– Я хотел сказать - не бегло, а связно. А то ведь они до сих пор объясняются с нами знаками.
– Рыжеволосая девчонка говорит вполне сносно.
– Да, она сделала успехи, - согласился Фейн. - Но у нее, видно, особый талант к языкам. К сожалению, ее познания в военной области столь ничтожны, что пользы от нее никакой.
Круин в раздражении оглядел Фейна с головы до ног.
– Вы жили среди этих людей почти две недели, - проговорил он, угрожающе понизив голос. - Я гляжу на вас и не узнаю, так вы изменились. В чем дело?
– Изменились? - с изумлением воскликнули четверо и переглянулись.
– По вашему виду не скажешь, что вы три года бороздили космическое пространство. Куда девался суровый аскет-астронавт? Морщины на ваших лицах разгладились, щеки округлились, порозовели. Глаза довольно поблескивают, как у жирных поросят, хрюкающих возле кормушки. Видно, что вы провели время с пользой для себя. - Круин приподнялся в кресле, и лицо его исказилось гневом. - А может быть, вы нарочно тянете с выполнением задания?
Как и следовало ожидать, все четверо с негодованием отвергли это чудовищное предположение.
– Мы ели все свежее и высыпались, - начал оправдываться Фейн, - и наше самочувствие улучшилось. Теперь мы можем вкладывать в свою работу еще больше сил. Мы считаем, что противник своим гостеприимством, сам того не подозревая, оказывает нам существенную услугу. А поскольку в Уставе…
– Своим гостеприимством? - резко прервал его Круин. Фейн заметно растерялся, тщетно пытаясь найти эпитет, более подходящий для характеристики врага.
– Даю вам еще одну неделю, - категорически отрезал командор. - И ни одного дня больше. В это время ровно через неделю приведете ко мне всех шестерых своих подопечных, и чтобы они были в состоянии понимать меня и отвечать на мои вопросы.
– Трудная задача, сэр.
– Нет ничего трудного. Нет ничего невыполнимого. Ничему не может быть оправдания. - Круин из-под грозно сдвинутых бровей взглянул в лицо Фейна. - Вам ясен мой приказ? Выполняйте!
– Слушаюсь, сэр!
Взгляд Круина устремился на психологов.
– Ну, с лингвистами все, - сказал Круин. - Теперь вы. Что вы мне можете рассказать? Много ли вы узнали?
– Не так много, - нервно мигая от страха, начал Хефни. - Все упирается в незнание языка.
– Сгори оно в пламени Солнца, это незнание языка! Я вас спрашиваю, что вы узнали, пока набивали брюхо жирной снедью?
– Люди этой планеты, - сказал Хефни, взглянув на свой ремень, как будто вдруг с запоздалым раскаянием почувствовал, как туго он перепоясывает живот. - Люди этой планеты, - повторил он, - очень странные существа. Что касается домашнего быта, в этом их цивилизация, бесспорно, стоит на очень высокой ступени. Во всем остальном они сущие младенцы. Семья Мередитов, к примеру, живет в прекрасном доме, оснащенном самой первоклассной техникой. У них есть абсолютно все удобства, даже цветной телевизор.
– Вы. отдаете себе отчет в том, что говорите? Цветное телевидение? Здесь? Немыслимо!
– И тем не менее, сэр, у них оно есть, - осмелился возразить Хефни. - Мы сами видели.
– Да, это так, - подтвердил Фейн.
– Молчать! - Круин был готов испепелить взглядом слишком ретивого лингвиста. - С вами разговор окончен. Меня сейчас интересуют эти двое, - он снова воззрился на дрожащего мелкой дрожью Хефни. - Дальше!
– В них, без сомнения, есть что-то странное, чего мы еще не можем пока понять. - У них нет, например, всеобщего эквивалента. Они обменивают один товар на другой, не учитывая его товарной стоимости. Они работают, когда им хочется. Если не хочется - не работают. И, несмотря на это, они почти все время что-то делают.
– То есть как? - недоверчиво спросил Круин.
– Мы спрашивали их, почему они работают, если никто и ничто их не принуждает. Они ответили - работают, чтобы не было скучно. Мы это объяснение не приняли, - Хефни развел руками. - Во многих местечках у них маленькие фабрики, которые в соответствии с их непонятной, противоречащей здравому смыслу логикой являются увеселительными центрами. Эти фабрики работают только тогда, когда кому-нибудь вздумается поработать.
– Что, что? - переспросил совсем сбитый с толку Круин.
– Вот, например, в Вильямсвилле, небольшом городке в часе ходьбы от дома Мередитов, есть обувная фабрика. Она беспрерывно работает. Иногда туда приходят десять человек, иногда набирается до пятидесяти, а иногда и до ста. Но никто не помнит, чтобы фабрика остановилась хотя бы на день из-за отсутствия добровольной рабочей силы. Марва, старшая дочка Мередитов, пока мы у них гостили, три дня работала на этой фабрике. Мы спросили ее, что заставляет ее ходить на фабрику.
– И что же она ответила?
– Сказала, что ходит для собственного удовольствия.
– Для собственного удовольствия… - Круин силился понять, что это могло бы значить. - Удовольствие… хм, а что, собственно, это такое?
– Мы этого не выяснили, - признался Хефни. - Виноват языковый барьер.
– Черт бы побрал этот языковый барьер! Сгори он в пламени Солнца! - выругался Круин. - Она ходила на фабрику в принудительном порядке?
– Нет, сэр.
– А вы уверены в этом?
– Да, уверены. Работать на фабрику ходят по желанию. Других побудительных причин нет.
– А за какое вознаграждение они работают? - Круяп подошел к проблеме с другой стороны.
– Ни за какое или почти ни за какое, - проговорил Хефни, сам не веря своим словам. - Один раз она принесла пару туфель для матери. Мы спросили, не плата ли это за труд? Она ответила, что туфли сшил один ее приятель по имени Джордж и подарил ей. А вся недельная продукция, как нам объяснили, была отправлена в соседний город, где в то время в обуви появилась нужда. Город в свою очередь собирается поставить партию кожи, но сколько этой кожи будет, никто не знает. Да и никого это не волнует.
– Какая глупость, - рассудил Круин. - Нет, это чистый идиотизм.
Он подозрительно посмотрел на психологов, не выдумали ли они сами эту явную несообразность.
– Даже самое примитивно организованное общество не может функционировать, когда в экономике царит такой хаос. Вы, по-видимому, рассмотрели очень немногое. Остальное или вам не показали, или вы со своим куцым умишком не сумели ничего понять.
– Уверяю вас… - начал было Хефни.
– А впрочем, это не имеет значения, - отмахнулся Круин. - Не все ли мне равно, на каких принципах держится их экономика? В конце концов им придется работать так, как мы им прикажем. - Круин подпер кулаком тяжелый подбородок. - Меня больше интересует другое. Вот, например, наши разведчики сообщают, что на планете много городов. Одни города населены, но плотность населения в них очень мала. В других совсем никто не живет. Они покинуты. Города, где есть жители, вполне благоустроены. В них имеются прекрасные взлетные площадки для летательных аппаратов. Как могло случиться, что такое примитивное общество имеет летательные аппараты?
– Одни делают обувь, другие - летательные машины. Каждый делает, что умеет, занимается тем, к чему испытывает склонность.
– У этого Мередита есть летательная машина?
– Нет, - ответил Хефни. Вид у него был растерянный, как у человека, потерпевшего полное фиаско. - Если ему понадобится самолет, он подаст заявку на телевидение, где есть специальная программа спроса и потребления.
– И что тогда?
– Рано или поздно он получит самолет, новый или подержанный. Даром или в обмен на что-нибудь.
– И для этого надо всего только подать заявку?
– Да.
Круин вышел из-за стола и стал мерить рубку шагами. Стальные пластины на каблуках щелкали по металлическому полу, золотые колокольчики мелодично позвякивал ли в такт. Он был зол, неудовлетворен, нетерпение сжигало его.
– В вашем идиотском сообщении нет никакой информации.
Он вдруг остановился перед Хефни.
– Вы хвалились, что будете моими глазами и ушами. - Громко фыркнув, Круин продолжал: - Невидящие глаза и заткнутые ватой уши! Хоть бы одна цифра, характеризующая их силы, хоть бы…
– Прошу прощения, сэр, - рискнул прервать командора Хефни, - их всего двадцать семь миллионов.
– Ага, - на лице Круина отразился живейший интерес. - Всего двадцать семь миллионов? Вот как! Население Гульда в сотни раз превосходит население этой планеты, а размеры планет почти одинаковы! - Он на секунду задумался. - Плотность населения здесь чрезвычайно мала. Во многих городах нет ни одной живой души. Но у них есть летательные машины и другие механизмы, которые могла создать только высокоразвитая цивилизация. То, что мы видим, - это остатки великой цивилизации. Вы понимаете, что это означает?
Хефни замигал, ничего не ответив. Калма нахмурился. Фейн и Парт стояли молча, с непроницаемыми лицами.
– Это означает одно из двух, - продолжал Круин, - войну или мор. Или то, или другое, но в масштабах всей планеты. Я должен иметь информацию, проливающую свет на этот период их истории. Я должен знать, какое оружие они применяли в этой войне, сколько этого оружия осталось и где оно хранится. Если же это не война, то какая именно болезнь опустошила планету, чем она вызывается и как ее лечат. - Круин замолчал и, чтобы придать вес своим словам, постучал кулаком в грудь Хефни. - Я хочу знать, что они скрывают, что так тщательно прячут от ваших глаз, потому что эти добряки могут не сегодня-завтра напасть на нас. И тогда, если мы не разгадаем их тайны, мы будем беспомощны перед ними, и мы погибли. Кроме того, я хочу знать, кто отдаст приказ о первом ударе, где находятся эти люди.
– Все понятно, сэр, - с сомнением в голосе проговорил Хефни.