(однократного действия)
–8-
Марина задумчиво поднималась на эскалаторе, еще не зная, на какой станции она вышла. Проводник не счел нужным ее называть, а посмотреть на стены или светящиеся табло она не удосужилась. Да ей и было-то все равно.
Однако, выйдя на улицу и увидев не очень далеко высотку МГУ, она улыбнулась. Ее студенческие годы только-только окончились, оставив самые приятные воспоминания. Конечно, если они тоже не были ложными...
Поэтому она, не задумываясь, взяла направление на небоскреб в стиле "сталинского барокко", словно на некий маяк. Идти, все же, предстояло немало, и Марина радовалась этой возможности размять ноги.
Хотя жаль, что мотоцикл остался где-то под присмотром зануды Волкопа. Кстати, тоже любителя "байков", как оказалось...
Марина шла вдоль длинной чугунной ограды и с удивлением встречала по дороге перевернутые машины, сожженный автобус и, наконец, поставленные "колодцем" два на два, четыре троллейбуса, сущность которых с трудом различалась под толстым слоем граффити, исполненного нестерпимо яркими красками.
"Наши люди! – восхищенно подумала Марина. – Только что ж это Волкоп зевает?"
– Ай-яй-яй! – услышала она далекий голос.
К троллейбусам с неба спикировало несколько гаишников.
– Хулиганы! – укоризненно сказал один из них и сделал широкий жест волшебным жезлом.
Троллейбусы изогнулись и распрямились, словно их вдруг надули изнутри, и тяжело разлетелись в разные стороны. При этом умудрились стать под провода и запитаться от них своими "рогами".
Рой крылатых стражей дорог сделал круг над перевернутыми легковушками, и те, словно блохи, короткими прыжками перевернулись обратно на колеса. Одновременно завелись все двигатели, завыли троллейбусы, и проезжая часть очистилась.
– Гражданочка! А, гражданочка! – к Марине по-пижонски, боком подлетел усатый инспектор. – Чего это вы тут ходите одна? Видите, что они с машинами делают? А симпатичным девушкам тут вообще делать нечего!
– Кто – они? – спросила Марина, продолжая свое неспешное движение.
– Как кто? – удивился гаишник. – Разбойники, кто ж еще!
– Разбойники? – переспросила Марина. – Братки, что ли?
– Вы русский язык понимаете? – скривился гаишник. – Если бы я хотел сказать, "братки", я бы так и сказал – бандиты. А тут – разбойники. Не известно, что хуже. Тут мы ситуацию не контролируем...
– А Волкоп?
– И он тоже. Тем более, что они все на легальных основаниях тут ошиваются, блин!
– Интересно-то как! – сказала Марина и стала выискивать взглядом таинственных разбойников.
– Ну, наше дело предупредить, – гаишник, криво улыбнувшись, козырнул и запорхал к товарищам, – Ах, да...
Он сделал круг и вернулся с весьма унылым видом.
– Хотите, желание исполню...
– Забыли служебные обязанности? – улыбнулась Марина, – Ну, раз так – хочу сюда свой мотоцикл!
– Всего-то? – ободрился гаишник. – Получайте!
Он сделал отмашку жезлом, жезл исполнил какую-то мелодию из репертуара "Windows", и гаишник исчез. Зато издалека послышался звук высокооборотного двигателя, и через несколько секунд Марина любовно поглаживала по бензобаку своего старого друга.
– Вот это – совсем другое дело! – воскликнула она, надела висевший на ручке шлем и вскочила в седло. – Ну, что, Игрок номер один? Что ты сможешь пролепетать роскошной девке с такими прибамбасами? Теперь ты не уйдешь! Иех-хо!
Машина взревела, встала на дыбы и понеслась. Через минуту Маринин мотоцикл ворвался в центр большой толпы у входа в главное здание МГУ.
Она остановилась и огляделась.
Со всех сторон ее окружали молодые люди и девушки довольно оборванного вида. Все же, совсем уж на бомжей они небыли похожи – слишком уж непринужденно они держались, слишком ярко горели у них глаза и слишком жизнерадостно они хохотали.
– Привет всем! – крикнула Марина, снимая шлем – Как дела?
– Какая телка! – ухмыльнулся один из оборвышей, толстый и рыхлый лицом, – Иди-ка сюда, поздоровкаемся!
– Я хочу такие кожаные штаны! – заявила грязноватая девушка в не по размеру большом и дырявом пальто.
– А я – курточку, – осторожно пролепетала худенькая девчонка в круглых очках, кутавшаяся в полосатое одеяло.
– А мотик – мне, – визгливо закричал паренек в гномовском комбинезоне, мелкий и конопатый.
Марина не успела сказать и слова, как на нее со всех сторон набросились эти самые оборванцы. Ее стащили с мотоцикла и довольно бесцеремонно потащили прямо ко входу в университет.
На том месте, где полагалось быть вахтеру, стоял огромный корявый и сучковатый пень, почему-то в фуражке.
– Куда? Документы! – утробно прорычал пень гнилой поперечной трещиной.
– Разбойничий билет! – проорал тот, кто бежал впереди. Показывая пню какую-то корочку.
– Разбойничий!
– Разбойничий!
– Хорошо, проходите, – уже в пустоту сказал пень и шумно вздохнул.
...Марину бросили перед кафедрой огромной аудитории. Мотоцикл прислонили к стене. Как его затащили сюда – было непонятно.
– Так вы и есть те самые разбойники! – сев на полу, спросила Марина.
– Те самые! – заорал один из оборванцев.
– Это мы! – заорали остальные, восторженно прыгая по аудитории.
Марина огляделась.
Да, забавно. Игра превратила студентов в разбойников и нищих, решив, видимо, поиграть с ними в Собор Парижской Богоматери. Такое перевоплощение, очевидно, школярам пришлось по душе...
Глядя на аудиторию, Марина не знала, что ей делать – трепетать от страха, смеяться или вот так же беззаботно прыгать вместе со всеми (последнего ей хотелось больше всего).
К ней рядом подсел здоровенный босой парень, голый по пояс, в экзотических татуировках и подранных штанах из мешковины. От него разило какой-то сивухой и одеколоном "Hugo Boss".
– Ну, что, подруга, повеселимся?
Чтобы сразу расставить все точки над "и", Марина спокойно нашарила в кармане кастет, всунула пальцы в отверстия, сжала кулак, и, стараясь не переусердствовать, заехала нахалу по скуле.
Парень, несмотря на все свои татуировки и благовония, вырубился моментально. Он не успел среагировать: ведь трудно предположить, что в карманах у симпатичной девушки может быть такое хамское орудие драки.
Марина похвалила себя за то, что приняла в свое время этот странный сувенир от Макса.
("От Макса?! – мелькнуло в голове. – Значит...")
Но к Марине уже подскакивали возмущенные разбойники. Дело могло обернуться плохо. Поэтому Марина, не дожидаясь вопросов, сама принялась раздавать удары направо и налево, пока ее не огрели сзади чем-то тяжелым по голове.
– Эй, коза, ты что – шуток не понимаешь? – обиженно простонал кто-то.
– Дура какая-то!
– Да оставьте ее в покое, может она бешеная!
– О! У меня ж фингал теперь будет!
...Марина сидела на столе рядом с кафедрой, а какая-то бледная барышня в завядшем венке и в чем-то, напоминающем ночную рубашку, прикладывала ей к макушке мокрые тряпки. По аудитории разносился многоголосый стон.
– ...И байк мне мой верните! С-с... – говорила Марина, морщась от боли. Шишка наросла изрядная.
– Да забирай, кому он нужен! – примирительно заявили с галерки. – Мы ведь просто познакомиться хотели! Не насиловать же тебя сразу!
– А мне показалось обратное! – заявила Марина.
– Извини... Просто у нас так принято, – сказал очкарик в длинных грязных дредах и ватнике. – Не знаем, что на всех нашло, но по другому никак не можем. Раз по Игре нам всем раздали личины разбойников...
– Это я поняла, – ответила Марина. – И куда преподаватели только смотрят?
Разбойники дружно заржали.
– А спроси у профессора, – предложил парень с дредами. – Вон он – за кафедрой. До сих пор лекцию по философии читает.
Марина посмотрела налево и отпрянула: за кафедрой, уперев ветки в пожелтевшую стопку машинописных листов, стояла здоровенная коряга. Только теперь Марина заметила, что коряга тихо шевелится и невнятно бормочет ртом – трещиной.
– Простите, – с трудом произнесла Марина и слегка отстранилась.
– Внимание аудитории! – тихо прошамкала коряга. – Вернемся к понятию категорического императива Канта...
– Эй, мадмуазель, не бойтесь! – весело крикнули с галерки. – Он нам не мешает. Главное, чтобы декан не зашел...
Раздался треск и грохот. Дверь слетела с петель и рухнула на пол аудитории.
– Ну просили же – не поминать его в суе! – крикнул кто-то.
В аудиторию просунулась здоровенная колода.
– Что за шум в аудитории, – прорычала она. – Всех! Всех отчислю!
Марину поразила не столько мощь и разговорчивость колоды, сколько торчащий из кольчатого спила на макушке топор.
Впрочем, на этом речь колоды закончилась. Она медленно развернулась, показав еще один топор с тыльной части, и, гулко топая и скрипя, удалилась.
– Слава богу, не стал канитель на полчаса разводить, как обычно, – сказал очкарик.
– Лучше скажи, что тебя к нам занесло? – поинтересовалась девушка, что "работала" с Марининой шишкой.
– Видишь ли... Меня сюда послали. Я Игрок...
Девчонка бросила тряпку и заголосила, указывая на Марину :
– Братья разбойнички! Она – Игрок!
Разбойники перестали дурачиться и бросились к рядам, что были поближе к кафедре. Коряга за кафедрой оживилась, решив, видимо что интерес проявлен к ее лекции, и завыла:
– Так вот, это были великие слова! И их стоит записать! Повторяю – записать, проверю! Итак, Кант считал, что эта самая максимума...