Ахмед и Джафар опустили меня на травянистый холмик, так, чтобы спина моя смогла как можно удобнее привалиться к плоской поверхности одного из валунов, и Ахмед принялся разводить довольно большой костер, которым он, должно быть, занимался до моего шумного появления. Потом Джафар с Ахмедом принялись жарить над огнем двух мясистых ощипанных птиц.
- Господин? - окликнул Джафар.
- Что еще? - Торговец Синдбад хмурился, глядя в лес, размышляя, без сомнения, тот ли это остров, где жил двухголовый циклоп, или другой, служивший домом гигантскому змею, пожирающему людей, или, может, вовсе какое-то иное, еще более ужасное место, о котором ему еще только предстояло узнать.
- Сейчас самый подходящий случай, чтобы потолковать с носильщиком, о мастер мечтаний, - напомнил ему Джафар мягко, но решительно.
- Хм? О да, думаю, так оно и есть, - согласился Синдбад. Он задумчиво потянул себя за бороду. - Но на чем я остановился, рассказывая свою историю?
- Вы спаслись от змея, - с готовностью напомнил я ему, поскольку аромат жарящихся птиц в значительной степени вернул меня к жизни.
- Ах да, - с пылом подхватил торговец, - и потом на следующий же день мне посчастливилось быть спасенным проплывавшим мимо кораблем.
- Дождись следующей части, - сказал мне Ахмед.
- Когда я поднялся на борт, - перешел к этой самой следующей части Синдбад, - капитан этого замечательного корабля отвел меня в сторону и признался в том, что очень был рад обнаружить меня на острове, поскольку чувствует за собой долг, который следует заплатить. Оказывается, несколько ранее он был вынужден бросить одного торговца при далеко не лучших обстоятельствах и боялся, что торговец этот погиб безвозвратно. Чувство вины настолько обуяло капитана, что он не стал избавляться от товаров этого купца, но продолжал возить их в корабельном трюме.
- И как же звали этого человека? - поинтересовался Ахмед.
- Можете вообразить мое изумление, - продолжал торговец, - когда я узнал, что того купца звали Синдбад!
- И наше изумление тоже, - холодно добавил Ахмед, переворачивая птицу над костром.
Торговец еще некоторое время рассказывал, как ни он, ни капитан не узнавали друг друга. Я понял, они никогда этого не делали. В историях Синдбада и, наверное, в его жизни, похоже, никто никогда никого не узнавал.
- Традиционная форма повествования всегда самая лучшая, - прокомментировал Ахмед прежде, чем я успел сказать что-нибудь.
- Но, разумеется, я сумел продать эти товары с большой выгодой и возвратился в Багдад богатым…
- Что если вам перейти к следующей истории, о достойнейший из пользующихся словами? - посоветовал Джафар.
- Прошу простить меня за вторжение. - Внезапность, с которой Кинжал возник среди нас, говорила о чем угодно, только не о чувстве вины. - Мой напарник и я сам, не говоря уже о той, что находится на нашем попечении, вот уже некоторое время обоняют эти аппетитные запахи и хотели бы знать, когда же эти птицы будут наконец готовы. - Он выразительно похлопал себя по животу. - Мой напарник - не самый приятный человек, когда голоден.
Я никогда не считал, что Шрам может быть приятным человеком при каких угодно обстоятельствах. Но слова его приятеля о той, что находится на их попечении, заставили меня умолкнуть. Я испытывал такую боль и так устал, что едва не позабыл про Фатиму. Фатима! Сердце мое попыталось выпрыгнуть из груди, но было остановлено ушибленными ребрами. Ведь когда я беседовал с женщиной-птицей в ее гнезде, она сказала, что у меня есть судьба, и вот, пожалуйста, я снова рядом со своей таинственной и прекрасной женщиной. Могут ли быть сомнения, что эта судьба касается и ее тоже? Фатима! Одно ее имя давало мне силы, по крайней мере, для того, чтобы поесть, а может, и для многого другого!
Джафар критически осмотрел птицу, которую жарил на конце заостренной палки.
- Еще минуту-другую, - вынес он приговор. - И все.
- Отлично, - отозвался Кинжал. - Это успокоит моего напарника. Потом мы устроимся на ночлег. Темнеет. Мы вдвоем решили, что будем дежурить по очереди. Тут есть то, что мы должны постараться сберечь.
Сначала я подумал, что этот детина говорит о прекрасном цветке женственности, который они стерегут, и, возможно, еще о каком-то содержимом вечно закрытого паланкина. Но тут вспомнил, что рассказывали мне Джафар и Ахмед по дороге к этому лагерю и как два бандита отказались от безопасной жизни среди обезьян, чтобы остаться с остальными людьми. Похоже, что они беспокоятся не только о Фатиме.
Пришла мне в голову и другая мысль. Может, этих двоих тоже коснулась судьба? Может быть, по этой самой причине они и сопровождают обоих Синдбадов? Или, может, хоть они и разбойники, но не в силах остановить руку этой самой судьбы? Какова бы ни была их цель, я решил, что к такой судьбе явно не стоит относиться легкомысленно.
Но тут мудрый Джафар объявил, что наш обед готов, и больше некогда было думать о судьбе, но пришло время заняться едой.
Но судьба не собиралась так просто оставить нас в покое. Отдав большую из двух птиц Кинжалу и Шраму, Джафар достал свой ножик, чтобы разрезать оставшуюся птицу и раздать ее нам. Но пока он это проделывал - точнее, как раз когда он готовился передать мне мою честную долю, - со стороны берега донесся звук, которого при менее экстремальных обстоятельствах хватило бы, чтобы напрочь отбить всякий аппетит.
Шум, встревоживший нас, был ревом, одновременно оглушительным и странным, поскольку вместо ярости или предостережения, как можно было бы ожидать, в нем звучала радость.
- Похоже, истинная сущность этого острова скоро прояснится, - сказал Ахмед между двумя глотками.
- О да, - ответил Синдбад. В глазах его ярко отражались огни костра. - Должно быть, это тот остров.
Глава семнадцатая,
в которой две головы не обязательно лучше, чем одна
Я был так голоден, что успел пару раз откусить от жаркого, прежде чем задал вопрос, который тяжким грузом давил на всех нас:
- Какой остров?
- Прошу прощения? - переспросил Синдбад. - Извини, носильщик, но любого человека непросто понять, когда у него, набит рот.
Я поспешил проглотить пищу. Я и впрямь позабыл о своих манерах.
- Приношу свои извинения, о мудрый торговец, но о каком конкретно острове вы говорите?
Произнеся свою часть диалога, я снова впился зубами в птицу.
- О, - ответил торговец, поднося к губам очередной кусок. - Об этом острове.
Я позволил себе мгновение помедлить, пережевывая мясо, и снова собрался с мыслями, хотя у меня и начало появляться ощущение, что наша беседа продвигается примерно столь же успешно, как попытки говорить с Малабалой.
- Да, - попытался я вновь, - о величайший из торговцев, но был ли этот остров среди тех, которые вы восславили в своих историях?
- Ты очень проницателен, если заметил это, - подтвердил купец. - Конечно был.
К моему великому изумлению, Ахмед и Джафар хором присоединились к моему следующему вопросу:
- Но что это за остров?
- Ах, - с удивленной улыбкой ответил Синдбад, - вы хотите узнать, на каком именно из многочисленных островов, описанных мною в моих историях, мы теперь находимся? Это, конечно, помогло бы нам в наших дальнейших планах, не так ли?
Ахмед положил руку мне на плечо, успокаивая. Откуда этот юнец узнал, что я готов закричать? Я перевел дух и разжал кулаки.
- Мой хозяин даст ответ в свой срок, - прошептал он мне на ухо, - но нам придется подождать.
Подождать? У меня снова было чувство, что опасность обрушится на нас прежде, чем торговец соизволит объяснить, что это может быть.
- Да, я посетил этот остров во время одного из моих ранних путешествий. Услышав этот голос, я вспомнил о том случае, когда, как ни прискорбно, потерял множество своих спутников.
Несмотря на разочарование, я понял, что пытаюсь найти разгадку нашего местонахождения среди множества слов, расточаемых говорливым торговцем. Тщетно. Кажется, он всякий раз терял прискорбное количество своих спутников, где бы ни странствовал.
- Значит, мы идем по следам ваших ранних путешествий, - победоносно воскликнул Джафар. - Я знал, что тут та же схема!
- Разум моего домоправителя всегда был искусен в разгадывании подобных схем. - Торговец печально кивнул. - И я согласен, что здесь, похоже, задействована иная сила.
Иная сила, ведущая нас от острова к острову? Мне показалось, что я знаю ответ.
- Судьба?
Но Синдбад покачал головой:
- Судьба никогда, не действует столь непосредственно. Ну, может, иногда, как я рассказывал в своих историях, но, как я уже признался, это потому, что я опускал упоминания о некоторых трудностях и увязывал концы. - Он взглянул на своего слугу Джафара, спеша продолжить, пока не начались очередные покашливания. - Как в том ужасном случае во время четвертого путешествия, в долине говорящих смоковниц.
- А в пятом путешествии? - напомнил Джафар, видя, что хозяин его вернулся наконец к этой наиважнейшей теме.
- Да, я опустил ужасное и омерзительное существо, которого боялись даже птицы Рух. Я человек жалостливый, и, в конце концов, моя публика в это время обыкновенно ела. - Помолчав минуту, торговец улыбнулся. - Зато насчет шестого, полагаю, я был более или менее точен.
- Но седьмое? - подсказал Джафар.
- Ты же знаешь, что я не могу об этом говорить! - вскричал торговец, на лице которого застыло выражение полнейшего ужаса.
- Да, с этим будут проблемы, - важно согласился Джафар, будто знал, о чем боится рассказать старший Синдбад. - Как можно бороться с опасностью, о которой не можешь даже говорить?