– Письма получили. Правда, совершенно случайно. Их было два. Одно пришло на квартиру в Даревом, где сто лет никто не живет, а другое – на Совхозную, где бабушка жила. Ее забыли все, а когда она умерла, соседи маме позвонили. Но мы пришли уже после того, как собес ее похоронил. И письмо это нашли. Жалко бабушку!
– А от кого письмо? И когда оно пришло?
– Пришло в Москву 18 августа. Отправлено из Кавалерово 11 августа. А от кого письмо – неизвестно. Оно таким почерком было написано, насилу разобрали. Там было сказано, что мой папа, Юдолин Игорь Сергеевич, заболел в тайге и просит своего брата продолжить начатое им дело. И план вот этот был приложен.
И Ольга протянула мне схему. Рассмотрев ее, я понял как Гриша (выпоторошенный Колей аквалангист) добирался до наших долларов – оказывается, он приплыл на десятый горизонт прямо из запасного ствола. Еще я отметил, что наш восстающий на схеме изображен не был.
Все то было очень странным. "Кто же послал эту записку, устроив нам тем соревнование по подъему долларов? – думал я, кусая губы. – Сумасшедшая идея... Чтобы хоть что-нибудь в этом понять, надо попытаться восстановить последовательность событий..."
И, поискав глазами какой-нибудь обрывок бумаги и найдя его под ногами (это был обрывок оберточной бумаги с отпечатком подошвы резинового сапога), я принялся вспоминать реперные даты. Ольга в это время сидела перед зеркалом и наводила красоту. Когда она, накрасившись, рассматривала свой миленький подбородок, я уже изучал свой набросок. Вот его содержание:
Последняя поездка ЮИС в метро 27.06
ЮИС написал письмо жене в Москву 05.07
Предпол. вр. гибели ЮИС 07.07
Я нашел кости ЮИС 07.08
Мое появл. на шахте 09.08
Пришло п-мо от N из Кавал в Москву 18.08
Приезд Коли с Борисом 25.08
Приезд ЮАС с Ольгой в Кавал. 26.08
"Да... Интересные получаются вещи... – подумал я, изучив набросок. – Письмо в Москву Юдолинским родственникам было отправлено сразу после моего приезда на шахту... Вот только кем? Шурой? Таинственным Хачиком? Приключенческий роман получается... Капитан Немо в глубинах Шилинской шахты, ха-ха... Недаром я совсем недавно вспоминал о Сайрусе Смите и его товарищах..."
– Ты чем тут занимаешься? – прервала мои раздумья Ольга, разглядывая набросок из-за моего плеча.
Я поднял голову и, взглянув на улыбающееся лицо девушки, понял, что ее интересует не мой ответ, а оценка ее внешности после произведения макияжных работ. А потом понял, что если не сделаю паузу, то вместо ответа у меня получится мычание.
– Ты – писаная красавица! – честно ответил я, кое-как совладав с голосовыми связками. – Редкостная красавица.... Но без косметики ты мне больше нравишься... Без нее ты чище...
И, чтобы побыстрее сбросить с себя наваждение, внушенное ее красотой, спросил, стараясь казаться равнодушным:
– А ты, что, собственно, в тайгу поперлась, мадемуазель?
– Видите ли, мой папаша, оставил меня без гроша в кармане, а все его многочисленное барахло оказалось записанным на его бесчисленных любовниц...
– На Хвостатую смерть, в том числе?
– Да, это стерва почти все загребла. И не только у него. Мужики, когда ее видят, мычать начинают... Абсолютная стерва.
– Ревнуешь, мадемуазель? – спросил я, естественно, чуточку покраснев.
– А что? Каждой женщине хочется, чтобы за ней мужики табунами бегали, – ответила Ольга, пристально изучая мое лицо.
– Хочется, когда не бегают. Так как все же ты тут оказалась?
– С дядькой приехала. Он обещал дать денег на Европу, Оксфорд и конфеты, если я ему помогу...
В это время во дворе раздались звуки подъезжающей машины и через минуту в комнату вошел деловой Ваня Елкин. Не обращая ни малейшего внимания на Ольгу, он скатал и сунул подмышки два спальника, затем подошел к шкафчику и, взяв лежавший на нем мешок с затаренными им туда продуктами, вышел вон. Через пять минут вошел вновь и спросил:
– Вы едете?
– Конечно, Ваня! – ответил я и, взяв Ольгину сумку и обняв ее за талию, повел к машине.
Доехав до места гибели сумасшедшего-тигра и Ольгиного дяди, Елкин, ни говоря нм слова, остановился.
– Будешь с дядей прощаться? – спросил я девушку.
– А где он?
– Вон, там, над кюветом.
Ольга кивнула головой. Мы вышли из машины и в свете фар увидели два невысоких земляных холмика.
4. Становлюсь папочкой... – Я проболтался... – Демарш Елкина. – Ольга копается в прошлом и предлагает будущее. – "Что-то мы с тобой напутали..."
На обратном пути Ольга сидела рядом со мной на заднем сидении. Минут пятнадцать она молчала, вперившись взглядом Елкину в затылок, а потом, обернувшись ко мне спросила:
– А сколько вам лет?
– В отцы тебе гожусь...
– Это хорошо...
– Не понял?
– Что же непонятного? Сирота я теперь... А кругом лес дремучий и этот псих за рулем...
– А ты что, в дочки мне набиваешься? Я, честно говоря, о других отношениях подумывал...
– Дочки не дочки... Можно я пока рядом с вами буду? Мне страшно, а вы ничего не боитесь.
– Я не боюсь? – искренне удивился я, рассматривая в тусклом свете салонного плафона ее просящее личико, старающееся выглядеть как можно милее. И, с трудом отведя глаза от артистической удачи собеседницы на невозмутимый затылок Елкина, продолжил:
– Да, не боюсь, потому что мне бояться не за кого. А ты мне предлагаешь начать бояться. Переживать за тебя в толпе сумасшедших... Охранять тебя от сексуальных посягательств своих друзей и разных незнакомых дядек, давать тебе деньги на бесстыдные вечерние платья, кремы от загара и импортные презервативы...
– Ага! – светло улыбнулась Ольга. – И еще на "Марвилон" или что-нибудь другое...
– Ну, ну... – закивал я головой с сарказмом в голосе – Я вижу, папочка тебя не больно жаловал.
– Ага. Мамка меня назло ему родила. Год назад спьяна он изнасиловать меня хотел. Но ничего у него не получилось – маму мою, наверное, в глазах моих увидел и не смог...
– Ну, тогда ладушки. Беру тебя в дочки с испытательным сроком в календарный месяц. Хотя моей собственной дочке это вряд ли понравилось бы...
– А что, любит она вас?
– Любила, пока я с ее матерью не развелся.
– А почему развелся?
– Интересный вопрос... Расскажу как-нибудь, хотя сам не знаю, как это все получилось.
– Сейчас расскажи.
– Не люблю я это вспоминать...
– Ой как интересно! По твоим глазам, папочка, вижу, что история эта была захватывающей, прямо – "и слова, и пули, и любовь, и кровь..." Знаешь, я собираюсь поступать на юридический факультет, стать судебным юристом или, на худой конец, следователем по особо важным делам. Давай, поиграем в следователя и подозреваемого? Мне интересно, смогу ли я правду и только правду из тебя вытянуть...
– Правду... Правда у каждого одна... Собственная.
– Рассказывай свою!
– Ну, слушай тогда, банный листик... Шесть лет назад я работал в одном геологическом институте... И вот, товарищ гражданин следователь по особо важным вопросам, однажды появилась в нашей лаборатории молоденькая сотрудница...
На этом месте моего повествования Елкин попал правым колесом в глубокую колдобину, машину сильно тряхнуло. Овладев управлением, Ваня обернулся и пристально посмотрел мне в глаза.
– Рассказывай, рассказывай, – дернула меня за рукав Ольга.
– Послушай, мы с тобой менее часа знакомы, а ты уже за рукав меня дергаешь... – начал я говорить, с трудом отбросив мысли о причинах Ваниного внимания.
– Стресс у меня! Ты, что, не понимаешь? Вот я и веду себя неадекватно вам, бирюкам. Когда ты рассказываешь, я забываю о дядиной смерти, об этих странных сумасшедших...
Тут Елкин неожиданно затормозил и, не сказав нам и слова, вышел из машины, открыл капот и склонился над мотором. Мы с Ольгой тоже вышли и подошли к нему.
– Подите поглядите на правое заднее колесо, – не подымая головы, попросил он нас. – Кажется, я гвоздь поймал.
Когда мы, опустившись на колени, осматривали колеса, Елкин захлопнул капот, быстро сел за руль и, не закрыв двери, резко рванул с места и через несколько секунд машина скрылась в ночной темноте.
С минуту мы смотрели вслед машине.
– Чего это он? – первой нарушила тишину изумленная Ольга.
– Долго объяснять...
– А у нас, кажется, времени теперь достаточно.
– Да, около часа до шахты топать.
– Ну, пошли тогда, – решительно сказала Ольга и, не дожидаясь меня, пошла вперед.
Я догнал ее и некоторое время мы шли молча. Когда ночная тьма сгустилась настолько, что мы могли видеть лишь на несколько метров вокруг, Ольга испуганно сунула руку мне подмышку и спросила:
– Так почему он удрал?
И я рассказал ей о шахтных сумасшедших и в конце повествования изложил догадку о причинах бегства Елкина:
– Мне кажется, что я проболтался. Я же тебе говорил, что теперь я – это Шура, а Шура – это я. А когда я сказал тебе в машине, что работал в геологическом институте, в Елкиных мозгах что-то произошло. Помнишь, он еще в колдобину заехал. Понимаешь, он знал, что настоящий Шура в никаких институтах не работал. И быстро сделал вывод, что я – не Шура. И тут же уехал к настоящему за инструкциями.
– И какие он получит инструкции?
– Скорее всего меня перезомбируют. Мне это уже не впервой и даже любопытно, что он еще придумает. А вот тебе надо идти в Кавалерово минуя шахту. Вот тебе твое законное наследство. От себя отрываю.