- Когда я был совсем еще ребенком, мою сестру изнасиловал ученик из ее же школы. Она была умственно отсталой, а он этим воспользовался. Мальчик из хорошей семьи, которого все любили и баловали. Пользовался популярностью в школе. В общем, у него были все шансы выйти сухим из воды.
- И ему все сошло с рук.
- Не совсем. Об этом я расскажу позже. Сам я из небольшого городка в окрестностях Чикаго. Когда сестра обвинила этого мальчика в изнасиловании, в городе поднялась шумиха. Никто ей не поверил. Зачем золотому мальчику насиловать недоразвитую девочку, если он мог заполучить какую угодно? Весь город обернулся против нас. А сестре стало невыносимо в школе. Мелкие издевки превратились в полноценные издевательства.
У капитана болело сердце, но я не хотела ощущать его боль. Не хотела проникаться сочувствием к человеку, который так легко решил меня подставить. Поэтому поборола зачатки симпатии и похоронила их под курганом гнева.
- Несколько недель она терпела, а потом наложила на себя руки.
Меня ударило волной чувства вины. Вот только "на ощупь" вина эта была гладкой и чистой. Никаких колебаний. Никаких сомнений. Капитан считал, что виноват в смерти сестры, и питал к себе жгучую ненависть. В тот момент до меня дошло, что я ошибалась. Каждый раз, когда мне доводилось сталкиваться с капитаном, я ощущала от него странные эмоции и считала, что он просто-напросто меня не переваривает. Но оказывается, он ненавидел самого себя. Для меня это было чем-то совершенно незнакомым. Как правило, чувство вины человеческий мозг переносит плохо. Точнее не дает ему задержаться. И тогда люди ищут себе оправдания, которые действуют как целебный бальзам. Постепенно чувство вины сходит на нет, и настоящая проблема забывается. Например, когда муж бьет жену и говорит "Ты сама меня вынудила", он перекладывает свою вину на другого человека. Жена не встретила его с горячим ужином на столе - значит, сама виновата в том, что он ее ударил.
- Семья развалилась. - Капитан подошел к окну и стал смотреть на улицу. - Родители разошлись. Мать утонула в депрессии. Отца я видел раз в сто лет. За каких-то полгода весь мой мир встал с ног на голову.
- Мне очень жаль, капитан.
Он обернулся ко мне:
- Дальше - больше. И с этого момента пойдет то самое, о чем вы должны молчать.
- Иначе вы меня сдадите.
- Иначе я вас сгною. Вы просидите за решеткой много-много лет.
А ведь он только-только начал мне нравиться!
- Может, прекратите уже угрожать и перейдете к делу?
Вернувшись к столу, капитан уперся руками в столешницу и наклонился вперед, нависнув надо мной. Видимо, чтобы я уж точно поняла, кто тут главный. Несколько долгих-предолгих секунд он изучал мое лицо. Очень смущенное, надо признать, лицо. А потом сказал:
- Мне было семь, когда я выследил того мальчика и убил.
Я застыла. Капитан признался мне в убийстве. Его слова эхом отдавались в мыслях, но их заглушал тот факт, что капитану тогда было всего семь лет.
- А вы в курсе, что семилетние дети крайне редко становятся подозреваемыми? Меня даже не допрашивали.
Наверное, по мне было видно, насколько я шокирована. Жизнь не раз доказывала, что в самые ответственные моменты мое лицо меня подводит. Зато реакция "дерись или беги" всегда срабатывает безотказно. Только что капитан признался в убийстве. Значит, из этой комнаты живой мне не уйти. Я с тоской покосилась на дверь.
- Вас никто не держит, - заявил капитан, кивнув на мой единственный шанс спастись бегством.
По этому поводу он, кажется, совершенно не беспокоился. Ну еще бы! У него имелись доказательства того, как я по всему городу покупаю наркотики. Попытайся он меня арестовать, и мои обвинения гроша ломаного не будут стоить. Да уж, он прекрасно все продумал.
И все-таки почему он так легко доверил мне свою самую сокровенную тайну? Никакой суд не признает фотографии стопроцентными уликами. Любому хорошему адвокату удастся снять с меня все обвинения. И капитан наверняка это прекрасно знал.
- Теперь вы, видимо, меня убьете? - поинтересовалась я.
Дурацкий вопрос. Конечно, после такого признания он меня убьет. Не даст же он мне выйти отсюда подобру-поздорову с такой информацией в голове. Интересно, что он скажет? Что я пыталась отобрать у него пистолет? Что мы боролись, и пистолет сам выстрелил? Лично я так бы и поступила.
- Нет. Как я уже говорил, у меня достаточно доказательств, чтобы надолго упечь вас за решетку.
- Ваши доказательства признают спорными, - возразила я. - Вам понадобятся показания свидетелей. Иными словами, вам понадобятся очевидцы. - И почему я возражаю? Чтобы он уж наверняка меня убил? Наверное, мне просто не хотелось, чтобы в какой-то момент он пожалел о том, что выпустил меня из кабинета. Если, конечно, мне действительно светит выбраться отсюда на собственных ногах. Как знать, может, я получу пулю в затылок в самый неожиданный момент. Волноваться об этом всю оставшуюся жизнь не было ни малейшего желания. - И эти очевидцы должны быть достойны доверия, - добавила я, ткнув пальцем в фотки. - Вряд ли кто-нибудь поверит тем отбросам, которых вы подсылали ко мне на улицах.
- Самые надежные свидетели уже давно куплены.
Понятно. Капитан на шаг впереди меня. Блин, даже зацепиться не за что! Надо отдать ему должное. Он прекрасно все спланировал.
- К тому же у меня имеется множество записей того, как вы разговариваете сама с собой. Ругаетесь с воздухом. Пожимаете руку невидимкам. Обнимаетесь с теми, кого видите только вы. Все вместе обеспечит вам длительное проживание в тюрьме или в дурдоме. Мне сойдет любой вариант.
Твою дивизию! Так и знала, что все это мне когда-нибудь аукнется. Черт!
Капитан подался ближе:
- Пока мне не грозит тюрьма, вам она тоже не грозит.
Все, игра окончена. Он победил. Я сложила руки на Угрозе и Уилл.
- Ну и к чему столько усилий? Почему именно сейчас вы признались мне в своем преступлении? Прошло много лет. А ведь я вам даже не нравлюсь. Мало того, вы мне ни капельки не доверяете.
- В некоторой степени очень даже доверяю. Я видел, на что вы готовы ради своих клиентов. И это весьма благородно. Зачастую глупо, но все-таки благородно. Однако вы правы. Я склоняюсь к тому, что вы мне не нравитесь. Но я должен знать наверняка.
- Знать что? Нравлюсь я вам или нет?
- Действительно ли тот мальчишка виноват. Когда мне… когда я его убил, он клялся, что ничего не делал. Снова и снова повторял, что не трогал мою сестру. Но я видел на ней кровь и синяки. И видел отметину, которую она оставила на нападавшем. Она сказала, что укусила его за руку. Через несколько дней я видел на руке того парня укус. И все же я должен узнать правду.
Ну и как я могу выяснить, что там случилось, если капитан действительно убил того парня? Неужели ему обо мне что-то известно?!
- Мне нужно услышать это от мертвого мальчика. А вы его спросите.
Я поерзала на стуле. Мне стало не по себе. Точнее стало еще сильнее не по себе.
- И как же я это сделаю?
- Не знаю. Вызовите его. Установите с ним контакт. Иными словами, делайте то, что умеете.
- Бред какой-то. - Поддавшись порыву уйти сию же секунду, я приподнялась.
Капитан ни шага в мою сторону не сделал, зато положил руку на пистолет в кобуре.
- Я никогда не промахиваюсь.
Мой зад плюхнулся обратно на стул.
- Вы спятили. А я точно все расскажу дяде Бобу. Хотите, чтобы я поговорила с мертвым мальчиком? Ну и кого из нас упекут в дурдом?
- Не тратьте времени даром. Я знаю все. Абсолютно все.
Но это же невозможно! Минуточку…
- Вы меня прослушивали?! - обалдела я.
Он же постоянно за мной следил, так что ему мешало подсунуть мне пару-тройку жучков?
- Немножко.
Я вскочила на ноги.
- Это незаконно!
- Как и вешать на вас преступление, которого вы не совершали. По-моему, эту черту мы уже переступили.
Он прав. Но несмотря на все его слова, я не чувствовала ни намека на злобу в свой адрес. В капитане бурлил целый клубок эмоций, однако я сомневалась, что хоть одна из них была вызвана мной. А значит, все его действия были просто-напросто средством для достижения цели.
- Откуда вам знать, что я не солгу?
- Ниоткуда, поэтому мне понадобятся доказательства. Вы поговорите с мальчишкой, спросите, как я его убил, и только потом зададите главный вопрос - насиловал он мою сестру или нет. - Он подсунул мне еще одну фотографию. Это был старый школьный снимок со светловолосым мальчиком лет четырнадцати. - Делайте то, что обычно делаете, когда хотите поговорить с мертвецами. Узнайте у него все, что мне нужно.
Сопротивляться больше не было сил.
- Понимаете, капитан, я не могу просто взять и поговорить с мертвым человеком.
Он наградил меня сердитым взглядом:
- Не вешайте мне лапшу на уши. Я закрою вас в КПЗ с таким букетом обвинений, что у вашего адвоката голова пойдет кругом. Причем вы не успеете произнести слово "подстава". Может быть, даже подкину парочку обвинений в детской порнографии, чтобы вам уж точно жизнь малиной не казалась. Я приложу все усилия, чтобы разрушить вашу репутацию.
Все ясно. Отступать капитан точно не собирался. Хотя я чувствовала, что делает он все это крайне неохотно. Но, чтобы добиться цели, он пойдет до конца, и моей жизни конец.
Я ошарашенно моргнула:
- Это несправедливо.
- Жизнь вообще несправедливая дрянь. Его звали Кори. Делайте, что надо, или привыкайте к мысли, что лет десять проведете за решеткой.