, не скрывая иронии. - Тем не менее мы оставим всё так, как написал мистер Колдуэлл.
Я не счёл нужным подчёркивать очевидную порочность её позиции - просто взял одобренные ею рукописи и поспешил к себе. Тони тем временем висел на телефоне, выуживая из Тристрама новые стихи. Прикрыв трубку рукой, он подозвал меня.
- Тристрам скромничает. По-моему, хочет повысить ставку до двух процентов за тысячу. Уверяет, что у него больше ничего нет. Может быть, вывести его на чистую воду?
Я покачал головой.
- Опасно. Если Аврора узнает, что мы замешаны в этом обмане, она может выкинуть какой-нибудь фокус. Дай-ка я поговорю с ним.
Я взял трубку.
- Тристрам, в чём дело? Сроки поджимают, а у нас не хватает материала. Укороти строку, старина, к чему тратить ленту на александрийский шестистопник?
- О чём ты, Пол? Я - поэт, а не фабрика. И пишу только тогда, когда у меня есть что сказать и как.
- Всё это прекрасно, - возразил я, - но у меня ещё пятьдесят пустых полос и всего несколько дней в запасе. Ты прислал мне материала на десять полос - так продолжай работать. Сколько ты сделал сегодня?
- Работаю над сонетом - по-моему, там есть удачные находки. Кстати, он посвящён Авроре.
- Превосходно, - сказал я. - Обрати внимание на лексические селекторы. И помни золотое правило: идеальное предложение состоит из одного слова. Что ещё у тебя есть?
- Ещё? Больше пока ничего. На отделку сонета уйдёт неделя, а может быть и год.
Я чуть не проглотил телефонную трубку.
- Тристрам, что случилось? Ты не заплатил за электричество? У тебя отключили свет?
Колдуэлл, не ответив, повесил трубку.
- Один сонет в день, - сказал я Тони. - Боже правый, не иначе как он перешёл на режим ручного управления. Полный идиот - в этих устаревших схемах чёрт ногу сломит.
Оставалось только ждать. Следующее утро не принесло новых поступлений, ещё через день - снова ничего. К счастью, Аврору это ничуть не удивило. Напротив, спад продуктивности Тристрама её порадовал.
- Даже одного стихотворения хватит, - сказала она. - Ведь это завершённое, самодостаточное высказывание - ничего не нужно добавлять. Запечатлена ещё одна частица вечности.
Аврора задумчиво разглаживала лепестки гиацинта.
- Быть может, его следует как-то поощрить? - сказала она.
Было ясно, что Аврора хочет встретиться с Тристрамом.
- Почему бы вам не пригласить его к обеду? - предложил я.
Она просияла.
- Так я и сделаю. - Она протянула мне телефонный аппарат.
Набирая номер Колдуэлла, я ощутил прилив зависти и разочарования. Знакомые рисунки на фризе по-прежнему рассказывали легенду о Меландер и Коридоне, но я был слишком занят своими мыслями, чтобы почувствовать приближение трагических событий.
В последующие дни Тристрам и Аврора были неразлучны. По утрам горбун шофёр на огромном "кадиллаке" отвозил их в Лагун-Уэст к заброшенным площадкам для киносъёмок. По вечерам, когда я в одиночестве сидел на своей террасе, глядя на сияющие во тьме огни виллы номер пять, до моего слуха через песчаный пустырь доносились обрывки их беседы и едва различимые хрустальные звуки музыки.
Я бы покривил душой, сказав, что их связь возмутила меня, - оправившись от первого приступа разочарования, я стал ко всему этому совершенно равнодушен. Коварная пляжная усталость одолела меня, я погрузился в предательское оцепенение, надежда и отчаяние в равной степени притупились.
Впрочем, когда через три дня после первой встречи Тристрама и Авроры они предложили нам всем поехать в Лагун-Уэст на охоту за песчаными скатами, я с радостью согласился, желая понаблюдать за этой парой вблизи.
Когда мы отправились в путь, ничто не предвещало дурного. Тристрам и Аврора сели в "кадиллак"; мы с Раймондом Майо ехали следом в "шевроле" Тони Сапфайра. Через голубое стекло заднего окна "кадиллака" было видно, как Тристрам читал Авроре очередной, только что завершённый сонет. Выйдя из машин, мы двинулись к абстрактным кинодекорациям, установленным у лабиринта песчаных наносов. Тристрам и Аврора держались за руки. В белом костюме и белых пляжных туфлях Тристрам выглядел точь-в-точь как щёголь времён Эдуарда VII на лодочной прогулке.