Люди, окна, дома, переулки, улицы, боль в отбитом заду, боль в исклеванных пальцах, боль в немеющей руке, сжимающей прут злополучной клетки - говорил ведь Сергий - брось ее, говорил - поедем по Лукоморской дороге, на горшке таких стратегов душить надо… Только бы успеть… Нет, только бы не упасть, не уронить эту проклятую клетку… Только бы до вечера дожить… - все сливалось в одну бесконечную круговерть, от которой темнеет в глазах и в голове мозги превращаются в кашу. Хоть польза от них какая-то будет, наверняка сказал бы Волк… Только бы не отстать от него… Не потерять из виду… Волк! Подожди меня!.. Я больше не могу!.. Я не могу!.. У меня ничего…
- Вон они!
- Держи их!!
- Хватай!!!
"Где-то это я сегодня уже слышал…"
- Иван!
- Сергий!
- Скачи к воротам! Я их задержу!!!
- Нет!
- Скачи быстрее!!!
- Нет!!!
- Проваливай отсюда!!!
- Нет!!!
- НЕ МЕШАЙ МНЕ, ИДИОТ!!!
- НЕТ!!!!!
Может быть, на препирательства были потеряны и без того скудные драгоценные секунды. Может, их у друзей не было и вовсе. Этого им было уже никогда не узнать, потому что волной цунами накатила на них толпа королевских гвардейцев, и океан стали и ненависти с торжествующим ревом сомкнулся над их головами.
* * *
Иван открыл глаза и понял, что ослеп. Вокруг было темно, хотя он ясно помнил, что буквально несколько минут назад…
И тут воспоминания о событиях этого дня, нелепых, сумбурных, дня, начинавшегося так хорошо, и заканчивающегося… закончившегося… продолжающегося…
Какое сейчас время суток?
Какой сейчас день?
Где я?
Где Жар-Птица?
Где Сергий?
- Сергий! - в панике выкрикнул он.
- Сергий!!! - острой болью вспыхнуло и эхом прогрохотало то ли во всей Вселенной, то ли в его голове.
И тишина.
Иван попробовал пошевелить рукой. Рука послушалась, поскребла пальцами по чему-то тепло-холодному, похожему на толстые мягкие иглы.
Солома? А под соломой? Камень…
Тюрьма. Знаменитые казематы Шарлеманей. "Не та достопримечательность, которую я хотел бы когда-нибудь осмотреть. Таким вот образом. Хотя дорого бы я дал, чтобы ее ОСМОТРЕТЬ".
Иванушка, кряхтя и морщась от боли в различных помятых частях тела - по крайней мере, болит все - значит, все на месте - опираясь на локти и колени, попробовал встать. "Странно," - думал он, - "единственное, что у меня не болит - это глаза. И, тем не менее, я ничего не вижу. По идее, ведь в любой тюрьме в любой камере должно быть окошко? Или не должно? Или сейчас просто ночь?.. И где Сергий? Он встретил их первым, лицом к лицу, с мечом в руке… Но их было, казалось, несколько сотен… А потом они смяли его и набросились на меня."
- Сергий!!! - в этот раз он услышал себя. Но только потому, что прислушивался. Из шершавого пересохшего горла с тихим свистом вырвался шершавый шепот.
И снова тишина.
Где он? Погиб? Или в другой камере? Или… убежал?.. Нет, это было невозможно. Я же видел, как над ним занесли десятки мечей… И он упал замертво… Погиб, пытаясь защитить меня… Это я виноват… Если бы я не предложил этот дурацкий маневр!.. Идиот!!! Господи Боже, ну почему я такой идиот!.. Но тогда идея казалась такой умной… Такой хитрой… А он был против… А я сказал, что хоть раз он должен позволить мне… А он… А я… А потом…
И тут Иванушка почувствовал такое вселенское горе, такую внезапно разверзшуюся вокруг него пустоту, где - плоское и нереальное - было все, но больше не существовало его единственного верного друга, что ткнувшись лицом в прелую солому, горько заплакал.
Когда слезы, наконец, иссякли, и он, опустошенный, ничком растянулся на полу, ему вдруг послышалось, что его кто-то негромко зовет.
- Сергий!!! - не веря себе, задохнулся от счастья Иван.
- Где ты? - выкрикнул он. - Ты где?
- Ползи по полу, - донеслось до него откуда-то снизу. - Тут у стены есть желоб с водой. Он идет через все камеры.
И только теперь Иванушка услышал, как тихонько даже не журчит - а шелестит - вода где-то совсем рядом.
Он послушно опустился на колени и пополз на звук, ощупывая все перед собой руками.
А вот и тот желоб. И, судя по запаху, в нем была не только вода.
Пожалуй, искать туалет в этой камере будет бесполезно.
- Сюда, сюда! - опять донеслось до него.
Ага, справа.
- Я здесь! Я иду!!!
И, тщательно стараясь не задевать ни желоб, ни его содержимое, царевич быстро пополз на голос.
Путешествие его окончилось через два шага.
Как от посыпавшихся искр не загорелась солома, Иван так и не понял.
Держась одной рукой за пострадавшую макушку, царевич снова позвал:
- Сергий! Ты где? Там?
За стеной сначала раздалось короткое молчание, а потом ответ:
- Меня звать не Сергий.
Мир, только-только начинавший воскресать для Иванушки, снова обрушился на него, как карточный домик. Сложенный из карт, каждая из которых весила как бетонная плита.
- Эй, сосед, ты кто? - обеспокоенный затянувшейся паузой, встревожено спросил голос из-за стены. - Почему ты умолк?
- Какая разница… - с трудом выдавил Иван.
- Ты думал, что это - твой друг? Ты расстроился?
- Да…
- Его тут нет. Я один. Но он найдется. Ты не переживай.
- Значит, его убили… Из-за меня…
- Слушай, как там тебя…
- Иван.
- Иван. Не раскисай. Даже если его убили - ты-то живой. И ты можешь вырваться отсюда, и отомстить за него.
- Как?! - вскинулся царевич.
- Слушай. У меня есть план.
- А как тебя зовут?
- Франк Кевин.
* * *
А город торжествовал. Город веселился, буйствовал карнавалами, выплескивался фейерверками, пил вино из бочек на площадях, ссорился, дрался, мирился и снова пил - исступленно-истерично, стараясь забыть о недавнем испуге - солдаты у стен оказались не захватчиками, а своей родной армией-победительницей - предыдущие известия о поражении оказались ложными, и, как выяснилось, все произошло с точностью наоборот - вондерландцы разгромили шантоньцев, и победоносное войско, не мешкая, направилось прямо домой.
Народ прославлял отважных вояк за победу над старым врагом, герцога Айса - за его военный гений, короля Шарлеманя - за то, что он король, и принца Сержио - просто так, на всякий случай.
Радости горожанам прибавило быстро облетевшее весь театральный мир известие, что вернулась беглянка Мальвина, и в полюбившихся спектаклях про стражу появилась новая героиня.
Всеобщее ликование не могла испортить даже безуспешная, ни на минуту не прекращающаяся охота - при которой весь город вверх дном переворачивался, вместе с фейерверками, маскарадами и бочками - за вором, убийцей, предателем и просто государственным преступником князем Ярославским из Лукоморья, который как в воду канул, назло королевским гвардейцам, дворцовой страже, городской страже и просто регулярным войскам.
Поговаривали также о предстоящей помолвке победоносного Айса и принцессы Валькирии - без особого апломба, правда - бедняжку в народе очень любили - но лишь в контексте очередных выкатываемых на площади бочек. Потому что любовь - любовью, а в королевские дела вмешиваться - себе дороже. Да и халявное вино оставалось халявным вином, за чье здоровье оно бы не выпивалось.
И чем огромней и бесшабашней был загул, тем внезапнее и горше стало похмелье: за день до предварительного принятия великого Айса в состав королевской семьи, одним далеко не прекрасным утром город проснулся и обнаружил, что вондерландская армия за ночь была вся перебита, а у стен появились лотранцы с требованием вернуть им принца Кевина Франка, злодейски удерживаемого против его воли в Мюхенвальде, и шантоньцы - с идеей реванша вообще, и жаждой получить кой-какие национальные сокровища, похищенные вондерландцами во время прошлой войны три года назад, в частности.
На все требования корона заносчиво ответила "Приди и возьми", но помолвку принцессы и полководца без армии отменила до лучших времен.
Началась осада.