- Да и ты что-то рано, - куда более дружелюбно произнёс Виталик. Он понял, что Шурик, будь у него при себе волшебная палочка, пожелал бы ему много кофе. К тому же ему всё-таки удалось кое-как протереть очки.
- Мне надо с шефом поговорить, - признался Шурик .
- Опа. Вот и мне тоже. А что у тебя?
Виталик, когда это необходимо, вполне неплохо может держать защиту. Только не слишком долго и не особенно часто. Он даже кое в чём превосходит своего гениального ученика Константина Петровича. По правде говоря, только в одном: без слов понимает, когда следует выставлять эту самую защиту. Вот и сейчас понял и, не дожидаясь просьбы со стороны Шурика, ударил пальцем о палец.
- Ага, спасибо, - улыбнулся тот, - давай-ка только ходу прибавим, а то дубак такой, что я сейчас запою со всей дури "Ой, мороз, мороз", и пусть меня потом госпитализируют на Пряжку. А я и так иду сдаваться.
- Ты спятил? - с интересом спросил Виталик.
- Нет. То есть да, сразу после рождения, но к делу это не относится. Просто я не справляюсь с моим клиентом.
- С вундеркиндом, что ли?
- С Аликом.
- С Аликом, надо же! Понимаю. Мало удовольствия возиться с этой тряпкой.
- Он не тряпка. Понимаешь, нам с ним есть о чём поговорить. Он умеет слушать, представляешь?
- Ох, ничего ж себе! Вот это талант, я понимаю! Он не только умеет говорить басом, он, почтеннейшая публика, ещё и слушает! Затаите дыхание, обнажите головы. Впервые на арене - слушающий мальчик.
- Ты ведь всё понимаешь, я вижу.
- Он видит! Видит меня насквозь. Везёт мне нынче на таланты! Ну, допустим, я понял. Этот Алик или как там его - не конченый лузер, а вполне наш чувак, так? Ну и что. Мало ли таких чуваков. Со мной, к примеру, тоже можно поговорить. Я не только выслушаю, я ещё и защиту поставлю.
- Выслушаешь. И даже вопросы задашь наводящие. Для чего ты их, кстати, задаёшь всё время?
- Ну как? Чтобы узнать что-нибудь интересное. О тебе, ну и вообще.
- Вот. А этот Алик так задаёт вопросы, что я сам узнаю о себе что-то интересное. Ну и вообще.
- Здорово. А Вероника вот никаких вопросов не задаёт. У неё на всё заранее готовы ответы. А если эти ответы тебе не нравятся, то она посмотрит так, что думаешь: лучше бы я пропал. Но я от одного такого её взгляда именно что пропал. И теперь мне уже дальше некуда пропадать.
- Прими мои поздравления. Это, кажется, то, что наш Константин Петрович называет работой в удовольствие?
- Не с чем поздравлять. Это не работа. И не удовольствие. Это какая-то бесперспективная попытка усидеть на двух стульях. Сижу я на этой разъезжающейся под моей задницей конструкции и всё ещё думаю о том, что моя главная цель - чтобы Веронике было хорошо, а лучше - чтоб прекрасно ей было. И оп - незаметно так подменяю понятия. Думаю уже не о том, чтобы ей было хорошо. А о том, как бы ей могло быть хорошо со мной. А потом даже о том, как мне было бы хорошо с ней.
- Конечно же, не спрашивая её мнения?
- Конечно. Ещё чего - спрашивать. Моё дело - нафантазировать с три короба, настроить воздушных замков, а потом садануться мордой о жёстокую реальность. Круто мне вообще, да?
- А вот Алику, похоже, очень нужно приложиться лицом об эту самую реальность. Чем жёстче, тем лучше. Встряхнуть его надо для того, чтобы он побежал и сам привёл свою жизнь в порядок и сделал себе хорошо. Только сперва я должен сделать ему плохо. А я не могу.
- Плохо? Это я запросто. Я бы сейчас всему человечеству сделал плохо. Кроме Вероники. Хотя самый простой способ подгадить человечеству - это как раз испортить ей настроение. Но она и без меня справилась - видишь, как погода опять изговняклась? А я... да ну, ладно, перебешусь и через пару дней буду как новенький. Только бы не видеть её хотя бы неделю.
- Вот же злобная стерва! - с уважением и даже некоторой опаской сказал Шурик.
- Неправда! - вскинулся Виталик. - Она хозяйственная, домашняя и очень нежная. Просто у неё всё в порядке с чувством собственного достоинства. Она совсем не такая, как твой слышащий приятель Алик, размазня и неудачник.
- Алик - не размазня. Он умный, интересный, но очень несчастный. Только я с ним не справляюсь.
- Слушай, вот и я не справляюсь! Может - обмен? И шефу ничего не скажем? Кстати, ну так, прикола ради, ты не знаешь, где мы с тобой оказались?
Если устроить соревнование по спортивному дезориентированию "Кто первый заблудится в знакомом городе", то Шурик и Виталик дадут всем остальным фору, а если они объединятся в команду, то их и вовсе придётся снять с соревнований: и так ясно, что эти парни победят, то есть заблудятся через минуту после того, как будет объявлен старт.
Погрузившись в обсуждение своих непростых клиентов, эти двое отклонились от знакомого маршрута и неожиданно оказались неизвестно где.
- Это, может быть, Лиговка? - осторожно предположил Шурик, опасливо глядя по сторонам.
- Фиговка! Без малейшего понятия. Может, и Весёлый Посёлок.
- Я думал, ты меня ведёшь.
- А я думал, ты - меня.
В панике друзья завернули за угол, пробежали пару сотен метров по внезапно опустевшему переулку, и вдруг - о чудо - увидели людей, вооружённых картой города!
- Помогите нам, дяденьки, мы заблудились! - жалобно, почти хором, воскликнули мунги и, сбрасывая на ходу защиту, обгоняя друг друга и оскальзываясь на молодом льду, побежали навстречу чудесным незнакомцам.
Обладатели спасительной карты оказались итальянскими туристами, но благодаря великому могучему упрощённому английскому языку, хорошо подвешенному у всех участников беседы, добрые иностранцы быстро поняли, в чём дело, и показали дорогу бестолковым местным жителям.
На прощание Виталик бодро помахал им рукой и брякнул, что, мол, если будете у нас в Киеве - непременно разыщите нас, уж мы-то вам устроим экскурсию.
- Это чтобы не опозорить родной город, - пояснил он оторопевшему Шурику.
Они завернули за угол и тут же увидели подворотню, ведущую в Мёртвого Хозяина Двор. Кодовый замок, некогда "исправленный" народным умельцем (предположительно - самим Виталиком), по-прежнему откликался на любые цифры. Виталик дьявольски шмыгнул носом и трижды нажал на цифру "6". Калитка со скрежетом распахнулась.
- Сухари записала?
- Два раза уже!
- Гречу?
- Да у нас три мешка. Зато овсяные хлопья почти закончились.
- Вот. Пиши хлопья. А мыло?
- Так мы же порошка вчера купили.
- Да не хозяйственное, а детское. Ну чтоб есть.
Галина Гусева любит - по старой крысиной привычке - погрызть что-нибудь несъедобное, с точки зрения обычного человека: свечной огарок там, мыло (без ароматических добавок), масляную массажную плитку. Марина предпочитает сухари и семечки, но слабости старшей сестры уважает и даже, можно сказать, потакает им.
По утрам боевые старушки, совсем как обычные бабушки, составляют список покупок, которые надо сделать по пути с работы. Правда, обычные бабушки на работу, как правило, не ходят. А если и ходят - то не для того, чтобы убивать там людей. Хотя много ли мы знаем про обычных бабушек? Приглядитесь к ним на улице: возможно, они собираются захватить власть над миром.
Несколько дней назад сёстры Гусевы заволновались: в городе как будто пахло негодяями Колей и Мишей. А временами и проклятым Студентом. "Нюх теряю, старая становлюсь, скоро сдохну и улечу неизвестно куда", - мрачно думала Галина. "Излишняя подозрительность - первый признак возрастных изменений как у крысы, так и у человека", - размышляла тем временем Марина. Словом, не слишком радостное было у них настроение. Всем коллегам довелось испытать его на себе, и даже московскому пиардиректору, Лёвиному непосредственному начальнику, перепало немного любви и ласки.
Однако вчера вечером всё разъяснилось: в городе действительно снова появились шемоборы второй ступени. Сразу двое.
- Знаешь, а я троих почуяла, - призналась Марина.
- Я тоже. Тех двух гадов, которых вроде выгнали. И Студента ещё.
- Вот-вот. Выгнали-то их выгнали. А может, и не выгнали. Пока не увидим - не поймём.
В самом деле, кто их, шемоборов, разберёт, вдруг у них положено особым образом награждать всякого, кто нарушит законы мирового равновесия? Трофим Парфёнович, конечно, знает гораздо больше, чем простые Бойцы, но как бы ни был он мудр, а всё-таки он - мунг, и думает он, как мунг, а вовсе не как шемобор.
Марина с Галиной были единственными сотрудниками Тринадцатой редакции, не знавшими, что их ждёт после смерти. Если все остальные познали радость общения с Кастором и Трофимом Парфёновичем и на их примере увидели, что отдыха не предвидится даже на том свете, то с сёстрами Гусевыми всё было несколько сложнее. Никто не мог предсказать заранее, на какой именно "тот" свет они попадут и будет ли он действительно тот, который им нужен, тот, на котором они снова встретят всех своих коллег, теперь уже перепрыгнувших на следующую ступень. Может статься, что они, по праву рождения, отправятся вслед за всеми крысами этого мира и там останутся навсегда или на бесконечно долгое время. А если и не останутся, то вновь родятся крысами, может быть, декоративными, а может, и уличными, но - и в этом заключается особый ужас - начисто забудут о том, что они когда-то были людьми.