- Обязательно покажу и объясню, - серьёзно кивает он.
Лыжи чудесным образом помещаются в переполненный багажник вдоль брюха нашего жучка, и мы наконец-то грузимся. Азамат жмёт на кнопочку, и над нами прямо из воздуха сгущается прозрачный купол, он же лобовое стекло, а рога становятся прозрачными.
- Как тебе? - с плохо скрываемой гордостью спрашивает Азамат.
- Круто… - говорю. Видимо, он долго работал над этой фишкой, надо же как-то похвалить.
- Обычно крыша выезжает из задней стенки, но так почему-то всегда женские юбки и косы прищемляет. Так что я это модифицировал.
Ну, я, конечно, не в юбке, а коса из нас двоих только у него, ну да ладно, старался человек.
- Здорово придумал, - говорю. - А так в ней не застрянешь, если случайно руку сунуть, пока она появляется?
- Нет, - смеётся Азамат и принимается мне объяснять, как это работает и почему застрять в крыше никак нельзя. Я даже понимаю. Но пересказать точно не могу.
Тем временем мы отрываемся от земли и всплываем вертикально вверх, вот уже и крыши домов внизу видны, а вот уже и полгорода. Азамат мягко, почти незаметно трогается с места, и мы плывём над рекой прочь из кольца скал, на север, к свободе.
Чтобы добраться до наших владений, надо пропахать полконтинента, правда, к счастью, поперёк, а не вдоль. Азамат обещал, что это займёт четыре-пять часов, если будет хорошая погода. Погода сегодня ничего, оба солнышка исправно светят, правда ветер суровый, так что Азамат держится поближе к земле, где не так сдувает.
Дол, на берегу которого пасутся призовые табуны, - это очень большое почти пресное озеро. Азамат говорит, что пить из него не очень приятно, хотя и можно, а если в нём плавать, то ощущения, как от пресной воды. Сейчас, правда, плавать не сезон.
Мы довольно рано встали, чтобы долететь засветло и ещё успеть там погулять, так что теперь меня клонит в сон, но мне жалко Азамата, который за рулём, естественно, спать не может, так что я пытаюсь поддерживать разговор. Говорим мы теперь с ним вообще забавно: я почти всё время на всеобщем, а он почти всё время на муданжском. Я сама попросила так сделать, чтобы побыстрее учить язык, но безумие получается изрядное, потому что мне всё время приходится вставлять местные названия продуктов, одежды, утвари и прочего, а ему - родственников и всякие душевные состояния, для которых в муданжском очень неразвитая терминология.
- Как твои воины? Учатся хоть чему-нибудь?
- Учатся, и неплохо. Тех, которые ни на что не годились, я на прошлой неделе попросил нас покинуть.
- Неужели? Прям вот так и попросил? - мне действительно трудно себе представить, чтобы Азамат кого-то выгнал, пусть даже в вежливой форме.
- Ну а что делать? - тут же смущается он. - Люди время тратят, я тоже, а толку никакого… Конечно, считается, что мужчина должен смыслить в военном деле, но ведь это дано не всем.
- Да нет, я только за! Ты и так за троих пашешь, ещё не хватало всяких бездарей на себе тянуть. Я просто удивилась, что ты на это решился, ты ведь всегда такой… покладистый.
Он косится на меня с кривой ухмылкой.
- Лиза, видишь ли, есть люди, которые мне дороги, и с ними я действительно стараюсь по возможности соглашаться. Это не значит, что кто угодно может навязать мне свои предпочтения.
- Да я верю, верю! - быстро киваю я. - Только когда в следующий раз будешь кого-нибудь выгонять, позови меня посмотреть, а? Мне любопытно.
- Хорошо, - усмехается он. - Думаю, как раз в ближайшие дни назреет необходимость. Ты вот лучше скажи, тебе никто не докучает?
- Кроме дам из клуба?
Азамат закатывает глаза.
- Ясно, - вздыхаю. А кто мне ещё может докучать? Мужики, конечно, не всегда приятно реагируют на моё появление на улице. Многие свистят, обсуждают меня вслух, иногда рыгают, проходя мимо. Это всё, конечно, противно, но я точно знаю, что они меня не тронут. Если уж Азамат, который так надо мной трясётся, говорит, что никто не посмеет меня и пальцем коснуться, то мне и правда нечего бояться. Правда в "Щедром хозяине" мелькает этот мужичок… мелкий, по муданжским меркам, бритый, всегда очень ярко одет. Он там тоже обедает, как я, и в то же время. И потом, мне кажется, я его несколько раз видела около клуба… На всякий случай излагаю всё это Азамату.
- Да-да, - кивает он угрюмо. - Он не просто тебе попадается, он весь день за тобой ходит.
- А ты откуда знаешь? - выпаливаю я, ещё не окончательно осознав сказанное.
- Попросил Эцагана за ним последить. Этот "мужичок" уже ко мне подходил с разговорами на тему, кто чего достоин. Я помню, как ты к этому относишься, так что сказал ему, что его мнение никого не интересует. Теперь либо он от тебя отвяжется, либо придётся подоходчивее объяснить…
- Ну нифига себе! Всё самое интересное - и без меня? Нет, ты когда ему объяснять будешь, обязательно меня позови, я хочу это видеть!
Я серьёзно очень плохо себе представляю, как это Азамат кому-то "объясняет подоходчивее". Бои - боями, но чтобы он всерьёз кому-то вред причинил…
- Ты что-то нынче кровожадная, - усмехается он. - Неужели твои подруги в клубе всё ещё про меня высказываются?
- Какие они мне подруги! - взвиваюсь я. - Эти курицы бесполезные, от них никакого толку! Сидят, мужей своих поносят. И ведь, небось, неплохие мужики! Это кошмар какой-то просто. Я туда иду каждый раз, как наказание отбывать, непонятно за что. Последнее время ещё придумали мне кличку, а я понятия не имею, что она значит.
- А чего ж меня не спросила? - хмурится Азамат.
- Забыла. Я тебя вижу-то за ужином и утром, и мне как-то не хочется с тобой об этих дурах разговаривать. Хоть бы кто-нибудь с болячками обратился, я бы хоть поработала, а так вообще непонятно, на что всё время уходит.
Азамат хмурится ещё сильнее.
- Так что за кличка?
- Хесай.
Мне померещилось или он зарычал?
- Скажи им, что зависть глаза выедает.
Ого! Чем же это они меня приласкали, что дорогой супруг так обозлился?
- Что это значит-то хоть объясни.
- Устрица, - цедит он сквозь зубы. Я молчу и жду продолжения. Оно следует после паузы. - Так называют женщин, которые получают удовольствие от секса.
- Чудесно, - хмыкаю я, - а чего ты так злишься?
- Во-первых, хотел бы я знать, откуда они это про тебя взяли. Я ни с кем не обсуждал наши личные дела.
- Я сама могла что-то такое сказать, - пожимаю плечами. - А что, это надо хранить в тайне?
Он тяжело вздыхает.
- Видишь ли… устрицы настолько любят это дело, что им абсолютно всё равно, с кем. Ты и так у всех на устах, а если они ещё решат…
- Ну Азамааааат! - взвываю я, - ну надо же было предупреждааааать!
- Да понимаю, - смущается он, - но всё как-то кажется, это такие очевидные вещи… Я ведь и сам поначалу думал, что ты… прости.
Я только качаю головой. То-то он так удивился, когда я потребовала охранять меня от посягательств со стороны других мужиков.
- Ну ладно, - говорю. - Как мне их убедить, что я не устрица?
- Даже не знаю… Понимаешь, у нас есть женщины, которым совсем это не нравится, а есть, только очень редко, такие, которые в любую минуту и с кем угодно готовы. А ты не то, и не то.
- Значит, придётся объяснить, что у землян всё по-другому.
- И надеяться, что они поверят, - вздыхает Азамат.
Как-то это всё грустно. Мы надолго замолкаем, и я начинаю зевать.
- Да ты спи, - уговаривает Азамат. - Долго ещё лететь.
- Я и так почти всё время сплю, когда ты рядом.
Он снова вздыхает. День вздохов просто какой-то.
- Мне надо как-то менять график. А то мы действительно почти не видимся, и получается шакал знает что.
- Ну, тебе ведь эти занятия важны, это ведь то, чего ты хотел: тебя уважают, ты всем нужен… э, а почему мы спускаемся?!
- Потому что я хочу остановиться.
Я за всеми этими разговорами даже не заметила, когда мы долетели до снега. Или, может, мы в горах? В общем, тут довольно холмисто и снег лежит везде, ровненький такой, нетронутый. Мы мягко садимся, поднимая облака рассыпчатых снежинок.
- Выходи, - говорит Азамат, отключая крышу.
- Куда, мы же ещё не долетели!
- Выходи-выходи!
Я уже ничего не понимаю, но послушно выхожу. Он обхватывает меня за плечи и отводит от унгуца, ближе к склону того холма, на котором мы стоим.
- Во-он, видишь, на горизонте горы? Это Ахмадхот. Когда мне было лет четырнадцать, мы с друзьями часто сюда летали зимой покататься по снегу.
- И что?
- А то, что это очень весело, - говорит он, и вдруг резко притягивает меня к себе, и мы летим вниз по склону в обнимку, поднимая фонтаны снега. На нас обоих скользкие непромокаемые костюмы, так что разгоняемся мы капитально - если бы он меня не держал так крепко, я бы порядочно испугалась.
Наконец мы тормозим, чуть не с головой уйдя в снег. За нами остался очень выразительный след на склоне.
Азамат смеётся и протирает залепленное снегом лицо.
- Боги, что ж ты так визжишь-то?
- А что, с горки надо молча кататься? - я тоже вся в снегу, но отряхиваться пока бессмысленно. Впрочем, не то чтобы я жаловалась. Вот только как теперь наверх выбираться?.. Я еле замечаю мокрый поцелуй в мокрую щёку.