- Ты хорошо знаешь, чего заслуживаешь за то, что все вокруг нас оказалось залитым кровью, не так ли? - прошипел мэр. - Я даю тебе последний шанс сохранить свою поганую жизнь: доставишь к моим ногам всех беглецов, живыми или мертвыми.
- Это относится и к вашей супруге?- недоверчиво уточнил Начальник.
- Безо всяких исключений, - холодно подтвердил мэр. - Если до этого с ними не расправятся озверевшие лопоухие.
Найт остолбенела.
- Отец! Ты сошел с ума... - тихо проговорила она.
- Не встревай! - рявкнул мэр. - Ты еще слишком мала. Отправляйся к себе и заканчивай сборы.- Найт не сдвинулась с места. А мэр, тотчас забыв о ней, снова обратился к начальнику охраны: - Ученого и его дочь ликвидировать в первую очередь. Они мне в любом случае больше не нужны. А мою супругу - только в случае ее отказа вернуться. Действуйте и попроворнее. Время не ждет.
Мэр захлопнул перед носом Начальника тяжелую дверь и снова ушел к себе. Найт проводила его задумчивым недобрым взглядом. Затем вернулась в свою комнату, задвинула тяжелый чугунный засов на дверях и
неподвижно застыла, расставив ноги и наклонив голову, будто кого-то собиралась боднуть. Простояв так довольно долго, она, наконец, приняла с трудом давшееся ей решение. Она больше не колебалась, к кому ей следует примкнуть - к отцу или к матери. Только вот где искать этих неразумных беглецов? Ведь ни один из них не знает дороги Наверх. Она начала неторопливо раздеваться.
Оставшись в одних трусиках-бикини, Найт долго вглядывалась в свое отражение. Она казалась себе сделанной из алебастра - еще чуть-чуть и свет проникнет вглубь тела. Однако несведущий наблюдатель вполне мог ничего и не заметить. Успокоившись, Найт приступила к тщательному,
почти ритуальному одеванию. Вернее было бы сказать, экипировке. Она накинула на тело тонкую золотистую тунику, едва прикрывавшую бедра, перехватила ее широким кожаным поясом с множеством похожих на украшения отделений. На запястьях закрепила два таких же кожаных браслета, а на ноги натянула очень высокие мягкие сапоги из темно- вишневой кожи с золотыми петельками и кармашками.
Затем Найт достала из гардероба несколько старинных резных шка- тулок и начала по одной извлекать оттуда деревянные палочки, величиной с карандаш, с разноцветным оперением. С большими предосторожностями она украшалась этими пестрыми дротиками, рассовывая их по петелькам, кармашкам и прорезям в браслетах, поясе и сапогах. Последней Найт достала из шкатулки прямо-таки папуасскую заколку, состоявшую из целого веера таких же разноцветно оперенных палочек, и приколола ее к закрученным жгутом волосам.
- Ничего себе видик, - усмехнулась она, придирчиво рассматривая себя в зеркале.
"Видик" был и впрямь "ничего себе". Этакая Амазонка ХХI века. Соответственно наряду даже осанка ее изменилась. Распрямилась и вытянулась и без того длинная спина, освободив плечи от застенчивой детской сутулости, горделиво откинулась на высокой сильной шее голова.
Найт направилась к выходу. Но, задержавшись в дверях, оглянулась. Окинула задумчивым взглядом комнату, в которой жила со дня своего рождения, игрушки - безмолвных и единственных ее друзей. Это было прощанием с прошлым. Прощанием с детством. Она вернулась, достала из ящика вещицу, меньше всего походившую на игрушку - настоящий офицерский кортик в ножнах - и пристегнула его к поясу.
- Тьфу, черт! Какая же я растяпа! - спохватилась она.
Увлекшись непривычным для нее снаряжением, Найт совсем забыла про свой осветительный прибор, без которого в подземном мире и шагу не сделаешь. Ей пришлось прилаживать его с огромными предосторожностями - так, чтобы его ремни нигде не соприкасались с дротиками.
- Вот теперь, кажется всё. - Найт отодвинула засов и вышла в коридор, тихо и плотно закрыв навсегда за собою дверь.
Ни один охранник не пытался ее даже окликнуть. Каждому было известно: дочь мэра вольна идти куда пожелает.
"Им не обойтись без меня, - с возрастающей тревогой думала Найт, невольно убыстряя шаг. - Но куда они могли пойти? Кто руководит ими?
Света? Что может без нее Света? Привести их к морю? Попытаться отыскать Степана? Ну конечно! Куда ж еще они могли пойти! Глупые! Один неверный поворот, и они заблудятся. Навсегда. Затеряются в бесконечных подземных лабиринтах и погибнут. Если их не раздавит землетрясение, их убьет голод... или лопоухие. Ах, зачем они поспешили. Зачем ушли без нее. Ведь она единственная, кто может их вывести, а они даже не обратились к ней. Они ей не доверяют."
Для заключительного заседания мэр собрал у себя весь свой Кабинет. Обсуждать налеты Обитателей Тьмы не стали. Чего зря время
драгоценное тратить. Что случилось, то случилось. Сейчас главное было самим вовремя ноги унести.
Обсудив в деталях этапы эвакуации, мэр отдал последнее распоряжение:
- С этой самой минуты наш, слишком затянувшийся, оскорбительный маскарад заканчивается,- торжественно провозгласил он, неспеша стягивая с рук лайковые перчатки. - Мы отправляемся Наверх, чтобы завоевать мир. И пусть тот, кто уцелеет - если уцелеет - трепещет перед нами. - Прозрач- ными руками, в которых можно было пересчитать все фаланги и косточки, мэр так же медленно, будто давая сеанс стриптиза, стащил с головы парик, обнажив голый, просвечивающий череп, и эффектным жестом отшвырнул его в угол кабинета.
Остальные, не спуская глаз с мэра, как завороженные, проделывали за ним те же движения.
- Да, мы предстанем перед миром такими, какие есть, какими создала нас в своем чреве Мать Земля и наземные монстры, именующие себя людьми. - Вытащив из кармана носовой платок, мэр тщательно обтер им лицо, уничтожив слой пудры и грима.
Наблюдая за аналогичными действиями своих приспешников, он удовлетво-ренно кивал головой, напоминавшей теперь стеклянное пособие по анатомии.
- Прекрасно, господа, прекрасно. Но и это еще не все. - Он медленно расстегивал свой парчовый камзол. - Пусть уцелевшие сами поймут, что там, где мы, им не место. Хватит, сколько мы боялись. Теперь пусть боятся нас! Раздевайтесь, господа. Раздевайтесь.
Через несколько минут в подземном помещении, вместо разодетых и напомаженных псевдовельмож, оказалась горстка прозрачных, тщедушных
существ, похожих друг на друга до неотличимости. На них остались не нятыми лишь трусы да туфли с носками. Ну и, разумеется, ни один из них
не расстался со смертоносными трубочками - безобидными с виду амулетами, висевшими на их, украшенных кровеносными сосудами, шеях.
- Господин Мэр, - виновато проговорил Доносчик. - Позвольте мне припудрить левую щеку. Одну только левую щеку.
- Что за глупости, сударь? - сдвинул прозрачные надбровья мэр.
- У меня... у меня тут, взгляните, не хватает трех коренных зубов. Все боялся пойти к врачу, и вот... Теперь это будет всем видно.
- Да бросьте вы, - раздраженно отмахнулся мэр. - Чем страшнее, тем лучше.От одного нашего вида у них должны подгибаться коленки. Понятно?
- Да, господин Мэр, - без энтузиазма согласился Доносчик, нехотя отступая.
Мэр бросил взгляд на часы, которые конечно же не снял с руки. Они показывали 4 часа 12 минуты. На земле должно быть уже забрезжил ранний летний рассвет.
А обнажившие нутро существа меж тем беззастенчиво разглядывали друг друга.
- Господин Вершитель! - злорадно проворковал Осведомитель. - А печеночка-то у вас не в наилучшем виде. Вон как раздулась. Видать, водочкой частенько втихаря балуетесь.
- Да вы б лучше о своей правой почке позаботились, сударь мой, - в миг озлобился тот. - Не почка, а мешок с камнями.
- Где? Что? - волчком завертелся Вершитель. - Злобствуете, коллега. Наговариваете.
- Точно, точно. Мне вас сзади-то лучше видно, чем вам себя - в зеркало.
- Вы б себя повнимательнее изучали, чем на чужие внутренности глаза пялить, - окрысился с досады Вершитель.- Вон, вся двенадцатиперст- ная кишка в язвах, а легкие висят как тряпки. Да еще под вторым коренным справа киста с орех...
- Господа! Немедленно прекратите! - прикрикнул на них мэр.
- ...и брюхо до верху набито черной икрой. А она тебе, сударь, противопоказана, - шипящим ехидным шепотом завершил-таки свой обзор Вершитель.
- Ну куда это годится, - осуждающе покачал прозрачной головой мэр. - Совсем вы у меня отвыкли от естественного образа жизни.
Привлеченные последней репликой Вершителя, остальные принялись украдкой изучать содержимое желудков друг друга.
- Итак, господа. Наше последнее заседание в родных пенатах объявляю закрытым. Следующее, надеюсь, состоится уже Наверху, в Доме Правительства на Котельнической набережной, в моем новом просторном кабинете с видом на Москва-реку. - Он самодовольно блеснул двойным рядом золотых коронок.- В 15 часов 20 минут от нашей платформы отойдет многовагонный поезд. Времени у нас предоста-точно, но вы можете уже начинать занимать места в головном вагоне. В остальных разместятся все
прочие жители Темного Города. Не забудьте предупредить жен и детей, что отсутствие одежды и грима обязательно для всех.
- Господин Мэр, - прервал его безликий анатомический экспонат. - Зачем ждать до последнего момента? А вдруг не успеем. Мы могли бы эвакуироваться заблаговременно.
- И поступили бы неразумно. Нам надо появиться на поверхности не раньше, чем разразится катаклизм. Тогда, с одной стороны, Живущим Наверху будет не до нас, а с другой - мы добавим им своим видом страху, усугубим панику. Всё! Все свободны. Повторяю: С собой берете только самое ценное. Не обременяйте себя вещами. Все необходимое для нашего проживания мы в избытке найдем Наверху. Встретимся на платформе.
Полуголые члены Кабинета, оставив сброшенную одежду на полу, ринулись к двери.