Как я стал хулиганом
На станции Н., куда поезд прибыл в десять вечера, в наше купе вошел новый пассажир.
В роговых очках, солидный брюнет лет сорока. Солидность была во всем: и в желтом новеньком портфеле, и в фетровой шляпе, и в коротком модном пальто.
Новый нам почтительно поклонился, спросил свободное место, важно достал кошелек и, подавая носильщику рубль, сказал:
– Спасибо тебе, братец. Тут уж я сам устроюсь.
Поезд шел.
Новый пассажир снял пальто и шляпу, не спеша разложил свои вещи, сел.
Минут десять все молчали. Правда, мы втроем досыта наговорились и нам уже не о чем было говорить, а новый пассажир, видимо, не хотел начинать первым. Наконец он не выдержал.
– Уважаемые граждане, – сказал новый. – Не найдется ли у вас стакана воды или нарзана? В обед, знаете, выпил немного и закусил паюсною, теперь пить, пить…
– К сожалению, нет, – ответил я. – А вы спросите у проводника. Может, у него есть вода.
Новый вышел из купе, но быстро возвратился.
– Нет и у проводника, – вздохнул он. – Порядочки! В вагоне нет воды! Прямо хоть пропадай. А остановка только через час. Этот поезд скорый, на маленьких станциях не останавливается. Не знаю, что и делать…
– Ничего, – принялись мы утешать нового. – Потерпите немного.
– Придется, конечно. Но, понимаете, сейчас не девятнадцатый год в конце концов. Надо и о пассажирах думать. Такой случай…
Тут поезд начал сбивать ход и вдруг стал.
Мимо нашего купе торопливо прошел проводник.
– Что случилось? – посыпалось изо всех купе.
– Пойду узнаю, – ответил проводник.
Пассажиры повыходили из купе, начали выглядывать в окна.
Вскоре вернулся проводник.
– Точно пока неизвестна причина, – зевнул он. – Говорят, где-то впереди на перегоне крушение. Товарный с рельсов сошел. Схожу-ка я на станцию, узнаю поточней.
– Разве мы на станции?! – обрадовался наш новый сосед.
– Ну да, – ответил проводник. – На небольшой станции. Потому и стали, что семафор был закрыт.
– Вот счастье! – радостно сказал новый. – Значит, я смогу напиться воды. А то ж, понимаете, пропадаю. Так хочется пить!
И он подался за проводником.
В окно я видел, как они с проводником пошли по шпалам, подсвечивая дорогу фонарем.
Минут через десять новый вернулся с двумя бутылками нарзана.
– Крепко мне повезло! – довольно сиял он. Если б не эта катастрофа, пришлось бы целый час страдать. А теперь слава Богу! Хотел было из умывальника воду пить. А тут на тебе такая приятная неожиданность – товарный с рельсов сошел! Говорят, жертвы есть: санитарный вагон уже из Н. прошел. Вот такая история! Ну теперь ничего, можно дальше ехать. Две бутылочки нарзанчика да проводник обещал чайку принести. Поедем без забот, водички до X. хватит.
……………………………..……………
Наш поезд, простояв два часа, наконец, тронулся.
Все пассажиры спали.
Спал и счастливый брюнет, опорожнивший обе бутылки нарзана.
На станцию О., где мне нужно было выходить, поезд прибыл в четыре часа ночи.
Сидя в буфетном зале на станции О., я думал:
"На станцию X. поезд прибудет в девять утра. Если послать телеграмму сейчас, она будет на станции Х. раньше поезда часа на три. Отлично!"
Я пошел на телеграф и послал такую телеграмму:
"Станция X., пассажиру места 37. Вагон № 6 скорого поезда № 5/б.
Катастрофы на наших железных дорогах случаются не так часто. Поэтому, страшно беспокоясь о том, чтобы вы не остались без воды и не страдали, я налил в ваш новый портфель два чайника свежей холодной воды. Чтобы обеспечить вас максимальным запасом питья, все содержимое портфеля я выбросил в окно. Я бы мог сказать вам это лично, но вы так блаженно спали, что я не осмелился вас побеспокоить. Всего вам наилучшего!"
Неужели?
(К десятилетию Красной армии)
Товарищи красноармейцы!
Вот юбилей у вас.
Десять лет.
Бои.
Победы.
Достижения.
Усовершенствования.
И неужели все это без фельдфебеля?
Дивно! Не верится! Слово чести!
Говорят, у вас есть помкомвзводы, и комвзводы, и комбаты, а фельдфебеля нет.
А кто же вас на путь истины наставляет?
Кто из вас чудо-богатырей делает?
Кто же вам объясняет:
– Знамя есть полковая святыня и каждый солдат обязан защищать его до последней капли живота?
Кто?
Кто командует:
– Плавное предсидание на-а-ачинай!
А кто во время муштры тычет пальцем и кричит:
– Убери эйо!
– Кого эйо, господин фельдфебель?
– Пузо убери! Чего ты эйо выставил? Пузо у солдата должно к спине прирасти. Понимаешь?!
Неужели теперь в ваших казармах не слышно такого специфического баска:
– Вольный определяющий Зегер!
– Чего изволите, господин фельдфебель?
– Вчерась приходила ваша мамаша и ходатайствовала нащот своих именин, которые будут сегодня.
– Так точно, господин фельдфебель!
– Так. Это было вчерась. А сегодня у вольного определяющого Зегера не по всей культуре блестят пуговицы на мундире и придется вольному определяющому Зегеру дежурить на кухне, а мамаше вольного определяющого Зегера справлять именины без ходатайства. Кр-р-р-рю-гом!
Неужели не слышно такого баска? И хороший был басок, приятный.
А кто вам, товарищи красноармейцы, лекции по гигиене читает? Вот так: выстраивается рота, фельдфебель выходит из канцелярии, руки заложены за "черт знает что":
– Замечено, что у солдат пятнадцатой роты, то есть у вас, нет гигиены. Положим, что с вами про это говорить, раз вы даже не слышали про гигиену. Так вот, поясняю. Запоминай все!.. Гигиена есть наука, которая преподайотся в учебных командах, в школах подпрапорщиков, а также в университетах, где учатся на дохторов. Раз! Каждый солдат обязан соблюдать, чтоб вокруг него гигиена была. Два. А теперь как увижу, что у кого нет гигиены, то такой гигиенист будет у меня на предмете для дальнейших лекций. Три! Р-р-раз-зойдись!
Дорогие юбиляры красноармейцы! Объясните же мне, кто теперь все это делает у вас?
А если правда, что у вас нет сейчас фельдфебеля, то неужели вы живете без гигиены?
Неужели?
1928
Дачные мученики
Дача в наши дни вещь необходимая, как, скажем, страхкасса или очередь на трамвай. Потому – воздух. А без воздуха, сами, товарищи, знаете, долго не проживешь. В городе духота, пыль, асфальтовая мостовая иногда попадается, нагревается все невозможно и – для здоровья минус. Опять же плюются…
– Да я не про то, я относительно здоровья. Недавно в журнале читал. Ну, написано ж все досконально. Примером, плюнул гражданин. Кажется, что тут дивного, а наука – она, брат, до всего доходит. Где, к примеру, ничего не поймешь, она тебе, братец ты мой, пунктиром покажет, какой от плеванья вред и социальная опасность. Потому бактерия из плевка в воздух, из воздуха в выпивку или в закуску попадает. Ну а с выпивкой тут уж у бактерии одна дорога – в желудок. И, конечно, результат. Гражданин, может, на свои честные выпил, а потом приходится районного врача неделю ждать или в карете скорой помощи помирать.
– Оно ведь так. В городе, что и говорить, для здоровья атмосфера неподходящая. Азота в воздухе нет. Ну и валит народ на дачу. Хоть раз в неделю воздуха набраться, азотом побаловаться. Только народу того очень много стало. Пришли, как будто и немного было, а сейчас набралась бессметная сила.
– Кондуктор! Почему поезд не отправляют? Сами, наверно, каждый день по дачным местам ездите, а тут раз в неделю выберешься и то задерживают.
– Не от нас это зависит! Поезда по расписанию отправляют.
– Так опаздывает же! Уже на десять минут опоздал.
– Все одно, хоть и опаздывает, а без расписания отправить поезд нельзя, такой порядок.
– Господи! Духота какая. Нет того, чтоб вагонов больше дать. Все ж легче.
– Граждане! Куда, к слову, этот поезд собрался ехать?
– А вам куда надо?
– На д-д-дачу… Кум десятью минутами раньше поехал, ну а я, значит, растерялся… с кумом. И теперь моя задача догнать кума…
– Поезд на Мерефу.
– И прекрасно. На Мерефу так на Мерефу. Мне абы кума догнать…
– Куда ж вы лезете, гражданка? Видите, живого места нет. Нельзя же лезть без церемоний прямо на людей. Понимать же нада.
– Сам пораньше влез, так уже других не пускает. Что ж мне, по-твоему, левую ногу на перроне оставить? Я уже вся влезла, только левую ногу никак не пристрою. Бюрокрад какой.
– Что ж вы ругаетесь, гражданка?.. Твое счастье, придавили меня, а то б я тебе показал, какой бюрокрад. А еще вроде дама. Особа из прекрасного пола. Сказал бы я тебе, какая ты особа, да трех рублей жалко.
– Граждане, прекратите дискуссию, все одно проголосовать не удастся. Так прижали – руки поднять невозможно.
– Товарищ, нада ж понимать сознательность. Вы ж корзину на ребенка поставили, ребенок тоже "предмет удешевленный".
– Извините, не видно мне сзади.
– С-с-сз-зади! Смотреть надо глазами, а не штанами.
– Действительно… Штаны белые натянул, так уже и думает, что людей можно давить. Из малого, может, путное что выйдет – смена какая или "наше будущее", а его прежде времени норовят раздавить. А еще "Друга детей" на груди носит.
– Граждане! Пропустите дамочку на площадку, с ними нехарашо. Глубокий обморок, даже краска на губах побледнела.
– Раз краска побледнела, значит, обморок. Потому, если дамочка хоть капельку при себе, до этого не допустит.
– Манечка! Все вещи забрали? Проверь!