Арагонгеры кое-как прикончили, и, чтобы они не слишком просились обратно, залили их пивом "Говеное особое". Затем выпили по одному "Ершу" и откинулись на спинки стульев в блаженном состоянии покоя. Фордо, расставшийся на время со всеми страхами, осматривал зал. В зале царил пьяный угар. Кто-то плакал, жалуясь на загубленную молодость, кто-то спал лицом в тарелке. Сальные анекдоты сменялись похабными историями из жизни эльфов, причем эльфы эти истории и рассказывали. Около барной стойки происходил дележ имущества убитого в драке гнома.
Внезапно у стола материализовался Нарцисс.
– А ХТО ЗДЕСЬ ФОРДО БЭДГАНС? – громким заговорщицким шепотом осведомился он. Потом взглянул на Фордо. – ТЫ???
Замерли все разговоры. Фордо ощутил на себе не меньше сотни заинтересованных взглядов.
– Вы ошиблись, – ответил хрюкк, со скучающим видом теребя щетку. – Я не Фордо Бэдганс, я Ганс Морданс. А это мои друзья – Шемм Пейдажри, Молоток Брендипук и Джо Безпипки. Мы едем на Корускант учиться на джедаев у мастера Йоды. – Тут он дернул за щетку слишком сильно, и та, отклеившись, с грохотом упала на стол.
– Говорил я, "Суперцемент" нужно, а он – "столярным, столярным"! – проворчал Марси.
– По адресу! По адресу! – расцвел Барыган, добывая из кармана мятую открытку. – Ты не думай, мне Гнусдальф описал твои приметы! Сказал, ты будешь не один... С тобой, сказал, будет еще парочка засра... Тьфу! Это все изжога! Еще парочка хрюкков. Так вот, Фордо, тебе от Гнусдальфа письмо!
Дрожа от нетерпения, Фордо поднес открытку к глазам. Какие же инструкции оставил старый друг семьи Бэдгансов?
– "БЛЯ!!!" – громко прочел хрюкк, и кроме женского силуэта, нарисованного чьей-то искусной рукой (вы, конечно, догадались, чья это была рука?), больше ничего не увидел.
Фордо почувствовал дурноту, мир перед ним закачался.
– И это все инструкции? – схватившись за сердце, простонал он. – Гнусдальф был иногда немногословен, я знаю, но как мне следовать этим инструкциям?
– Извольте развернуть, – прошептал Барыган. – Открытка... она того, слиплась...
Затаив дыхание, Фордо развернул открытку. Его взгляд встретился с мелким почерком старого мага:
"Фордо, родной, здравствуй!!!
Как делишки? Надеюсь, ты еще не пропил родной кров? Хе-хе, шучу! Ладно, к делу.
Так вот, любезный, события развиваются хуже, чем ты думаешь, хуже, чем даже я думаю... (А чем я, интересно, думаю?..) Вчера меня так колбасило, что думал – помру. Сейчас вроде отпустило. На водку уже смотрю без отвращения. А еще меня менты по всему Арбату гоняли: приняли за какого-то Маккелена, орали: "Стой, педераст ты этакий!" Ну и по мелочи: где-то посеял паспорт, чуть не сломал ногу, запрыгивая в троллейбус, немножко заболел импотенцией... Длительный анализ этих событий привел меня к единственно верному выводу: они – неоспоримые предвестия надвигающейся тьмы! Она сгущается как сгущенка, и даже я не в силах этому помешать, ибо со дня на день ожидаю ареста по глупому и безосновательному обвинению в подделке дорожных чеков.
А СЕЙЧАС РАЗУЙ ГЛАЗА И ПРОЧТИ СЛЕДУЮЩУЮ СТРОЧКУ ВНИМАТЕЛЬНО!
ЗА ТОБОЙ ОХОТЯТСЯ НАБЗДУЛЫ!!!
Уяснил?
Впрочем, ты об этом наверняка уже знаешь. Им нужно то, о чем не принято говорить громко (я не о сексе, дурак!). Так вот, береги яйцо, ты понял?
Да, я велел одному очень верному человеку (он должен мне денег) тебя поджидать в "Ишаке". Зовут его Бодяжник. Доверься ему, он тебя в Раздеванделл приведет. Я так думаю.
Все, дружочек, пока. Побегу искать себе хорошего адвоката, чтобы не залететь в тюря... Короче, пока.
Р. С. Запомните: если вам дорога жизнь, не говорите при Бодяжнике о короле! Почему – расскажу при случае. А так он человек надежный.
Р.Р.С. Бодяжника идентифицируете (ничего словечко? Я вычитал его в словаре!) по подтяжкам (они у него с футбольными мячами). Осторожно, он боится щекотки!
Медь надрай и заблестит;
Напильник вовсе не блестит;
Ржавый клинок совсем тупой.
Выйдет с ним в поле древний король,
Вяло взмахнет он бледной рукой,
И пошатнется, будто больной.
Раз махнет и спать пойдет,
А меч на полку покладет.
Лет полтораста меч подождет:
Новый король ржавчину в руки возьмет.
Вшивые стишки, не так ли? (В особенности это "покладет"!) Я сочинял их три часа!
Р.Р.Р.С. А на хрена мне этот "Р.Р.Р.С."?"
– Узнаю руку Гнусдальфа! – прослезился Фордо.
– Да, весточка хоть куда! – заметил незнакомец, прочитавший письмо через плечо хрюкка.
– А вот не твое свинячье дело! – разозлился Фордо. Он собрался послать нахала подальше, но вдруг застыл с разинутым ртом. Загадочный незнакомец распахнул куртку, явив взору хрюкка подтяжки, разрисованные синими футбольными мячами.
– Бодяжник! – на весь зал проорал Фордо. – Ты!
– Примерно так, – согласился Бодяжник. – Я.
– И стихи про тебя? – вскричал Фордо.
– Нет! – испуганно вскочил Бодяжник. – Эти кретинские стихи не про меня! И к чему Гнусдальф их приписал?
– Ура! – завопил Мавр, ознакомившись с посланием Гнусдальфа. – Все, теперь никуда не денешься: съедешь от меня как миленький! Слышите? – Он повернулся к залу, сияя, как начищенный ваксой ботинок, и ткнул пальцем в Бодяжника. – Видите этого пиндоса? Я больше не буду кормить его задарма и бесплатно сдавать ему свой лучший номер! А знаете, почему я так делал? Мне Гнусдальф так велел! Но теперь – фигушки! Вот они, хрюкки! Придется тебе съезжать, дорогуша!
– Но сегодня ему еще можно переночевать? – спросил Фордо. – И нам тоже? Да, и поскольку мы очень близкие друзья Гнусдальфа, я надеюсь, вы не возьмете с нас денег.
– Ночуйте, ребята! – воскликнул Барыган с улыбкой, которая больше напоминала оскал вампира. – Ночуйте, я не возьму с вас платы за постой!.. ПОСТОЙ! – крикнул он гораздо громче, ибо пробирающийся к выходу эльф сделал вид, что не слышит.
– И таким образом, – продолжил Барыган, урегулировав возникшие разногласия в вопросе оплаты с помощью обрезка водопроводной трубы, – номер люкс и дамы в номер. Оставайтесь хоть на ночь, но не больше! К завтрашнему вечеру если кто останется, вот этой вот штукой, – он красноречиво потряс окровавленным куском трубы, – каждому из вас харю сворочу!
Тут тьму за окном разрезал пополам мерзкий визгливый вопль. От неожиданности Фордо прикусил язык, Марси икнул, Опупин рыгнул, а Свэм сказал:
– (вырезано сердобольной цензурой)!
Бодяжника от вопля побледнел, отвесил челюсть и сполз на пол.
– Набздулы, это набздулы! – зарыдал Марси.
Нарцисс пожал плечами:
– Очень может быть. Въезд в Захолуст у нас свободный. К тому же набздулы всегда исправно платят за пиво...
– Па-апрашу ра-раздельные н-номера! – простонал Бодяжник с пола. Потом икнул и встал, обводя зал шальным взглядом. – А вот что касается алогичной сатисфакции трансцендентного либерализма... – Больше он ничего не сказал: ударом трубы в основание черепа Барыган отправил его в глубокий целительный сон.
– Последняя стадия, – пояснил он хрюккам. – После этих слов у него обычно наступала белая горячка. Чертики, летающие блюдца, все такое. Я думаю, это у него наследственное.
Сидящие, а равно и ползающие по залу клиенты внимания инциденту почти не уделили: они вели себя так, словно кабатчик прихлопнул большую зеленую муху. Впрочем, нет: если бы он прихлопнул большую зеленую муху, шуму было бы больше.
– Нам большой номер с видом на пляж, шеф, – попросил Фордо. – И чтобы дверь запиралась изнутри. Понимаете, есть некто, кто жаждет нашей крови...
– Понимаю. – Нарцисс облизнул длинные белые клыки и сунул обрезок трубы за пояс. Бросая по сторонам нехорошие взгляды, он повел гостей за собой вверх по лестнице. Опупин и Марси, обливаясь потом, тащили на себе Бодяжника – залог быстрого и безопасного путешествия хрюкков в Раздеванделл. Они так думали, по крайней мере.
Барыган привел хрюкков на старый замусоренный чердак (здесь осенью он молотил горох, а зимой набивал перьями подушки, валял служанок и пел народные песни). Дверь на чердак запиралась хитро: не изнутри или снаружи – замка вовсе не было, – а на грязный носок, привязанный к дверной ручке.
Бросив Бодяжника в угол, хрюкки повалились на рваные матрасы и заснули.
Фордо долго не мог уснуть. Ему мерещились странные голоса этажом ниже: "Ой! – Не лезет! – Ой! – Слишком туго, расслабься! – Ой! Ой-ой-ой! – Я тебе покажу тугую резьбу!"
"Лампочку там меняют, что ли?" – подумал хрюкк, прежде чем провалиться в пучину безрадостных сновидений.
Едва забрезжил день (для эстетов, придурков и интеллектуалов: на небо по лесенке взобралась с перстами пурпурными Эос), хрюкки проснулись и снова уснули. Разбудили их вопли Бодяжника. Он стоял с опухшей рожей, плакал и жаловался на ночные кошмары, которые появились якобы из-за тесного соседства с хрюкками.
Свэм затеял с Бодяжником перепалку, но тот быстро пресек ее, стукнув Навозного Распорядителя кастетом по черепу. Свэм тихо повалился на пол, а Бодяжник принял горделивую позу и раздул щеки.
– Я Элерон, сын Экзекутора! – представился он голосом дрожащим, и жестом, исполненным величия и благородства, выдернул из ножен долото. Точнее меч. Точнее – меча не было. Почти. Кто-то обломал его у самой рукояти так, словно пытался вскрыть им нечто эдакое... Сейф, скажем. Чужой сейф.