Он вовремя оглянулся. Этого он не ожидал: Наташа уже выбегала из подъезда. Еще не зная, что скажет, он ринулся к ней и лишь на ходу заметил, что при каждом шаге она сильно хромает. Тут же стала понятна и причина этой внезапной хромоты – у одной из туфель напрочь отломился каблук-шпилька. Кстати, Виктор Арнольдович вообще плохо понимал, как на таких каблуках женский пол ухитряется ходить.
Девушка держала оторванный каблук в руке и явно не знала, как ей быть дальше.
Через полминуты Серебряков был возле нее:
- Могу чем-нибудь помочь?
- Можете, - сказала она. - Поймайте мне такси, буду очень признательна.
Он кивнул и уже через несколько минут подогнал свою новенькую бежевую "Волгу", которую два часа назад оставил на всякий случай во дворе "Тканей".
- Прошу, - открывая дверцу, сказал он.
Если подсчитывать проколы так же скрупулезно, как он подсчитывал звенья в той цепи, то это был уже, пожалуй, четвертый. Во-первых, на новенькую "Волгу" с оленем на капоте сразу обратило внимание несколько дворовых старух – таких подробностей они при любом склерозе не забывают. Во-вторых, номера у машины не сменил – не думал, что это может понадобиться. В-третьих, напрасно все же сидел на скамейке, привлекая к себе внимание. Наконец – эти неучтенные Наташины перчатки.
Итого подряд четыре прокола – не многовато ли для одной операции?
- Куда едем? - спросил Серебряков, когда девушка села рядом с ним.
- В ближайшую обувную мастерскую. Тут я знаю – недалеко, на Брестской.
- Сегодня воскресенье, - сказал Вячеслав Арнольдович, - и все они работают до шести. Впрочем, это не беда…
Девушка вздохнула:
- Смотря для кого.
- Сейчас поедем ко мне, - сказал он, - и я вам приклею лучше любого сапожника. - На лице у Наташи промелькнуло сомнение, поэтому он поспешил добавить: - Обещаю – займет не больше двадцати минут. Если вас кто-то ждет, от меня сможете позвонить.
- Спасибо, - согласилась она. - Позвонить и правда надо, а телефон у меня что-то отрубился. - Немного помолчав, добавила: - Впрочем, сама еще не знаю – звонить или не звонить. Как вы думаете, обязательно ли по телефону сообщать своему жениху, что его отец порядочная скотина?
- Думаю, что с такими новостями всегда можно повременить, - ответил Виктор Арнольдович.
Что-то у нее явно произошло с генералом. А букет, интересно, вручила? Необходимо было выяснить.
Пока он раздумывал, с чего бы лучше начать, она сама спросила:
- А вы многих из этого дома знаете?
- Никого ровным счетом не знаю. - Это было почти правдой, ибо ни старшего, ни младшего Коловратова он в глаза не видывал.
- Но вы кого-то ждали на скамейке…
Вот случайно и выяснилось: зоркая. А с его стороны, стало быть, все же еще один прокол.
- Нет, - сказал он, - я просто присел. Знаете, слабость: люблю в бабье лето посидеть на солнышке. Проезжал мимо, увидел красивый дворик…
- Слава Богу! - обрадовалась она. - А то я уж испугалась – вдруг он ваш знакомый.
- Кто?
- Ну этот… Коловратов. Не слышали про такого?
Она примолкла, но было видно, что теперь у нее появилась потребность выговориться.
- Не слышал, - сказал Виктор Арнольдович. - И (простите за нескромность) что же себе позволил этот… Коловратов, кажется?
- Просто, видно, не мой сегодня день, - вздохнула Наташа. - Днем обнаружила вдруг, что соседка рылась у меня в комнате.
- Как же вы обнаружили? - насторожился Серебряков.
- Очень просто. У меня коробочка с зубным порошком стоит в тумбочке. На коробочке изображены три поросенка. (Да, эту коробочку он помнил.) Сегодня смотрю, - продолжала она, - а коробочку явно кто-то открывал. Я всегда закрываю так, чтобы поросята на крышке и на коробке встречались пятачками – с детства такая привычка. А сегодня они вдруг – пятачками врозь…
"Пятый прокол, - с досадой заключил Виктор Арнольдович. - А то, поди, уже и шестой. Видно, все-таки устал за последнее время".
- Значит, соседка, только она! - не умолкала девушка. - У нее одной ключ от моей комнаты. Порошок выкинуть пришлось – мало ли что она могла подсыпать! Нынче ключ у нее отобрала – так она еще и обиделась…
- И это такая большая для вас беда, - с усилием улыбнулся Серебряков.
- Нет, это еще только начало. Потом вдруг телефон отключился. А мне надо было созвониться с младшим Коловратовым – когда приходить? У его папаши, видите ли, день рождения!.. Ну пришлось – без звонка… Розы купила, дура! Его любимые, желтые!.. (А вот с цветом он, Серебряков, не ошибся – не зря специально у покойного Бутмана выяснял.) Пришла, - продолжала Наташа, - младшего дома нет и неизвестно, когда явится, а старший… Говорю ж – настоящая скотина! Всегда чувствовала, что скотина – но чтоб такая! Только успел взять букет – и сразу же…
"Букет, стало быть, все-таки взял", - про себя отметил Серебряков, а вслух сказал:
- Понятно…
- Ну вот… - сказала девушка. - А когда от него выскочила – сразу, прямо на лестнице, этот чертов каблук отлетел. Не мой день, и все тут!
Кто она? Кажется, училка истории. В каких, интересно, классах преподает? Наверно, в пятом, в шестом. Выглядит совсем девчушкой – со здоровенными лбами старшеклассниками ей было бы ох как нелегко. Тем более что такая хорошенькая. И поразительные глаза – большие, карие. Откуда-то из памяти всплыло: "бархатные"… Да, из "Героя нашего времени": бархатные глаза княжны Мэри…
Что его насторожило – так это крохотная царапинка у нее на щеке. Бог весть как у них там все происходило с Коловратовым старшим – вполне могла оцарапаться о розовый шип. Но теперь это уже было не суть важно: раз едут к нему, дома он что-нибудь придумает…
Интересно, всегда она такая болтушка или только сейчас, от неловкости перед незнакомым человеком?
Теперь Виктор Арнольдович не слишком прислушивался к тому, что она говорит. В голове уже соединялась звено к звену новая цепь, и на сей раз хоть в малостях оплошать было бы вовсе уж непростительно.
- Нет, я ему все про его папашу выложу! - не унималась она. - Все, что думаю – и о нем самом, и о его папаше, дураке старом!
- Сейчас и выложите, пока ваш каблук буду приклеивать, - кивнул Серебряков. - Мы уже приехали. - И стал заводить машину во двор.
На лестнице он открыл почтовый ящик. Там лежало письмо, доставленное вечерней почтой. Судя по конверту, это было – архиважное..
Через минуту они были в его квартире.
- Ого, какие у вас хоромы! - с порога восхитилась Наташа, оглядывая просторную прихожую с высокими потолками. - Вы, наверно, большой начальник?
- Порядочный, - подтвердил Виктор Арнольдович, что было, в сущности, правдой.
- А в какой сфере?
- В сапожной, - улыбнулся Серебряков. - Снимайте-ка вашу туфельку и давайте сюда каблук. А сами проходите в комнату. Телефон возле дивана.
Звонить своему Коловратову-младшему она сейчас не должна была – это повредило бы новой выстраиваемой им цепи. Но пока что она и не смогла бы позвонить: для включения аппарата следовало нажать скрытую кнопку, которую она бы едва ли нашла.
Однако перед тем, как войти в гостиную, девушка на минуту задержалась а прихожей.
- Странно… - сказала она, кивнув на сейфовую дверь в стене. - Как в бункере… Что там?
- Комната Синей Бороды, - совершенно серьезно ответил Серебряков. - Помните сказку такую? - Причем, пожалуй, впервые сказал ей почти чистую правду. Если бы кто-то посторонний переступил этот порог – ту был бы последний шаг в его жизни.
- Понятно… - заговорщицки прошептала она. С этими словами, скинув туфельки, девушка на цыпочках прошла мимо загадочной двери в гостиную и там сразу взялась за трубку телефона.
- Постойте! - поспешил вслед за ней Виктор Арнольдович. - Хочу дать вам совет. Уж не взыщите – по праву старшего. По-моему, прежде, чем звонить, вам надо слегка прийти в себя. И для этого есть прекрасное средство. - Он открыл бар с превосходной коллекцией напитков. - Не сочтите с моей стороны нескромным предложить.
- Я вообще-то… - Она, видимо, хотела сказать, что не пьет, но тут же, явно передумав, воскликнула: - О Боже! "Чинзано"! Я только один раз в жизни, во время фестиваля молодежи пробовала…
- Что ж, будем считать, фестиваль продолжается, - доставая бутылку и рюмки сказал Серебряков.
Налил сначала себе, а потом, чуть повернув вставленный в бутылку серебряный клювик, - ей. Все бутылки в его баре были устроены одинаково.
- К тому же, - добавил он, - по-моему, нам не мешало бы познакомиться. Меня зовут Виктор.
- А меня Наташа.
Они чокнулись.
- Подумать только, настоящий "Чинзано"! - еще раз восхитилась она. С этими словами сделала глоток, затем успела произнести: - Господи, что со мной?.. - и сразу же замерла как каменная.
Теперь можно было не спешить – это зелье действовало не меньше пятнадцати часов. Завтра она не вспомнит ничего, так что надо будет знакомиться заново.
Виктор Арнольдович прокипятил шприц и, отыскав нужную ампулу, сделал ей инъекцию в руку. Отныне не имело значения, укололась она об эти шипы или нет – вещество было универсального действия.
Он уложил девушку на диван, укрыл пледом, а сам отправился в комнату Синей Бороды, которую он и про себя так именовал, и машинально, хотя в том не было нужды, запер железную дверь изнутри на два замка. Полученное письмо прочесть можно было лишь там, а прочитывать такие письма с изображением райского яблочка на конверте всегда следовало безотлагательно.