Голос ее был как бы и не голос вовсе, это были все звуки реки вокруг меня и моря - матери рек - тоже. В каждом произнесенном ею слове я слышал шорох волн, набегающих на песок, и плеск рыбы, играющей на солнце, и веселое журчание ручейка по камням, и пронзительные крики кружащих высоко в небе чаек.
- Но я так долго искала тебя, - продолжал ее влажный голос. - Я хотела, чтобы мой первый мужчина был совсем особенным. Не Синдбадом ли тебя зовут?
- Это мое имя, - снова произнес я, но на этот раз скорее изумленно, чем со страхом. С чего бы вдруг этому видению разыскивать такого, как я?
Ее улыбка сделалась еще шире, и я увидел, что зубы у нее белые, как жемчуг.
- Я много слышала о тебе. Правда, из рассказов о твоих приключениях я думала, что ты старше.
Пожалуй, понял я, не так уж мне повезло, как я думал. Столь восхищен я был этим видением из глубин, что напрочь позабыл о своем месте в мире. Зачем, в конце концов, такому волшебному созданию искать простого носильщика?
Я извиняющимся голосом объяснил этому очаровательному существу - и должен признать, что мне лучше удавалось строить фразы, когда я не смотрел на нее, - что Синдбадов не один, а два и что она, несомненно, искала того, который снискал славу за свои многочисленные путешествия.
- Наверное, да, - ответила она, - но теперь я больше не стану его искать.
- Ах, - сказал я, чувствуя, что мой взгляд притягивает к ее груди, будто железо к магниту. - Значит, вы проделали весь этот путь напрасно. - Я все еще не понимал, что она имеет в виду, и отвернулся в тщетной попытке собраться с мыслями.
- Нет, Синдбад, - ответила она, и когда она произнесла мое имя, я услышал в ее голосе не воду, но огонь, - я проделала этот путь, чтобы быть с тобой.
- Простите? - переспросил я, чувствуя, что мой взгляд снова прикован к ней.
Ее улыбка стала шире прежнего. Казалось, она слабо светится, подобно холодному сиянию луны.
- Я никогда не видела до тебя мужчин, мой Синдбад, но теперь, когда мы нашли друг друга, я не хочу искать кого-то другого.
О чем это создание говорит?
- Н-но я всего лишь носильщик… - . пробормотал я.
- Носильщик? Я не знаю этого слова, - продолжало видение передо мною, - но уверена, что это должна быть очень важная работа, раз такой человек, как ты, решил ею заниматься. Какое счастье, что я нашла тебя. - Она глубоко втянула носом предрассветный воздух. - Я просто в восторге от твоего земного запаха. - Она шагнула ко мне, а я глянул вниз, на свое обнаженное тело и, помимо прочего, понял, что помыться мне так и не удалось. - Тебе не кажется, что он хорошо сочетается с запахом моря?
Я не знал, что сказать. Я не знал, что делать. Морская нимфа сделала ко мне еще один шаг, и я понял, что не знаю вообще ничего.
На берегу закукарекал петух. Над горизонтом показался краешек солнца и перекрасил плечи морской нимфы из зеленых в золотые. Наступал рассвет.
- О любимый, - воскликнула нимфа передо мною, и улыбка исчезла с ее лица. - Я слишком засиделась. Но ты еще не видел меня всю.
Я не мог придумать подходящего ответа. Как могло горло мое так пересохнуть, когда меня повсюду окружала вода?
- Значит, мы еще поговорим? - спросил я, прежде чем она исчезла.
- Ах, мой могучий Синдбад, мы не только поговорим. - Ее улыбка на миг вернулась, пока она опускалась под воду, и волны сомкнулись над ней, точно занавеси, скрывающие потайную комнату.
Я понял, что таращусь на первые розовые отблески восхода, отражающиеся на играющей воде.
- Смотрите, где наш носильщик! - воскликнул кто-то надо мной.
- В воде? - откликнулся другой голос. - Воистину, Провидение смилостивилось над нами!
- Но мы должны поднять парус с рассветом, чтобы преодолеть все изгибы и повороты реки, - напомнил мне никогда не унывающий Ахмед. - Синдбад, быстрее поднимайся на борт. Был бы просто позор оставить на берегу столь чудесно пахнущего носильщика.
Вся команда хохотала, пока я сумел вскарабкаться на пирс и торопливо натянул одежду, добытую мне Ахмедом. Еще поспешнее я взбежал по трапу, пока матросы отвязывали канаты от причала. Едва я взобрался на палубу, как две дюжины крепких гребцов погнали корабль вниз по реке. Но, как говорят мудрые, лучше поздно, чем никогда. Я был на борту, и мы направлялись за приключениями, неподвластными скудному воображению носильщика.
Я увидел невероятно безобразную татуированную башку Кинжала, возвышающуюся над всеми членами команды, и был потрясен мыслью столь же поразительной, как луч солнца в разгар бури. Я снова на корабле, том самом корабле, везущем золотой паланкин, внутри которого находится женщина по имени Фатима.
Фатима. Это было имя, сулящее чудеса. Я представил себе ее золотые пальчики и теплый, человеческий смех.
Потом я представил зеленую кожу и улыбку, сияющую, будто лунный свет. Эта ситуация, должен признаться, привела меня в замешательство.
Прежде я был влюблен.
Теперь я был сбит с толку.
Испуг мой лишь усилился, когда я понял, что Кинжал и Шрам снова вынесли свой паланкин на палубу, несомненно, чтобы дать возможность его прелестной обитательнице увидеть начало путешествия. Фатима была там, такая близкая и все же недосягаемая. Мои мысли, так же как совсем недавно мой взгляд, стремились к той таинственной зеленой женщине, которая, похоже, собиралась перед наступлением рассвета завладеть мною.
Что оставалось человеку, пусть даже бедному носильщику вроде меня, кроме как улыбнуться? Даже не успев покинуть гавани, я уже столкнулся с чудесами, и во сне не снившимися в моей прежней жизни. Что же будет дальше?
В этот момент солнце закрыла туча.
- Ну и что это такое? - пророкотал сверху громоподобный голос. Раньше даже, чем посмотреть наверх, я знал, что это за новоявленная туча; знал, что она будет всецело состоять из фиолетового дыма, окружающего изумрудно-зеленую физиономию. Оззи вновь удостоил нас своим присутствием.
После появления джинна на корабле воцарилась тишина. Синдбад Мореход, с Джафаром и Ахмедом по бокам, взглянули на меня с некой покорностью, которую я вполне разделял. Ни один из членов команды тоже ничего не ответил, большинство было занято после явления духа тем, что старательно пытались съежиться и тихо стенали.
Оззи не стал дожидаться ответа.
- Синдбад, - пропел он.
- Это мое имя! - громко отозвались я и мой старший тезка.
- О, как мне нравится, когда вы этак вопите, - сердечно заверил джинн. - У нас в мире сверхъестественного так мало радостей, приходится извлекать удовольствие, где только возможно.
Но тут злобная ухмылка Оззи сменилась зловещей гримасой.
- Но что за суету вижу я на этой посудине? Надеюсь, вы не вознамерились покинуть Багдад, прежде чем я свершу свою месть? - Пурпурное облако вокруг головы Оззи полыхнуло молниями. - Предупреждаю, тот, кто пытается избежать страшного гнева Оззи, лишь навлекает на себя гнев еще страшнейший!
Тут команда перешла к громким воплям и заламыванию рук.
- Наверное, - прогремел джинн, - нужно вас немножко проучить. Скажем, пробоина футов в десять в днище вашего корабля, и он быстро пойдет на дно реки вместе со всем содержимым. Несколько мертвых членов команды, страшно изуродованных быстрым течением, устремляющимся к морю, докажут серьезность моих намерений. - С этими словами Оззи вновь улыбнулся - жуткое зрелище. - Но двум моим дорогим Синдбадам бояться нечего. О нет, для того, кого я ищу, утонуть - слишком мягкое наказание. - Джинн захихикал.
Команда вопила и билась всевозможными частями тела о палубу.
- Живо! - прокричал мужской голос на палубе позади меня.
Из сжавшейся толпы проворной рысью выбежали Кинжал и Шрам, таща между собой свою затейливую ношу. Они пытались сбежать с паланкином, будто крысы перед кораблекрушением.
- Что значит… - взорвался было Оззи, но почти сразу же осекся. - О, - добавил он после минутного наблюдения.
Я был поражен поведением Кинжала и Шрама перед лицом сверхъестественного. Но трусость этих двоих, казалось, принесла некоторые плоды. Действительно, их быстрое движение, похоже, сбило джинна с толку, и его торжествующая гримаса сменилась хмурым замешательством.
- Так много всяких соображений, - угрюмо пробормотал он. - Кодекс чести джинна, лишний расход магии, все эти скрытые переменные, которые становятся явными в самый последний момент.
Казалось, видение говорит скорее с самим собой, чем с кем-нибудь из потенциальных жертв на корабле внизу. И другие, похоже, тоже почувствовали перемену. Я заметил, что члены экипажа вокруг меня уже не так жмутся и дрожат, как прежде.
Джинн вздохнул, отчего температура на корабле здорово понизилась.
- Да, свидание испорчено! Надо было лучше подготовить меня к подобным вещам! - Он покачал головой. - Бюрократизм здесь просто удивительный.
Да, теперь я был вполне уверен, что никто из экипажа не заламывает рук. И даже крики ужаса, прежде окружавшие меня, стали тише и реже.
Казалось, даже Оззи понял, что момент упущен.
- Не думайте, - поспешно добавил он своим самым громоподобным голосом, - что эта маленькая неудача означает, что месть моя будет менее ужасной.
Однако в громыханиях духа почему-то не было прежней уверенности. Тем не менее он продолжал свои драматические декламации.
- Она будет ужаснее, чем сам ужас, страшнее, чем сама сущность страха, - твердил он, казалось, чтобы убедить скорее себя, чем нас, стоящих внизу. - И в первую очередь, да, в первую очередь она будет, да, будет - в высшей степени неприятной!