-В рай я не хочу, мне и здесь нравится, и Риша, и Гелий не хотят.
-А я так думаю, что хочешь. Все хотят.
-А ты есть хочешь? Там вкусная рыба варится, и варенье есть. Хочешь бутер с маслом и вареньем?
-Хочу, - сказал Макс, непонятно улыбаясь.
-Тогда пойдем в комнату.
-Пойдем.
И они ушли с балкона.
-Сейчас поедим, а потом погуляем. Ты же хочешь пойти погулять? Все будут смотреть и говорить, вот какой симпатичный молодой человек и какой хитрый, сразу двух красивых девушек сумел заполучить.
Макс заулыбался шире.
-Да, пойдем погуляем. Только сначала мне брюки надо почистить.
Виня сделала и сунула ему в руки очень толстый бутерброд, взяла щетку, кое-как почистила замызганные обшлага обеих брючин прямо на Максе и обессиленно прислонилась к стене, не в состоянии выговорить больше ни слова.
Пришедшая в этот момент из комнаты Риша внимательно поглядела на обоих из-под припухших век и зачирикала вместо Вини.
-Это, Макс, вот тебе, это, еще вкусный бутерброд, смотри, это, какой толстый и вкусный, ешь. И, это, в общем, пойдем гулять и красоваться, пусть все соседи завидуют, какой у нас красивый молодой человек…
Макс, жуя, нетерпеливо направился к двери.
Риша схватила свою куртку и оказалась уже одетой, поскольку спала в ботинках, а Виня вышла в домашних кроссовках, благо сумка-пояс была на ней.
Захлопнули дверь, не возясь с замками, спустились на лифте и пошли по улице к трамвайной остановке, очень мило беседуя. Улыбающийся до ушей Макс держал Виню и Ришу под руки. А потом уже не держал, поскольку жестикулировал.
А когда, как обычно, начал читать свой любимый стишок, то не заметил подошедший трамвай.
-Если вас поставить раком
И соски зажать в тиски…
Виня и Риша проскочили в вагон.
-Мы поехали к подруге на неделю, а тебе пора к тёте Люде в Химки, - сказала Виня в закрывающиеся двери, и трамвай помчался, кренясь на один бок.
Возле метро они сошли и долго гуляли по магазину, пытаясь отвлечься на разглядывание витрины с разными мелочами для рукоделия…
Через несколько часов они сочли, что можно вернуться, и осторожно подкрались к дому, к лифту, к двери квартиры…
Гелий из редакции еще не приехал, дома все было как обычно – художественный беспорядок из различных предметов и продуктов.
Они устроились на кухне, чтобы поесть, Риша стремилась обсудить происшедшее, Виня отмалчивалась и наблюдала за котами, по очереди пытавшимися флиртовать со Стрылькой.
Издавая нежное призывное "мр-р", Тедик старался подобраться к беленькой кошке со спины и ухватить ее за загривок. Малдер уже предпринял такую попытку, получил лапой по щеке и ретировался под гардероб. Тедик тоже получил лапой по щеке, после чего Стрылька повернулась к нему спиной, как это сделала бы человеческая женщина.
Но Тедик был не человеком, а котом, поэтому не стушевался, а обрадовался, запрыгнул Стрыльке на спину и… кубарем полетел под тот же гардероб от ее увесистого тумака, натолкнулся на Малдера, и они с дикими воплями сцепились в драке.
Виня побежала за холодной водой, Риша побежала к двери и несколько раз переспросила, кто там, пока Гелий не вышел из себя и не заорал что-то неразборчивое, после чего стало ясно, что это точно он, и Риша дверь открыла.
Риша принялась рассказывать Гелию о происшедшем, он неожиданно рявкнул на неё.
-Не верю! Не было этого! Вы врёте! Макс не мог это сделать, и нет у него никакого ножа!
Виня опешила.
-Что ты несёшь? Какой резон нам тебе врать?
И внезапно догадалась.
-Статью в редакции не взяли!
Гелий зыркнул на неё исподлобья.
-Всё не взяли. Всё, что я принес!!!
-Тише, не кричи. В этой редакции не взяли, в другой возьмут.
-Возьмут, конечно. Мне всегда удавалось напечатать всё, что я писал, рано или поздно…
Внезапно бешено заорали дерущиеся коты, и Гелий тоже заорал снова.
-Убью гадов! Устраивают мне террор! Все устаивают мне террор! И вы тоже!
Было уже непонятно, на кого он орал, но пинать ногами он начал котов. Тедик и Малдер, как более опытные, разбежались и попрятались, а Тугрик визжал от боли и продолжал бестолково метаться посреди комнаты.
Виня тоже завизжала.
-Ты забьешь его до смерти!
И оттолкнула Гелия, упершись обеими руками ему в пояс.
Гелий посмотрел на Виню, нехорошо улыбнулся, примерился и пнул ее носком ботинка в низ живота. А потом мгновенно перехватил обе ее руки, когда она попыталась вцепиться ему в глаза. Она перестала драться и стиснула зубы. Но ее просто поднесли к тахте и посадили на пуфик.
-Больно?.. Ты сама виновата. Ты ударила меня еще сильнее, ты попала мне по мошонке. Я мог тебя убить на месте.
-Неправда! Я тебя просто оттолкнула!
-Правда! Ты меня ударила! Очень больно!
Виня замолчала.
-Ты сама виновата!.. Не знаю, что дальше делать!.. Солнышко, не уходи от меня!..
Виня молча посидела на тахте, потом пошла в ванную, стянула с себя леггинсы и трусы, взглянула. Во весь лобок разлился темно-лиловый синяк. Боли она почти не чувствовала, как это с ней бывало в экстремальных ситуациях.
Позвала Ришу и показала ей синяк.
-Песец, - проговорила задумчиво. Она слышала от кого-то, что если муж один раз ударит, то потом и будет бить. А уходить ей некуда, разве что на улицу…
Риша непонимающе посмотрела ей в глаза.
-Это анекдот. Японец вернулся на родину из России и рассказывает своим: - Русский язык очень странный. Всё называется одним словом. Шуба – песец, шапка – песец, попал под машину – тоже песец…
Риша продолжала недоуменно помаргивать светлыми ресницами.
Виня объяснила, на какое слово похоже слово "песец". Риша тихо засмеялась.
К ним подошел Гелий.
-Солнышко, прости, не уходи от меня! Я больше никогда тебя не ударю! Не уходи!.. Никуда не отпущу кисиньку! Прости!
Он снова схватил ее в охапку и отнес на тахту, вынув по пути ключи из входной двери и из Вининой сумки-пояса.
Она смирилась и часа через три заснула в его объятиях…
5.
Вместо сцены было просто небольшое пространство посреди зала, окруженное рядами кресел.
Виня посреди светового круга играла на чем-то напоминающем гибрид флейты и органа. Серебристая, слегка изогнутая трубка несла на конце серебристый же шар немногим более Вининого кулака, а на шаре возвышался пучок словно маленьких органных труб, напоминавший готический собор (центральные трубки в пучке были длиннее). Звук инструмента напоминал синтезатор, включенный одновременно на тембрах флейты и скрипки…
Мелодия была настолько необычной и пленительной, что Виня, проснувшись, чуть не заплакала, потому что не запомнила ни одной музыкальной фразы.
И вздрогнула от неистового вопля.
-Кошки! Гады! Убью, суки! – надсадно орал Гелий, потрясая кулаками над грудой газет, лежащей на столе.
Виня слетела с тахты, подскочила к Гелию, спросила внешне спокойно, хотя колотящееся сердце сотрясало грудную клетку:
-Что они сделали?
-Обоссали авторские экземпляры!
-Так ты ж кладешь их где попало. Я говорила – в шкафчик за запертую дверцу или в ящик стола. У них туалет – картонная коробка с газетами. Или они, по-твоему, отличают, где ценные газеты, а где бросовые?
-Сейчас сволочей за хвост и головой об стенку! Они нарочно это сделали! Они мне мстят! Не так погладил, не так посмотрел!
-Гелий, перестань. Вовсе они не нарочно, это всего-навсего кошки.
-Я им сейчас устрою…- бормотал Гелий, бегая по комнате и пытаясь поймать несколько кошек одновременно. – Выбирай: или я убью их сразу, или на неделю в подвал.
Он открыл входные двери – в квартиру и в коридор. Кошки тут же ринулись вон и удрали по лестнице туда, куда Гелий хотел их отправить.
Стрылька закопалась в одежду на Вининой полке в гардеробе. Хорошо, подумала Виня. Гелий на ее полках не роется, а умная кошка не покажется, пока его настроение не переменится.
В распахнутую дверь робко заглянула пожилая соседка.
-Ой, что тут у вас? А я хотела спросить, не отдали ли вы беленького котика?
Гелий глянул на нее, и она мгновенно испарилась.
Он захлопнул и запер дверь.
По замку поскребли ключом и явно не попали куда надо. Затем, заикаясь, пискнул звонок. И тут же последовали тяжкие удары в дверь сразу сверху и снизу, должно быть, одновременно руками и ногами.
Гелий подошел и спросил, из-за двери что-то пробормотали. Гелий открыл, и в квартиру ввалился пьяный в зюзю Пашка.
Пашка, шатаясь от стены к стене, сразу отправился на кухню и завалился на диван спать, сбросив с себя только ботинки.
Гелий немного пометался по непривычно тихой без кошек комнате и пошел готовить чифирь, высыпав в заварочный ковшичек целую пачку чая. Он гремел посудой и мебелью, к тому же что-то немузыкально пел во весь голос.
Пашка недовольно заворочался, потом попросил не мешать спать.
-Я хозяин квартиры, что хочу, то и делаю, - последовал демонстративно надменный ответ.
Пашка неторопливо сел, затем встал. Он держался на ногах вполне твёрдо, и глаза у него были не осоловелые, а бешеные.
-Ты эгоист, ты никого не уважаешь, ты всех гребешь под себя. А я сейчас нервный. Ты меня достал неуважением, а я выпил, и у меня несколько обломов, так что я тебя сейчас бить буду.
Пашка схватил с полки буфета скалку, примерился, покусывая губы, и с размаху саданул ею Гелия по голове. Тот не пытался ни уйти, ни увернуться, ни прикрыться, просто стоял, свесив руки.