Личность шевалье д'Артаньяна не дает покоя писателям и историкам уже без малого две сотни лет. Одни исследователи считали его королевским мушкетером, другие - гвардейцем кардинала, но только сейчас, после того как на волне гласности были рассекречены самые тайные архивы российской контрразведки, мы со всей уверенностью можем заявить, что тайна жизни этого человека раскрыта! В полной мере!
Итак, вашему вниманию предлагается:
Из самых глубоких тайников Лубянки!!!
350 лет под грифом "Совершенно секретно"!!!
Содержание:
Глава 1 - МОЛОДОЙ ШЕВАЛЬЕ И СТАРЫЙ МАРКИЗ 1
Глава 2 - ПРОРОЧЕСТВО 8
Глава 3 - КУРС МОЛОДОГО РАТОБОРЦА 17
Глава 4 - ТРИ МУШКЕТЕРА 26
Глава 5 - КОРОЛЬ-СОЛНЦЕ (ОТЕЦ) 31
Глава 6 - ЖЕНЕВА, УЛИЦА ЦВЕТОЧНАЯ, ДОМ 16… 37
Глава 7 - МАРШ-БРОСОК 43
Глава 8 - ИРОНИЯ СУДЬБЫ, ИЛИ СЕМЬ ФУТОВ ПОД КИЛЕМ! 49
Глава 9 - ТУМАННЫЙ АЛЬБИОН 54
Глава 10 - ЛОНДОН - ПАРИЖ 62
Глава 11 - АУДИЕНЦИЯ 68
Глава 12 - ЛАЗОРЕВЫЙ ПЛАЩ 76
Глава 13 - ПАРИЖ - МАРСЕЛЬ… 82
Дмитрий Яшенин
Мушкетер. Кто Вы, шевалье д'Артаньян?
Посвящается Ольге Песковой, без ПК и дружеского участия которой эта книга едва ли смогла бы увидеть свет
Глава 1
МОЛОДОЙ ШЕВАЛЬЕ И СТАРЫЙ МАРКИЗ
Поздним утром 19 июля 7134 года через ворота Божанси в город Менг въехал молодой, бедно одетый дворянин. Он был похож… Ну представьте себе Арнольда Шварценеггера в восемнадцать лет: здоровенный, двухметровый детина с атлетическим, мускулистым торсом, кирпичной мордой лучшего человека во вселенной и фирменной улыбкой, накачанной в предчувствии грядущего блеска софитов.
Так вот, наш дворянин не имел с вышеозначенным Шварценеггером ничего общего, за исключением возраста. Подобно Арнольду, ему тоже было восемнадцать лет. Производя впечатление юноши весьма крепкого, он в то же время не был сверх меры перегружен бицепсами и порядком недотягивал до двух метров, хотя и коротышкой тоже не выглядел. Его лицо, обрамленное темно-русыми локонами, притягивало взгляд трогательным сочетанием тонких черт, изобличавших ум соответствующих габаритов, и нежного пушка как над верхней, так и под нижней губой. Увы, но конфигурация этих самых губ в данный момент также не блистала весельем. Ничего похожего на улыбку не было и в помине.
Складывалось впечатление, что молодой дворянин отягощен приблизительно следующей думой: "Ну вот, понимаешь, въезжаю я через южные ворота в город Менг, а что хорошего, спрашивается, может ожидать меня в городе с этаким вот названием? Да ничего хорошего не может ожидать меня в городе с этаким вот названием! Хоть через южные ворота в него въезжай, хоть через северные, а хоть через подкоп под городской стеной проползи! Либо кошель срезать решат, либо Прасковью увести надумают, а то и вовсе глотку перехватить возмечтают! В общем, как обычно. Что вообще хорошего может ожидать меня в этой стране?!"
Хотя… очень может быть, что мысли юного дворянина текли иным руслом. Тут уж наверняка ручаться нельзя.
Но как бы там ни было, приблизившись к городской страже, молодой человек, восседавший на старой кляче весьма оригинального колера, назвал свое имя и беспрепятственно оказался в городе. Под ненавязчивый аккомпанемент подков, цокающих по старинной брусчатке, юноша неспешно проследовал от ворот до Главной улицы и, усмотрев на сей улице гостиницу в высшей степени пристойного вида, спешился подле нее. Велев служке обиходить коня, он вошел в гостиницу и, сев за столик у окна, заказал германскую ветчину, половину жареной курочки и бутылку бургундского вина. Получив немедля добрый кусок ветчины вкупе с белой парижской булкой и отменным вином, молодой человек наполнил стакан и небрежным, барским жестом подозвал хозяина гостиницы.
Приблизившись к его столику, достопочтенный трактирщик склонился в идеально выверенном поклоне и выжидательно уставился на молодого дворянина. Того, судя по всему, это не вполне устроило, и он повторил свое предложение, указав на стул, стоявший по другую сторону стола. Не имевший привычки перечить своим гостям трактирщик опустился на краешек стула.
- С кем имею честь? - поинтересовался юноша.
- Мэтр Давид, - отрекомендовался трактирщик. - К вашим услугам, господин…
- Д'Артаньян. Шевалье д'Артаньян, - в свою очередь представился гость.
- Д'Артаньян? - переспросил мэтр Давид с удивлением, которое не укрылось от молодого человека.
- Что-то не так? - осведомился шевалье, заломив бровь.
- Простите, бога ради, сударь! - вспыхнул трактирщик. - Но… мне всегда казалось, что Артаньян - гасконский город…
- Именно так, мсье! И что ж с того?
- Ничего, сударь! Ровным счетом ничего! - поспешил заверить его мэтр Давид, прекрасно знавший крутые нравы носителей золоченых шпор и длинных шпаг, то есть всего того, что наличествовало у его гостя. - Просто ваш язык… ну… я хочу сказать, ваш выговор, то, как вы говорите, выдает в вас скорее северянина, столичного жителя, а не… гасконца. Простите, бога ради, сударь!
- Полно. - Юный дворянин небрежно взмахнул рукой, словно священник, отпускающий грехи. - Вы правы, мэтр. Я действительно вырос в столице, однако вынужден был уехать оттуда три года назад. Так что выговор у меня и в самом деле парижский. Вы проницательный человек, мсье!
Хозяин харчевни расцвел от комплимента и, не испытывая более неловкости перед гостем, решил поддержать беседу:
- Но сейчас вы, видимо, опять направляетесь в Париж?
- Верно, - согласился юноша, также стремясь не упустить собеседника. - Как он там?
- Париж? - переспросил мэтр Давид. - А как Париж? Париж стоит на месте.
- То есть? - насторожился шевалье. - Что значит - стоит на месте? А бывало по-другому?
- По-другому? - удивился трактирщик. - Да нет, сударь, конечно же по-другому не бывало! Это ведь поговорка такая. Парижская поговорка. Неужели не слыхали?
- Не доводилось, честно говоря. - Юноша нахмурился. - А что означает сия поговорка?
- Что означает? - Трактирщик явно был изумлен тем, что человек, выросший в столице, не в курсе такого расхожего выражения. - Ну это означает, что там, в Париже, все по-прежнему, ничего не изменилось и… все в этом же духе!
- Ах вот оно что! - понял шевалье, а потом уточнил: - Что, прямо-таки уж ничего и не изменилось?
Хозяин трактира пожал плечами:
- Да практически ничего! Все как было. Король, королева, кардинал Ришелье, герцог…
- А что мушкетеры? - перебил его юный дворянин, делая глоток вина и пристально глядя на собеседника.
- Мушкетеры? - снова потерял мысль трактирщик, отметив про себя некоторую непоследовательность молодого человека.
Он вообще был странным, этот шевалье… д'Артаньян. Не только вопросы собеседника насторожили мэтра Давида, но и его непонятное произношение. Оно действительно было далеким от южного, хотя и имело некий налет гасконского диалекта. Однако и парижанину оно не подходило никаким боком. Его гостиница "Вольный мельник" по праву считалась лучшей в городе, и все сколько-нибудь серьезные вояжеры останавливались именно у него. Так что столичный говор был хорошо знаком мэтру Давиду, и он мгновенно отказал господину д'Артаньяну в праве считать его выговор парижским. Отказал, правда, мысленно, не желая лезть на рожон, да и вообще почитая это делом совершенно бесполезным и крайне опасным. Поди угадай, кто перед тобой. А ну как шпион всемогущего Ришелье…
- Я имел в виду мушкетеров его величества короля Людовика, - уточнил юноша. - Я направляюсь в столицу, чтобы поступить на королевскую службу, но, к сожалению, не в курсе даже того, кто сейчас командует ротой мушкетеров.
- Господин де Тревиль, - ответил трактирщик. - Так же как и три года назад, сударь.
- Де Тревиль? - поразился шевалье. - Старик де Тревиль все еще командир королевских мушкетеров?! Вот уж не ожидал! Он ведь… - Юноша осекся.
- Гасконец, как и вы, сударь, - подсказал Давид. И не такой уж и старик, прибавил он про себя.
- Великолепно! - воскликнул юный дворянин. - Похоже, мои шансы попасть в гвардию растут час от часу!
- Бог вам в помощь, сударь! - от души пожелал ему хозяин гостиницы и, заметив повара, несущего на блюде качественно прожаренную курочку, сказал: - Ваш заказ, сударь. Приятного аппетита!
Он встал, поклонился и направился к себе за конторку, размышляя о странном постояльце, почтившем своим вниманием его "Мельника".
Ну а шевалье д'Артаньян подлил себе еще вина и всерьез взялся за трапезу, рассеянно поглядывая на улицу, где его лошадь столь же увлеченно поглощала сено, а с небес, подпертых высоченными колоннами стройных тополей, падали огромные белые хлопья.
Он смотрел на этот белый тополиный снег, бесконечно кружившийся в ритме какого-то изысканного, незнакомого танца и устилавший за слоем слой пыльную брусчатку, и вспоминал…