- Пусть это останется моей тайной. - Голос у нее звучал почти просительно. - На некоторые загадки лучше не знать ответа, Пуйл. Даже тебе. - Впервые она произнесла вслух его имя. Глаза их встретились, и на этот раз первым взгляд пришлось отвести ему. Сердитый тон Джаэль был уже вполне ему привычен, как и ее строптивый нрав, но сострадание у нее в глазах пробудило в его душе некие силы, более древние и глубокие, чем даже те, с которыми он соприкоснулся на Древе Жизни.
Он смущенно кашлянул и сказал:
- К утру нам необходимо отсюда уйти.
- Я знаю, - ответила Джаэль. - Я скоро пошлю за ней.
- Если бы я мог сделать все сам, я бы к тебе не обратился. Я ведь понимаю, это истощит корни Земли, ее жизненную силу.
Она только головой покачала; свет свечи вспыхивал в ее рыжих кудрях.
- Ты и сам сумел проникнуть почти к самым корням, чтобы доставить ее сюда. Только Великий Ткач знает, как глубоко.
- Да? А я-то уж точно этого не знаю! - искренне удивился он. Словно в чем-то ей признаваясь. Оба помолчали. В святилище было очень тихо.
- Значит, Дариен, - молвила она. Он даже дыхание затаил.
- Я понимаю… Ты боишься?
- Да, - сказала она. - А ты?
- Очень.
Они посмотрели друг другу в глаза - их разделяло лишь застеленное ковром пространство от одной стены комнаты до другой - немыслимо огромное, непреодолимое пространство.
- Нам, пожалуй, пора двигаться, - сказал он наконец.
Она подняла руку и потянула за висевший рядом с ней шнур. Где-то прозвонил колокольчик. Когда жрицы в сером вошли в комнату, она быстро и в весьма осторожных выражениях объяснила им, что нужно сделать, и Полу показалось, что они вернулись даже чересчур быстро. И принесли Дженнифер.
Потом потребовалось еще некоторое время: они пошли в святилище, и ему, мужчине, перед этим завязали глаза. Джаэль пожертвовала Богине немного собственной крови, что немало удивило жриц, и отправилась в Гуин Истрат, где призвала к себе сперва Одиарт, а потом и остальных жриц Мормы. Сообщила им коротко самое необходимое - долго объяснять не потребовалось, - и они все вместе спустились вниз, к Дан Море, и почувствовали, как живая сила Земли наполняет их души и тела.
- До свидания, - услышала Джаэль последние слова Пола, и все вокруг переменилось, как это бывало всегда - у нее это началось еще в детстве, - и сквозь ее тело теперь словно стремился поток лунного света. Она позволила этой светлой энергии изливаться свободно, воздала благодарность Богине, а потом, выткав необходимый рисунок, отправила Пола и Дженнифер домой.
И после этого оказалась настолько измотанной, что хотелось ей только одного: спать.
А в доме у площади, где некогда прозвучали магические слова та'киены, Ваэ укачивала своего новорожденного приемыша, взяв его на руки и сидя у камина. Жрицы в сером принесли ей молоко и пеленки, пообещав доставить все, что будет необходимо малышу. А Финн успел смастерить для Дариена колыбельку.
Она позволила Финну немного подержать братика на руках, и сердце у нее заныло, когда она увидела, какой радостью вспыхнули его глаза. А вдруг это позволит ему еще задержаться здесь, подумала она. Вдруг в этом маленьком загадочном существе заключена такая сила, что сможет воспрепятствовать даже тому зову, который довелось услышать Финну? Что ж, вполне возможно.
И еще кое-что было у нее на уме: каким бы чудовищем ни был отец этого малыша - да будет проклято его имя! - ребенок сам научится любви у тех, кто будет его любить, а уж они-то постараются отдать ему всю свою любовь, и она, и Финн, и Шахар, конечно, когда вернется домой. Да и как можно не любить этого чудесного малыша - такого спокойного, такого хорошенького, с такими ясными синими глазками - синими, как Сторожевые Камни Гинсерата, подумала она, а потом вспомнила, что Сторожевые Камни давно разрушены.
Глава 3
Глянув еще раз на дорогу, Пол просвистел сигнал отбоя. Тревога миновала. Дейв, обхватив руками столб, поддерживавший ограду, быстро взобрался наверх и перемахнул на ту сторону, тихонько выругавшись при приземлении, потому что угодил по колено в весеннюю грязь.
- О'кей, - сказал он. - Теперь девочек.
Кевин помог Дженнифер, а затем Ким удержать равновесие в петле из жесткой проволоки, с помощью которой Дейв должен был перетащить их через изгородь. Они сперва очень опасались, что металлическая сетка ограды может оказаться под напряжением, но Кевин заранее все проверил и установил, что ток по проволоке не пропущен.
- Машина идет! - раздался предупредительный крик Пола.
Они упали ничком прямо на холодную, насквозь промокшую землю и лежали так, пока огни фар не скрылись вдали. Затем Кевин поднялся и тоже перемахнул через изгородь. Эту часть пути преодолеть было нетрудно, но они знали, что дальше вся местность прослушивается с помощью особых датчиков и в подземном сторожевом бункере непременно раздастся сигнал тревоги, если они отойдут хотя бы на несколько шагов от ограды.
Пол быстро и аккуратно скрыл все следы, и они с Кевином деловито переглянулись. Несмотря на всю невероятную значимость того шага, который они сейчас должны были сделать, Кевин был весь охвачен каким-то диким восторгом и возбуждением. Радостно было снова ДЕЛАТЬ что-то!
- Хорошо, - сказал он очень тихо, стараясь держать себя в руках. - Значит, ты со мной, Джен. Будь готова продемонстрировать, что ты чертовски сексуальна и жаждешь ласк. Дейв, Пол? Вы помните, что дальше? - Оба кивнули. Он повернулся к Ким. - Ну вот, дорогая, все готово. Давай, девочка…
Он умолк, увидев, что Ким уже сняла перчатки и Бальрат у нее на правой руке сияет очень ярко и кажется живым. Ким подняла камень над головой.
- И да простят меня за это мертвые, - сказала она и позволила свету Бальрата вести ее вперед, мимо осыпающегося Хилстоуна к Стоунхенджу.
Итак, этой ночью, в самом начале весны, она наконец сделала свой второй шаг, которого пришлось ожидать так долго, что она уже начала отчаиваться. Но разве можно приказать сну присниться? Этому Исанна ее не научила. Да и ее дар ясновидящей, такой важный в иных случаях, в данном случае не дал ей ничего. Теперь она постоянно видела вещие сны, но каждый раз это было связано с бесконечным ожиданием, а Ким никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя было назвать человеком терпеливым.
В течение того лета, что последовало за их возвращением, и всей той долгой зимы, что пришла лету на смену и все никак не кончалась, хотя уже наступил апрель, в своих снах она снова и снова видела один и тот же неясный образ, но теперь она уже знала, кто это. Она давно уже поняла это - с того самого первого своего шага по дороге, что ведет к Воину, с той, уже ставшей прошлым ночи в Парас Дервале. Нагромождение камней, ветер, шелестящий в траве, давно стали ей знакомы, и теперь она знала, где все это находится.
Больше всего ее смущало именно время, иначе осуществить все было бы достаточно просто, несмотря на нечеткость и мимолетность тех ее первых снов, когда она была еще совсем новичком и плохо умела управлять своим даром; да и видела тогда она все это не так, как сейчас, а так, как будто все происходит три тысячи лет назад.
Стоунхендж. Место, где похоронен великий король, великий человек своей эпохи, а на самом деле такой маленький, маленький рядом с тем, чье тайное имя он свято хранил даже за стенами смерти.
Тайное священное имя, но только теперь это наконец перестало быть для нее тайной. Как и всегда, природа ее ясновидения ошеломила ее своей скрытой печалью: неужели даже мертвым нет покоя от нее, от Кимберли Форд, владеющей камнем Бальратом?
Стоунхендж она узнала сразу. Исходная точка. Скрытая ото всех Книга Гортина, которую она нашла под полом в домике Исанны, помогла установить - ей это оказалось легко, потому что в душе ее жила Исанна, - те слова, что должны были поднять мертвого Воина с его посмертного ложа.
Но и еще одно было ей необходимо, ибо этот мертвый человек был некогда могущественным королем и никогда бы не отдал свою тайну так просто: ей необходимо было знать другое место, следующее, последнее. Место, где она должна была произнести заклинание.
И в ту апрельскую ночь она его наконец узнала.
Он бы снова обманул ее, завел не туда, этот образ, который она так давно пыталась поймать, если бы она на этот раз не была готова к подобной уловке Времени. Ясновидящие ходят в своих снах по петлям, сотканным Великим Ткачом невидимой нитью на своем Станке, и они должны быть готовы увидеть Необъяснимое.
Но к этому-то она как раз была готова, когда увидела странный остров, маленький, зеленый, посреди озера с гладкой, точно стекло, водой, в которой отражался серп только что взошедшей луны. Все это было проникнуто таким невероятным, абсолютным покоем, что тогда, год назад, Ким бы заплакала, узнай она, какой хаос воцарится в этом дивном месте из-за ее прихода.
И даже не год назад, нет, еще совсем недавно. Но она успела измениться, хотя в душе у нее жила печаль - глубокая и прочная, как каменный колодец. Все-таки необходимость действовать была слишком остра, да и откладывала она слишком долго, чтобы можно было позволить себе проливать слезы.