- Вы кто такой? - насторожился Джордж. Отродясь Димка не проявлял такого жизнерадостного веселья.
- Я - тот, кто нашёл тайный лаз на крышу и повёл тебя за собой, вот я кто. Да правда, я это, я, Маркин. Впусти меня в помещение... дай поесть, переодеться. Я даже побреюсь по такому случаю, хотя Эрикссону, к примеру, мой внешний вид был по сараю. Работай давай, раб а остальное неважно. Ну, тебе виднее, это же ты продал меня ему в рабство. Сколько заработал? Думаю, немало - вон очередной кабак себе отгрохал. Или подожди, это опять на папенькины деньги?
- Ну вот, теперь я тебя узнаю, - с облегчением вздохнул Джордж. - Всё-таки должны быть какие-то вечные ценности.
- Нет, ну, правда, сколько монет ты выручил за меня? - продолжал издеваться его друг. - И признавайся, ты думал, что живым я не вернусь, и потому не скрывался?
Джордж уже успел открыть дверь, включить свет и отключить сигнализацию, и тут только вспомнил весьма неприятные намёки Эрикссона касательно отрезанных пальцев и прочих частей тела. При полной иллюминации Димка выглядел ещё более жалко, чем на улице, в утренней полутьме, но на первый взгляд был цел и невредим.
- Неужели всё так серьёзно? Руки-ноги вроде на месте, но ты бледный какой-то. Органы он у тебя никакие не вырезал?
- А если бы вырезал - ты бы со мной чисто по-дружески поделился, что ли? - огрызнулся Дмитрий Олегович. - Ничего мне он не отрезал, не варвар же. Так, поселил в подвале на соломке, кормит впроголодь. Отпустил вот вроде как с поручением, а вроде как на побывку. Так что давай обихаживай меня, корми, если одолжишь что-нибудь из шмотья, то счастью моему не будет границ.
Джордж пропустил Димку в кабинет, приглядываясь к нему: он как будто бы стал гораздо свободнее? Счастливее? Хотя, казалось бы, куда уж ему быть свободнее? И какое может быть счастье от жизни впроголодь в подвале, на соломе?
- Ты как будто бы не особенно страдаешь, - заметил Джордж, вытаскивая из шкафа спортивный костюм, который он купил уже два месяца назад, чтобы ходить в спортзал, да всё никак не мог найти время.
- Костюмчик мне будет коротковат, но ничего, как раз то, что надо. Новенький, чистенький, свеженький. Да. А то, что я не страдаю, - скажи, тебя сильно огорчает? Я тогда могу сделать вид, что страдаю. О, как страдаю я под железной пятой самодура Ингвара! Как нуждаюсь в человеческом обществе! Как хочу вырваться из клетки, в которую он меня заточил! И как мне безумно интересно всё, чем он занимается... Ой, прости, я же, кажется, обещал страдать.
- Хватит паясничать, - распорядился Джордж, - где тут душ, ты помнишь. Переодевайся, а мне надо делами заниматься.
- Делами, ага, - потянулся Дмитрий Олегович. - Кофе мне сварить не забудь. И главное - скажи, на чьи деньги ты открыл это заведение?
- На свои, - спокойно сказал Джордж. - А у тебя были другие версии?
- Я опасался, вдруг ты набрал кредитов. Но раз нет - то и славно. Сможешь мне дать взаймы? С отдачей, разумеется, после того как Ингвар меня окончательно выпотрошит и сочтёт возможным отпустить на волю?
- Так ты ещё не свободен, что ли?
- Куда там! Ты так надёжно меня запродал. Ладно, ладно, я не внакладе - видишь, живой до сих пор. Слушай, я у тебя поживу пока? У тебя жильё-то есть вообще?
- Вообще есть. Но поселить тебя я смогу только на кухне. Извини, у меня теперь всего одна комната. Но кухня просторная - четырнадцать метров. Диванчик там стоит для гостей. Правда, жёсткий.
- Отлично, обожаю жёсткие диваны, от них одна сплошная польза позвоночнику. А на кухне жить - вообще мечта моя. Там еда! Её можно есть, когда захочешь!
- Мне больно смотреть на тебя, - признался Джордж. - Скажи какую-нибудь гадость, а то я решу, что Эрикссон тебя всё же замочил и теперь я наблюдаю твоё бледное привидение.
- Анна-Лиза там как? Вспоминала о тебе хоть раз? - поинтересовался Дмитрий Олегович, скептически разглядывая спортивный костюм.
- Один раз вспомнила, а с чего бы это ей обо мне помнить? - с притворным равнодушием произнёс Джордж.
- Мне больно на тебя смотреть! - воскликнул Дмитрий Олегович. - Ты взвалил на свои плечи уйму работы, лишь бы пореже вспоминать о нашей прекрасной подруге, а тут приезжает сволочь Маркин и бесцеремонно напоминает о ней.
- Хочу заметить, что больше всего ты сейчас напоминаешь бомжа, - отрезал Джордж. - Душ - там. Всё необходимое найдёшь в шкафу. Пока не приведёшь себя в порядок, постарайся не попадаться мне на глаза, иначе не получишь кофе. И вообще ничего не получишь.
- И на кого я только покинул свою уютную тюрьму? - пробормотал Дмитрий Олегович. Не потому, что он действительно огорчился. Просто последнее слово должно было остаться за ним.
Виталик ворвался в приёмную, швырнул куртку на вешалку, попытался, не снижая скорости, прошмыгнуть в коридор. Не тут-то было.
- Стой, где стоишь, - распорядилась Наташа, выбираясь из-за своей конторки, - Тогда получишь чашку кофе, не прикладывая к этому никаких усилий.
- Стою! - ответил Виталик.
Неплохое начало - пришёл на работу вовремя, заодно и позавтракал. Собственно, а почему бы кофе не назвать завтраком, особенно если ничего другого съесть не успел?
Он плюхнулся на диван, двумя руками осторожно, как ребёнок, взял чашку и доверчиво поглядел на Наташу.
- Сегодня рано утром сюда приходила девушка, вся в слезах, - сказала Разведчица, усаживаясь рядом с Виталиком.
- Ну-ну, - отозвался тот, - в последнее время я только и делаю, что утешаю безутешных. Кстати, кто обидел эту крошку?
- Ты, мой дорогой.
- Что, правда? - Виталик от неожиданности поперхнулся.
- Правда-правда. Свинья ты всё-таки! Разве можно так - сначала обнадёжил человека, а потом исчез?
- Кого это я когда обнадёживал? Вот уж клевета! Никому я ни разу не обещал жениться! Даже просто длительного совместного проживания и то не обещал!
- Но она говорит, что ты был с ней таким милым и нежным, как никто другой.
- Слушай, я не виноват, что в жизни ей попадались сплошь грубые и неласковые особи мужского пола. Но это не повод на меня смотреть так, будто я у тебя украл любимого попугая, научил его сквернословить и выпустил на волю во время решающего матча "Спартак" - "Зенит".
- Не уходи от разговора.
- Да я не ухожу. Куда мне идти? Вот он я, сижу. Раз она тебе пожаловалась, то давай я тоже тебе пожалуюсь. Такой сегодня день у тебя, извини. Я, понимаешь, решил, что встретил девушку, прекрасную, как сама любовь, и рыжую, как сама морковь, а оказалось, что она такая же, как остальные. Скажи мне, объясни - я, может быть, не понимаю чего? Почему всем так хочется завести со мной длительные отношения? Я же бесхозяйственный, бестолковый и вечно сижу без денег. Им же только выгодно получить от меня нежности там всякие и прочие радости жизни, а потом отделаться, забыть, как... ну, я не знаю, вкусное пирожное, которое вот было-было и закончилось. Они же не плачут над каждым съеденным пирожным, верно?
- Вот это да! - воскликнула Наташа. - Никогда бы не подумала, что у тебя так комплекс неполноценности выражается.
- Чего? - нахмурился Виталик.
- Ты пытаешься казаться лучше, чем есть? При этом боишься, что тебя раскусят. И поэтому стараешься быть инициатором разрыва, чтобы тебя не успели поймать на лжи и не послали подальше. Ах ты, бедненький!
- Пожалуйста, думай что хочешь, - обиделся Виталик. - Я бы, конечно, мог объяснить тебе, что мне каждый раз становится скучно, потому что всё идёт по одному и тому же сценарию: сначала девушка присматривается ко мне и не предъявляет никаких дурацких требований, и дела обстоят отлично. Потом, присмотревшись, она делает неправильный вывод, что меня надо срочно "воспитывать" и подгонять под представления об идеальном мужчине.
- А потом? - недоверчиво спросила Наташа
- А потом я сбегаю, пока меня не заковали в цепи и не посадили в подвал перевоспитываться. Кстати, я надеюсь, что та рыдающая девушка уже ушла? Не выскочит из-за угла с поводком и намордником?
- Ушла, ушла. Они о чём-то поговорили с Даниилом Юрьевичем, и она успокоилась. Всё-таки не понимаю, зачем ты от неё отказался?
- Ни от кого я не отказывался. Просто дал понять, что она не единственная владычица моего сердца. Ей это почему-то не понравилось.
- Виталик, ну любой же девушке это не понравится. Надо понимать! Но как ты мог, она ведь такая маленькая, хрупкая, а ты... эх ты!
- Вот не зря я всё же хрупких побаиваюсь. Они либо стервы, либо принцессы. И с теми, и с другими больше мороки, чем пользы в хозяйстве.
- Тебе и принцессы не нравятся? Кто же тебе тогда нужен?
- Ну... королева.
- Тебе? Королева? У королевы, миленький Виталик, всегда есть король!
- Король - это понятно, но мальчик-паж тоже может рассчитывать на взаимность. Не всё же ей скучать, надо и поразвлечься.
- Но это же не серьёзно. И не навсегда.
- А мне не надо навсегда. Да навсегда и невозможно. Нет ничего вечного, понимаешь, жизнь - это поток, он стремителен, он несётся всё вперёд, и то, что я говорил месяц назад, именно тогда было правдой, но припоминать мне мои же слова сейчас - неправильно и нечестно, она должна это понять. Всё меняется. Жизнь - это колесо обозрения, и оно вращается непрерывно: только что ты был на самом верху, и вот уже снова катишься вниз, ну и что же, не беда, скоро опять вверх поедешь.
- Кажется, в этом я тебя понимаю, - задумчиво произнесла Наташа. - Ногти.
- Чего? - Виталик чуть не уронил на пол пустую чашку. - Где ногти? Какие ногти?