Солдат зашатался, и Стивен снова ударил его по внешней стороне колена, разнеся сустав вдребезги. Малакасиец пронзительно вскрикнул - вопль этот более всего напоминал некое древнее, первобытное проклятие, - бешено замахал руками и рухнул на землю.
А Стивен уже спешил на помощь Марку и Бринн, Марк бился в железных объятиях жуткого на вид малакасийца с кулаками, похожими на кувалды, и каменными локтями. Быстрая, как ртуть, Бринн тем временем, приседая и уворачиваясь от ударов страшных кулаков, мертвой хваткой вцепилась в малакасийца, сжимая в руке нож. Затем она резко крутанулась, успев все же получить скользящий удар в лицо, и с размаху всадила нож по самую рукоять в грудь воина-великана, издав диковатый, гортанный клич радости.
А Стивен между тем наметил себе новую цель. Раскачиваясь, как калифорнийский лесоруб, которому предстоит срубить гигантскую древнюю секвойю, он обрушил свою дубину на поясницу очередного вражеского воина и, видимо, сломал ему позвоночник, потому что тот сразу осел на землю, точно проткнутый воздушный шар.
Бринн помогла Марку подняться и оттащила его подальше от раненного ею, но все еще опасного врага.
- Стивен, назад! - крикнул Марк, увидев, что он так и стоит, склонившись над поверженным врагом.
- Возможно, у нас еще ничего и не получится! - крикнул Стивен таким страшным голосом, что у Марка мороз пошел по спине, и он в ужасе увидел, как его лучший друг, замахнувшись своей сучковатой дубиной, с силой обрушил смертельный удар на шею воина. Тот упал замертво.
Из разорванной сонной артерии малакасийца фонтаном брызнула кровь, а Стивен упал на колени и разрыдался. Теперь ему казалось, что этот мир окончательно настиг его и время летит с головокружительной быстротой. Он чувствовал себя одиноким, смертельно испуганным и был уверен, что непременно погибнет в этой чужой и непонятной стране.
Марк обхватил его за плечи и повел прочь от окровавленных тел, лежавших на поле битвы.
- Возможно, у нас еще ничего и не получится! - снова и снова повторял Стивен сквозь слезы, уткнувшись Марку в грудь.
Версен и Саллакс, успешно разделавшись с противниками с помощью своих смертоносных топоров, подошли к Гилмору, который сидел на земле, держа на коленях голову мертвого Мики. Юноша, видимо, ударился головой о камень, когда малакасиец стащил его с коня, и уже тогда получил смертельное ранение, а потом враг окончательно размозжил ему голову. В тишине слышались лишь рыдания Стивена и злобные вопли того малакасийца с размозженным коленом, который, приволакивая раненую ногу, все пытался отползти подальше в кусты.
И, похоже, лишь Саллакс, стоявший рядом с Гилмором, услышал, как старик прошептал:
- Он же был совсем еще мальчик!
Увидев разбитую голову Мики на коленях у Гилмора, подбежавшая к старику Бринн тоже заплакала. Версен, бледный как смерть, прикрыл глаза рукой, стараясь сдержать слезы. Да и Гарек чуть не плакал, прижимая кусок ткани к широкой ране на лбу.
Но через какое-то время лицо Гилмора изменилось: потрясение и печаль начисто исчезли с него, сменившись холодной, расчетливой яростью. Он бережно опустил голову Мики на землю, и она склонилась набок под каким-то неестественным углом. А сам старый маг в упор посмотрел на последнего из оставшихся в живых малакасийца, который по-прежнему надеялся удрать и заползал все глубже в заросли, несмотря на разбитое колено. Заметив тяжелый взгляд Гилмора, малакасиец что-то злобно проворчал и плюнул в его сторону.
Глаза старика гневно сверкнули, и он очень тихо, почти неслышно промолвил:
- Час нашей встречи уже совсем близко, Нерак. Я иду к тебе.
С нечеловеческой быстротой он сделал рукой какое-то хитроумное движение, будто что-то отбрасывая от себя, явно вложив в этот магический жест всю силу своего гнева, ибо малакасийца сперва приподняло над землей, а затем швырнуло далеко в кусты. Казалось, в грудь ему попал тяжелый булыжник, выпущенный из невидимой катапульты, переломав ему все кости и порвав внутренности. Подходить ближе к поверженному врагу никто не стал: и так было ясно, что и этот, последний из тех, кто напал на них, мертв.
Не говоря ни слова, Гилмор подошел к тому солдату, которого Стивен убил своей дубинкой, и выдернул отщепившийся от нее осколок из шеи мертвеца. Из раны снова хлынула кровь, и у Марка даже промелькнула мысль: как же это возможно, если сердце этого человека давно уже перестало биться? Но от размышлений над этим его отвлекли действия Гилмора, который, перешагнув через тело врага, тщательно собрал все обломки Стивеновой дубинки, повернулся лицом к лесу и сложил эти обломки так, что каждый встал на прежнее место. Дубинка вновь стала казаться целой, но старый маг все водил по ней руками, и руки его в вечерних сумерках отчетливо светились теплым красным светом.
Потом Гилмор едва слышно произнес какое-то магическое заклинание, вокруг его руки на мгновение вспыхнул яркий свет и почти сразу погас. Вокруг сразу стало темно.
Стивен, успевший за это время несколько успокоиться, тоже, как, впрочем, и все остальные, с большим любопытством следил за действиями старика. Гилмор, восстановив целостность дубинки, передал ее молодому американцу и сказал:
- Возьми. Этим оружием ты отлично владеешь. У Стивена перехватило дыхание.
- Но сегодня я убил столько людей... - с трудом вымолвил он. - Не знаю, смогу ли я...
- Ты должен, - твердым голосом произнес Гилмор, но взгляд его был полон теплоты и сочувствия. - Мы бы потеряли не только Мику, но и Гарека, и Марка, и Бринн, если бы ты не вмешался. - И он сунул дубинку Стивену в руки. - Возьми и держи свое оружие крепко.
И Стивен, словно против собственной воли, снова взял в руки дубинку. Ощущение было странным: сейчас ему казалось, что это просто увесистый кусок орехового дерева. Он очень надеялся, что ему никогда больше не придется так пользоваться им. Тот конец дубинки, который расщепился от удара, Гилмор с помощью магии соединил, точнее, как бы сплавил воедино; здесь древесина была красноватой, насквозь пропитавшейся кровью убитого Стивеном солдата.
"Не убитого, - мысленно поправил себя Стивен, - а зверски добитого. Ты зверски добил солдата, уже лишенного способности сопротивляться".
Он тяжелым взглядом смотрел на окровавленный конец дубинки. Темные потеки образовали здесь некий странный абстрактный рисунок, и ему было страшно даже прикоснуться к нему. Ему казалось, что этот пропитавшийся человеческой кровью кусок дерева способен иссушить, даже совсем уничтожить его душу, навсегда оставив на нем самом клеймо убийцы. И он знал, что понесет эту ношу с собой и в Айдахо-Спрингс - если ему вообще суждено когда-нибудь там оказаться - и всегда будет чувствовать себя убийцей даже дома, окруженный теми, кого он любит и кем любим он сам.
Затянувшееся молчание нарушил Гарек:
- Кто они такие? - Поддев носком сапога тело убитого, он перевернул его лицом вверх. - Похожи на людей, да только это не люди. Они и дрались, как звери, кусались, царапались.
- Да нет, это люди, или, точнее, они были людьми, - мрачно промолвил Гилмор. - Эти существа называются серонами. Но ни одного серона я уже более пятисот двоелуний на нашей земле не видел.
- А откуда они явились? - спросила Бринн, помогавшая Марку перевязывать рану у Гарека на лбу.
- Они созданы Нераком. Это очередной плод его отвратительных "научных" изысканий. Он лишает души самых храбрых своих воинов, тех, что проявили наибольшую смелость в бою, а взамен помещает в них души самых злобных и свирепых зверей - диких псов или даже греттанов. Он уже несколько поколений занимается выведением подобных особей, подвергая свои жертвы невероятным страданиям и внушая им беспредельную ненависть ко всему человечеству. Он тренирует их, превращая в лишенных страха убийц, в изголодавшихся, готовых на все волков. Это его собственная мерзкая стая.
Гилмор умолк и принялся собирать валявшиеся на земле сосновые ветки, аккуратно складывая их на прогалине у тропы. Потом вдруг снова заговорил:
- Нерак способен командовать своими серонами, даже находясь на большом расстоянии от них. Сероны всегда сражаются насмерть, но оружие в ход пускают довольно редко, предпочитая, подобно диким зверям, использовать внезапность нападения и свирепость, чтобы сразу ошеломить противника. Кстати сказать, они довольно часто поедают трупы своих врагов, а иногда пускают в пищу и еще живых. Мне кажется, Нерак предчувствует, что ему предстоит с нами сражаться, иначе бы он не пустил в ход своих серонов. Как я уже сказал, их здесь не видели много двоелуний.
Стивен, чувствуя, как внутри у него ворочается какой-то болезненный ком, спросил:
- Но почему они не нападали на нас?
- На кого это? - удивился Марк.
- На Гилмора и на меня, - сказал Стивен. - Сероны на нас не нападали. По крайней мере, на меня точно - пока я не бросился на помощь Гареку. Мне хотелось бы знать почему.
- Потому что ты нужен им, Стивен. - Гилмор уже набил свою трубку и теперь с наслаждением ею попыхивал. - Ты прибыл в Элдарн через тот дальний портал, который Нерак когда-то собственноручно спрятал в твоем банке. И скорее всего, он не сомневается, что ключ Лессека тоже у тебя.
- Но ты же сам говорил, что ему ничего не стоит самому отправиться туда и выяснить, где спрятан ключ, завладев душами моих родных и друзей! - с горечью воскликнул Стивен.
- Да, может. Но если он заполучит тебя, то никто другой ему уже не понадобится. Ты или Марк можете сообщить ему все необходимое, чтобы вернуть ключ.
- А на тебя-то почему они не нападали, Гилмор? - спросил Версен.
- А потому что еще кому-то очень хочется убить меня собственными руками.
- Нераку? - испуганно спросила Бринн.