Определенно положение у парламентеров было не самым хорошим, однако они не выказывали никаких признаков волнения, как будто были заранее уверены, что затравленная и смертельно раненная дичь не посмеет ничего сделать вырвавшимся далеко вперед псам охотника.
- Давайте убьем их, - мрачно предложил кто-то из толпы.
Стоящие рядом одобрительно загудели. Идея нашпиговать стрелами этих незваных пришельцев, готовых в одно мгновение уничтожить все, составляло смысл нашего существования, понравилась всем.
Несколько человек почти синхронно достали стрелы из колчанов...
- Нет. - Мой голос прозвучал неожиданно громко. - Сначала узнаем, что им нужно, а убить успеем всегда.
Я не собирался разыгрывать ненужное благородство. Участь троих имуров была решена. Они были уже мертвецами - так же как и все мы, Но какое-то внутреннее чувство подсказывало мне, что прежде нужно узнать, зачем в забытое богом место, не представляющее никакой ценности ни с тактической, ни со стратегической точки зрения, пожаловала двадцатитысячная прекрасно подготовленная и оснащенная группировка. А теперь, вместо того чтобы сразу уничтожить малочисленного и плохо вооруженного противника, враги сначала дали ему время укрепиться в городе, а затем еще и вступают в переговоры.
- Пойду узнаю, что им нужно. А затем... - Мое молчание было красноречивее всяких слов. - На полпути назад я подниму вверх правую руку. Это будет знаком для начала атаки.
Сказав это, я сделал шаг вперед, чтобы, миновав баррикаду, отправиться на переговоры.
- Постой. - Голос Ави, убеленного сединами охотника, прервал мое движение. - Их трое, а ты собираешься идти на встречу один. Возьми с собой еще кого-нибудь...
- Это лишнее.
В моей душе царил хаос, но, отдавая приказ, я выглядел почти спокойно и говорил тоном, не допускающим возражений.
- Трое имуров без особого труда справятся с тремя людьми-охотниками, которые владеют луками и короткими ножами, но мало что смыслят в искусстве битвы на мечах.
- Мне лучше пойти одному, - повторил я, убеждая не столько столпившихся вокруг людей, сколько самого себя, и, не дожидаясь ответа, отправился на переговоры.
Это было очень необычное чувство - идти по улице города, знакомого с детства, под пристальным взглядом молчащей толпы и чувствовать себя пробирающимся по тонкому льду, готовому треснуть в любой момент.
Сердце учащенно бьется, готовое птицей вырваться из груди, а мысли несутся галопом, словно табун обезумевших скакунов, и начинает казаться, что все происходит во сне. Стоит совершить небольшое усилие - и ты проснешься. Кошмар растворится в прохладе раннего утра, и набирающий силу рассвет подарит еще один долгий и счастливый день...
Но это был не сон. Отогнав наваждение, я попытался взять себя в руки, и, как ни странно, это удалось. Стоит только смириться с неизбежным, как все в жизни становится куда проще.
"Сегодня ты умрешь", - сказал я себе и тут же почувствовал себя спокойнее. Все когда-нибудь умирают - кто раньше, кто позже. Поэтому не важно, когда ты умрешь. Важно - как. Достойно, как воин, или позорно, как трус.
Призрачная надежда, питающая сердце, подобна медленному яду - она делает человека слабее. После того как у меня не осталось надежды, а значит, нечего было и бояться, уже ничто не могло поколебать мою решимость.
Зато знание, что эти трое имуров умрут раньше всех нас, доставляло ни с чем не сравнимое удовлетворение, так что, подходя к парламентерам, я не удержался от широкой искренней улыбки - это был одновременно и салют, и насмешка над мертвецами.
Стоявший посередине имур был ростом чуть ниже своих спутников. Хотя он (как и остальные двое) был одет в кольчугу и носил на поясе короткий кривой меч, все-таки он не был воином.
Я не мог бы объяснить, почему так решил, пока не увидел его глаза - черные, глубокие, непостижимо загадочные, пронизанные каплями серебряного дождя и светом далеких солнц. Встретившись с ним взглядом и на мгновение заглянув за грань неведомого, я все понял. Существо с такими глазами просто не могло быть обычным воином. Это был либо маг, либо шаман, либо один из верховных жрецов, либо...
"А впрочем, - подумал я, - к чему гадать: кем бы он ни был, это не имеет никакого значения".
- Ты ведь приказал своим людям убить нас, как только закончатся переговоры? - вместо обычного в таких случаях приветствия спросил он меня.
- Да, - абсолютно спокойно ответил я и в очередной раз улыбнулся.
Это была не та ситуация, когда ложь может что-то изменить. Поэтому, ничуть не удивившись его проницательности, я решился на непозволительную в обычном случае роскошь - сказать правду врагу.
Его телохранители чуть заметно напряглись - только и всего. Никаких необдуманных движений, волнения или паники - настоящие профессионалы.
Я повернул голову к более высокому воину, лоб которого пересекал длинный безобразный шрам, и продолжил:
- А тебе, мой пушистый друг (имуры очень болезненно относятся к сравнению с кошками), не удастся спасти господина, заслонив его собственным телом. - Я находился в превосходном расположении духа. - Даже не думай об этом. Может быть, ты не знал, но мои люди - первоклассные охотники. Попасть с трех десятков шагов в глаз мелкой дичи не составляет для них особого труда. А у вас, имуров, хоть вы и носите пушистые хвосты - я с трудом удержался, чтобы не рассмеяться вслух, - размеры все же чуть больше, чем у маленьких симпатичных белочек.
Думаю, я не смог бы уловить движение оружия, если бы парламентер вдруг решил покарать наглеца. В обычной обстановке подобные речи - когда оскорбляют не отдельного представителя рода, а всю расу в целом - немедленно караются смертью. Но сейчас была не обычная обстановка, и этим странным созданиям, судя по всему, что-то было нужно от нашего небольшого племени, поэтому на мою реплику никак не прореагировали.
- Ну, раз никаких недомолвок не осталось, - как ни в чем не бывало продолжил предводитель парламентеров, - тогда позвольте узнать, с кем имею честь беседовать.
Вопрос был настолько странным, что на мгновение поставил меня в тупик.
- А что, разве это так важно? - спросил я после паузы.
- Разумеется, - очень мягко, можно даже сказать, ласково, по-отечески ответил он. - Мы уполномочены вести переговоры только с совершенно определенным человеком. - Если ваше имя не совпадет с тем, которое написано на этом пергаменте, - он поднял вверх руку со свитком, скрепленным странной светящейся печатью, - мы немедленно убьем вас и все ваше племя. После чего сожжем все посевы, а от города не оставим камня на камне.
- Очень интересно. - Я продолжал находиться в состоянии какой-то веселой полуэйфории. - А мы-то было подумали, что вы пришли предложить нам вечный мир и торговое сотрудничество.
- Если вы назовете правильное имя, то все так и будет, - уверил меня он.
"Этот проклятый шаман лжет, чтобы заронить в мое сердце искру надежды и сделать меня уязвимым, - подумал я. - Нет, в такие игры мы играть не будем".
- А какое конкретно имя вас интересует? Обычное или тайное, данное матерью при рождении?
- Совершенно безразлично, - последовал лаконичный ответ.
- Но в таком случае я могу его просто придумать!
- Почему нет? - Он равнодушно пожал плечами. - Это ваше полное право.
- А если я произнесу первое попавшееся имя, а магический свиток начертает его? Он ведь магический, я угадал?
- Молодой человек, - было видно, что этот разговор начал его утомлять, - свиток действительно магический и принадлежит одному из трех лордов Хаоса. Вы же не думаете, что огромный экспедиционный корпус преодолел немалое расстояние исключительно ради того, чтобы встретиться с мелким деревенским царьком забытого богом племени, а потом попытаться обжулить его с помощью фальшивого волшебства? Согласитесь, это было бы верхом глупости!
Я не нашел ничего лучшего, чем задумчиво протянуть:
- Думаю, да... Это действительно было бы верхом глупости.
- В таком случае соизвольте назвать имя, а затем мы откроем свиток и вместе посмотрим, будет ли сегодня уничтожено одно никудышное племя людишек или нет.
Наверное, не стоило ему говорить это. Расовая гордость присуща не только имурам, но и людям.
Я собрался было назвать свое истинное имя, но теперь, после этой фразы, передумал.
- Мое полное имя - Принц Хрустальный, - ответил я, с ненавистью глядя ему в глаза.
Время обмена любезностями прошло. Настал черед оросить землю кровью.
В одной старинной легенде непобедимого и неуязвимого воина-имура поразила стрела с хрустальным наконечником. С тех пор у этого племени и сам хрусталь считается табу, и даже упоминание о нем может принести несчастье.
Назвав себя подобным именем, я, по сути, плюнул в лицо собеседнику.
Телохранители заметно напряглись, уже не столько обращая внимание на меня, сколько анализируя ситуацию и прокручивая в уме всевозможные варианты того, как защитить и увести с линии огня своего господина. Война была официально объявлена, оставалось только выполнить ни к чему не обязывающие формальности, прочитав то, что написано в свитке.
- Вы, люди, оказывается, глупее и слабее, чем я думал, - даже не пытаясь скрыть презрение, сказал имур, одновременно ломая печать и разворачивая свиток.
Несколько бесконечно долгих мгновений парламентер недоуменно вглядывался в содержимое текста. Потом молча протянул пергамент мне. Только два слова были написаны там, от руки, небрежным почерком. И эти два слова в корне изменили всю мою жизнь. Именно эти слова сделали из меня то, чем я являюсь; заставили меня потерять осколок души, а с ним - самого себя; превратили меня в чудовище, в проклинаемого всеми изгоя...