Что будет дальше? Если пришелец выберет тактику молчания, то в отсутствии официального источника информации наша масс-медийная машина неизбежно начнет порождать нескончаемые потоки бредовых домыслов и публичных заявлений, сделанных совершенно некомпетентными лицами. Этим информационным вакуумом пришелец может эффективно воспользоваться в своих целях. Вполне возможно, что втайне диктовать свою волю через общественные механизмы ему окажется легче, чем открыто контактировать с неповоротливыми и тревожными государственными структурами."
Доктор Эрнест Пиколь,
профессор социологии и политологии, профессор Сорбонны,
россиянин французского происхождения, живущий в России
Теперь мне стало понятно многое. Я как раз дочитал статью до конца, когда в коридоре послышался размеренный топот. Захлопнув наладонник, я бросил его в карман куртки. Ключ гулко ударил в железную дверь и грохнул, поворачиваясь. Конвойные за ночь сменились, эти еще больше напоминали деревенских гопников.
- На выход, к следователю, с вещами, - сухо объявил один из них.
Я поднялся, неторопливо зашнуровал кроссовки, взял куртку, накинул её на плечи и шагнул к двери.
Следователь оказался прежним. Я не помнил его фамилию, но в наладоннике где-то было записано на всякий случай. Конвойные козырнули и вышли. Я сел на стул в центре комнаты и начал оглядываться. Смотреть было не на что в этом потрепанном кабинете. Следователь раскрыл перед собой папку и деловито провел ручкой по строкам.
- Фамилия, имя, отчество? Год и место рождения?
- Такие же, как и вчера, - сухо ответил я.
- Повторяю: фамилия, имя, отчество, год и место рождения?
- Повторяю: перепишите из вчерашнего протокола.
Следователь отложил ручку, пружинисто вышел из-за стола и направился ко мне. Я понял, что перегнул палку, и теперь он меня будет бить. Но отступать было поздно. Он остановился передо мной - крепкий и коренастый. Ростом следователь оказался невелик, я был на полголовы выше. Поэтому он принялся угрожающе покачиваться передо мной на каблуках. Руки он поднял перед грудью, словно приняв стойку, и принялся пощелкивать костяшками, задумчиво разминая их. На пальцах правой руки было выколото: "д.и.м. а".
- Ты че, сука, не понял, где находишься? Те че, почки жмут? - произнес он.
И я бы наверно испугался, как испугался вчера. Но сейчас перед глазами стояло письмо профессора Пиколя, поэтому я поднялся и смело глянул на него.
- Отставить, - произнес я внушительно, изумляясь самому себе. - Ты вообще хорошо понимаешь, кто я? Тебе чего приказано было? Под любым предлогом задержать меня с друзьями до приезда начальства из Москвы. И обеспечить нам условия! Если узнают, что ты на меня орал, не кормил, если ты посмеешь меня ударить - пойдешь под суд. А если пришельцы узнают, что меня арестовали, они тебя вместе с твоей ментовкой грохнут ядерным лучом, понял?
По его округлившимся глазам стало понятно, что о пришельцах он ничего не слышал. Но в остальном я, похоже, угадал: мои слова произвели небывалое действие. Дима потупился, спрятал свои кулаки, вернулся за стол и некоторое время молчал. В кабинете стояла адская тишина, какая бывает лишь в очень далеких поселках. Лишь где-то за горизонтом чирикал далекий вертолет.
- Я ж для протокола спрашиваю, работа такая, - буркнул он. - А вы отвечать отказываетесь…
- Почему отказываюсь? Спрашивайте, - кивнул я.
- Кем работаете? - спросил следователь, подумав.
- Инженер-постановщик задач.
- Инженер-постановщик? - переспросил следователь и его брови недоверчиво дернулись. - В театре что ли?
Ответить я не успел - клокотание вертолета к тому моменту стремительно приблизилось и вломилось в решетчатое окно вместе с ветром. Рев был такой сильный, что если бы я начал кричать, то сам бы не услышал голоса. Затем гул резко стих, и вскоре в кабинет вошли двое в штатском.
Следователя Диму кивком попросили выйти и подошли ко мне.
- Роман? - начал один. - Я не буду тебе рассказывать сказки, а перейду прямо к делу, - он начал деловито загибать пальцы. - Я из столицы. Приехал за тобой. Это мы вчера попросили местных, чтоб вы у них переночевали, извини, выхода не было, мало ли что… Ты ни в коем случае не арестован, просто ты сейчас один из самых важных свидетелей контакта. От того, согласишься ты помочь, может, зависит будущее страны, - он помолчал. - Ты понимаешь, наша страна первой запустила спутник. Наш человек первым полетел в космос. Наши люди первыми вышли в открытый космос. И теперь наша страна первая устанавливает контакт с иноземным разумом! Это очень важно. Поэтому просим тебя поехать с нами, вертолет ждет…
- Выбора у меня нет, я так понял?
Он уклончиво покачал головой:
- Ты не арестован. Но нас ждет серьезная работа. Твои друзья тоже согласились нам помочь.
- Я их могу увидеть?
- Конечно, они уже сидят в вертолете. Я вас только попрошу пока не общаться: наши психологи хотят поговорить с каждым отдельно, чтобы показания были самыми точными, понимаешь?
- А мне хоть позвонить дадут? - спросил я.
Честно говоря, звонить мне было не нужно, это я так сказал, из принципа. Но он тут же протянул мне свой мобильник и махнул рукой, давая понять, что надо спешить и звонить я могу на ходу.
Подумав, я набрал мамин номер и пока мы шли через двор к вертолету, кратко сообщил, что со мной все нормально, просто задерживаемся на даче. Но мама уже знала о пришельце и очень волновалась. Маруська ей что ли прочла мои вчерашние письма? Я успокоил ее как мог и побыстрее закончил разговор, пообещав, что скоро будем в Москве.
* * *
В Москве ли мы оказались или нет - этого я не знал. Бетонные корпуса и парк - то ли больница, то ли воинская часть. Впрочем в парк нас не выпускали, и вообще пообщаться не дали - сразу развели в разные коридоры, и я попал на допрос. Или беседу? Здесь моими слушателями были сразу трое: толстяк в погонах, бородач в белом халате и пожилая женщина, тоже в белом халате. Вопросы задавала она. А я отвечал.
- Мы приехали вчетвером: я, два моих друга, с которыми вместе работаем, и Лидка, жена одного из них. Сдали проект и устроили себе отгул. Сели в машину, поехали на реку Медведица, на дачу. Там взяли удочки и пошли к реке. Расположились у реки, помидорчиков нарезали, пивко открыли. Лидка загорать легла. В небе ничего не видели. Слышали в лесу грохот, но не обратили внимания. Потом выползла из леса коробка, длинная, типа как от холодильника, но поменьше.
- Выползла или вышла? - быстро переспросила она.
- Не знаю, я на поплавок смотрел. Обернулся на шум, вижу - в кустах стоит коробка. И тут коробка произнесла: "и у нас есть первый звоночек, здравствуйте".
Я умолк, понимая, как бредово все это звучит.
- Продолжайте, мы внимательно слушаем. Именно "и у нас есть первый звоночек, здравствуйте"?
- Да.
- Во вчерашнем протоколе написано: "у нас", а теперь вы говорите "и у нас".
- Ну да, "у нас", "и у нас", "а у нас" - что-то типа такого.
- Роман, - женщина подняла палец, - это очень важно, постарайтесь вспомнить.
- Да какая разница? - удивился я.
- Разница очень большая. От этого зависит, какую радиостанцию и в какое время он подслушал.
- Думаете, это с радио? - я с сомнением покачал головой.
- Он выбрал фразу, которой, по его мнению, принято начинать диалог.
Я задумчиво почесал в затылке. А ведь действительно…
- Голос был ровный, без акцента? - продолжала она.
- Без акцента. Нормальный человеческий голос.
Толстяк в погонах задумчиво пометил что-то в блокноте.
- Хорошо, что было дальше? О чем вы подумали?
- Ну, мы подумали, деревенские шутят, залезли в коробку. Как бы чего не сперли…
- Что вы ему ответили? Кто из вас ответил?
Я снова почесал в затылке.
- Честно сказать, не помню. Кто-то из нас сказал что-то. Вроде "ты кто". Или "кто здесь".
- Что было дальше?
- Да! Юрик сказал: "че за фигня?". А он тут же выпалил: "позвольте представить нашего сегодняшнего гостя". И замолчал. Типа представил.
- Откуда шел звук?
- Из коробки.
- Ничего при этом не открывалось, никаких отверстий?
Я помотал головой.
- Опишите коробку, - попросила она.
- Ну… Похожа на картонную по цвету. Без надписей. Только не картонная.
- Почему не картонная? Вы ее трогали?
- Нет. Но мне кажется, это не картон.
- Почему?
- Не знаю.
- Так что за материал?
- Не знаю.
- Пластик?
Я молча помотал головой. Ну откуда я знаю, в самом деле? Не трогал же я его.
- Хорошо, Роман, что было дальше?