* * *
Бал, организованный отцом в мою честь, должен был состояться через два дня, а дом уже был полон бурной деятельности. Огромные деньги выбрасывались на вещи, о которых мы никогда не мечтали снова, даже на мгновение. Я бы умоляла его не устраивать приём, но Элейн взяла на себя ответственность за всё планирование и найти для меня платье в последний момент и… это будет только на один вечер. Вечер, на протяжении которого придётся вытерпеть людей, избегавших нас и оставивших голодать годами.
Солнце клонилось к закату, когда я прервалась с работой на сегодняшний день: вскопала новый участок земли для следующего сада Элейн. Садовники немного испугались, что ещё одна из нас взялась за их работу - и будто скоро мы перестанем нуждаться в их услугах и избавимся от них. Я успокоила их, что у меня нет склонности к садовничеству, и я просто хочу чем-то занять свой день.
Но я так и не знала, чем занять неделю, месяц, или что я буду делать после. Если за стеной действительно вспышка болезни, если эта женщина Амаранта отправит своих существ воспользоваться этим… Было трудно не обращать внимания на тень в моём сердце, на тень, преследующую каждый мой шаг. Я не чувствовала тяги к рисованию с тех пор как приехала - и та часть внутри меня, откуда шли краски, формы и цвета, она замерла, затихла и потускнела. Скоро - говорила я себе. Скоро я куплю немного красок и начну снова.
Я воткнула лопату в землю и оперлась на неё ногой, чтобы отдохнуть минутку. Наверно, садовники были в ужасе от туники и брюк, которые я раздобыла. Один из них даже бросился принести мне одну из тех больших и гибких шляп, что носит Элейн. Я надела её только ради них; моя кожа давно загорела и покрылась веснушками за месяцы прогулок по землям Весеннего Двора.
Держась за черенок лопаты, я посмотрела на свои руки. Мозолистые, испещрённые царапинами и с дужками грязи под ногтями. Безусловно, все будут в ужасе, увидев меня ещё и заляпанной красками.
- Даже отмыв их, ты ничего не скроешь, - раздался за спиной голос Нэсты, она подошла ближе от того дерева, под которым любила сидеть. - Чтобы вписаться, тебе придётся надеть перчатки и никогда больше их не снимать.
Она была в простом нежно-лавандовом муслиновом платье, её наполовину подобранные вверх волосы сзади ниспадали золотисто-каштановыми волнами. Прекрасная и властная, она по-прежнему выглядела подобно одной из Высших Фэ.
- Может быть, я не хочу вписываться в твои социальные круги, - бросила я, повернувшись обратно к лопате.
- Тогда с чего ты всё ещё здесь? - резкий, холодный вопрос.
Я глубже вогнала лопату в землю, руки и спина напряглись, когда я вскопала груду тёмной почвы с травой.
- Здесь мой дом, разве не так?
- Нет, не так, - отрезала она. Я снова погрузила лопату в землю. - Думаю, твой дом находится где-то очень далеко отсюда.
Я замерла.
Оставив лопату в земле, я медленно повернулась лицом к сестре.
- Дом тётушки Рипли…
- Нет никакой тётушки Рипли, - Нэста вытянула что-то из кармана и бросила на вскопанную землю.
Это оказалась большая деревянная щепка, будто оторванная от чего-то. На гладкой поверхности было нарисовано довольно спутанное переплетение виноградных лоз и… наперстянок. Наперстянки неправильного оттенка синего.
У меня перехватило дыхание. Всё это время, все эти месяцы…
- Мелкие фокусы твоего зверя не подействовали на меня, - в её голосе звучала спокойная сталь. - По-видимому, железная воля - единственное, что необходимо для противостояния чарам. И я была вынуждена смотреть как истерические рыдания отца и Элейн мгновенно сходят на нет. Мне пришлось слушать их разговоры о том, как тебе повезло, что тебя забрали в дом какой-то выдуманной тётки, как невероятным образом зимний ветер разнёс нашу дверь в щепки. Я думала, я схожу с ума - но каждый раз так считая, я смотрела на разрисованную часть стола, затем на отметины когтей ниже, и я понимала, что это не только в моей голове.
Я никогда не слышала, что чары могут не сработать. Но разум Нэсты полностью и абсолютно принадлежал ей; она выстроила такие крепкие стены - из стали, железа и ясеня - что даже магия Высшего Лорда не смогла пробить их.
- Элейн сказала… но она сказала - ты ездила меня навестить. Что ты пыталась.
Нэста фыркнула, её мрачное лицо было полно накипевшего гнева, с которым она никогда не сможет справиться.
- Он выкрал тебя ночью, неся какую-то чушь о Договоре. А затем всё пошло так, будто этого никогда не было. Это было неправильно. Ничего из случившегося не было правильным.
Мои руки бессильно опустились.
- Ты пошла за мной, - выдохнула я. - Ты пошла за мной - в Прифиан.
- Я добралась до стены. Я не смогла найти способ пересечь её.
Я поднесла дрожащую руку к горлу.
- Ты два дня добиралась туда и два дня обратно - через зимний лес?
Она пожала плечами, глядя на щепку, которую она содрала со стола.
- Спустя неделю, как тебя забрали, я наняла наёмницу из города, чтобы она провела меня. За деньги с той шкуры. Казалось, только она мне поверит.
- Ты сделала это… ради меня?
Глаза Нэсты - мои глаза, глаза нашей матери - встретились с моими.
- Это было неправильно, - повторила она.
Тамлин ошибался, когда мы говорили о том, мог бы мой отец прийти за мной - в нём нет отваги, гнева. Если бы пришлось, он бы нанял кого-то другого сделать это за него. Но Нэста отправилась вместе с той наёмницей. У моей полной ненависти, равнодушной сестры хватило храбрости пойти в Прифиан ради моего спасения.
- Что случилось с Томасом Мандри? - выдавила я, слова душили.
- Я поняла, что он бы не пошёл со мной спасать тебя в Прифиан.
И для неё - с её бушующим, безжалостным сердцем, это был конец.
Я посмотрела на свою сестру, по-настоящему посмотрела на неё, на эту девушку, которая не выносила подхалимов, теперь её окружающих, которая и дня не провела в лесах, но решилась вступить на волчью территорию… Которая обратила потерю нашей матери, затем и наше банкротство, в ледяную ярость и горечь, потому что гнев был способом выжить, а жестокость - освобождением. Но ей было не всё равно - под этой бронёй, ей было не всё равно, и, вероятно, она любила гораздо отчаяннее и яростнее, чем я могла понять, гораздо глубже и преданнее.
- В любом случае, Томас никогда тебя не заслуживал, - негромко сказала я.
Моя сестра не улыбнулась, но в её серо-голубых глазах сверкал свет.
- Расскажи мне обо всём, что произошло, - не просьба, приказ.
И я рассказала.
Когда я закончила свой рассказ, некоторое время Нэста просто смотрела на меня, прежде чем она попросила меня научить её рисовать.
* * *
Обучение Нэсты рисованию оказалось примерно таким же приятным, как я и предполагала, но, в любом случае, для нас это был повод избегать более оживлённых и суматошных частей дома, который с приближением моего бала всё больше и больше превращался в хаос. Материалы нашлись достаточно легко, но объяснить как я рисовала, убедив Нэсту выражать её мысли и чувства… По крайней мере, она повторяла мои мазки кистью точной и уверенной рукой.
Мы вышли из тихой комнаты, оккупированной нами для рисования, обе забрызганные краской и перепачканные углём, а в усадьбе заканчивались последние приготовления. Вдоль дороги к дому выстроились цветные стеклянные фонарики, а внутри цветочные венки и гирлянды украшали все перила, любые поверхности и каждую арку. Восхитительно красиво. Элейн лично выбирала каждый цветок и инструктировала прислугу, где их следует разместить.
Мы с Нэстой проскользнули верх по лестнице, но когда мы поднялись на лестничную площадку, внизу показались отец и Элейн, идущие под руку.
Нэста напряглась. Отец шептал Элейн дифирамбы, а она лучезарно улыбалась, склонив голову на его плечо. И я была счастлива за них - за комфорт и лёгкость их образа жизни, за радость на их лицах. Да, и у отца, и у сестры были свои маленькие горести, но они оба выглядят такими… беззаботными.
Нэста пошла дальше по коридору и я последовала за ней.
- Бывают дни, - заговорила Нэста, остановившись около двери в свою комнату, расположенную напротив моей. - Когда я хочу спросить его, помнит ли он годы, когда он практически бросил нас умирать с голода.
- Ты тоже тратила каждый медяк, который я зарабатывала, - напомнила я.
- Я знала, что ты всегда сможешь достать ещё. А если бы ты не смогла, то я хотела увидеть, предпримет ли он хоть какую-то попытку заработать самому, вместо того, чтобы вырезать на тех огрызках дерева. Сможет ли он на самом деле выйти за порог и сражаться за нас. Я не могла позаботиться о нас, так, как заботилась ты. Я ненавидела тебя за это. Но ещё больше я ненавидела его. И до сих пор ненавижу.
- Он знает?
- Он всегда знал, что я его ненавижу, даже ещё до того, как мы обеднели. Он позволил умереть нашей матери - в его распоряжении был целый флот, который он мог отправить по всем свету на поиски лекарства, или он мог бы нанять человека и отправить его умолять о помощи в Прифиан. Но он позволил ей увядать.
- Он любил её - он скорбел за ней, - я не знала, что было правдой - возможно, и то, и другое.
- Он позволил ей умереть. Ты бы бросилась на край земли ради спасения своего Высшего Лорда.
В груди снова разлилось опустошение, но я спокойно сказала:
- Да, я бы так и сделала, - и я скользнула в свою комнату, чтобы подготовиться к балу.