* * *
Пять штук баксов – это офигенно много денег. Для меня, по крайней мере, так было до сих пор. Но в моей нынешней ситуации это очень мало. Если учесть тысячу, что осталась от Володькиной помощи, все равно не хватает на то, чтобы перекрыть счетчик прямо сейчас. Все равно тысячи не хватает. Ничего! Если выдержу второй бой, получу еще червонец. Отдам долг, и еще останется немало… Хорошо бы тогда найти сегодняшнего моего противника и поделиться с ним остатком. Ведь наверняка ему деньги нужны для дела! А мужик он настоящий…
Пока ехал домой (поймал тачку, чтобы не трястись с деньгами в метро) – чувствовал себя неплохо. Но, отпустив водителя и подходя к дому, понял: получил я по полной программе. Болело везде. Больше всего – голова. Ну, это понятно. Два раза лоб в лоб, как бараны. Саднило локти, ныло плечо, шея трещала, хотя ведь вроде Чечен мне ее не крутил. Ладно… Выживу.
Я поднялся наверх, радуясь тому, какая хорошая штука – лифт. Не надо переться пешком. Сунул ключ в замок, привычно отметил ощущение присутствия внутри квартиры. Танюшка! Ура, сейчас меня будут кормить! И лишь войдя в прихожую и бросив пакет с деньгами на тумбочку, сообразил: Танюхи никак здесь не может быть! Она сегодня работает!!!
Огненная волна промчалась по жилам. Волосы на загривке встали дыбом. Я не имел понятия, как тот, кто поджидал меня, попал внутрь. Да меня это и не волновало. Усталость и боль сгинули без следа Я замер, прислушиваясь… Тихий шорох, дыхание в комнате. Все, как тогда. Но это не Татьяна. Теперь я точно чувствовал, что это не она. Мужчина! Довольно крупный, если судить по ритму дыхания. Спокоен. Расслаблен и… Что-то непонятное. Ощущение знакомое и в то же время нет. Блин-компот!
Я подобрал обратно пакет с бабками – бросить в рожу перед атакой – и двинулся к двери в комнату… Но голос, внезапно прогнавший тишину, заставил меня замереть:
"ХАИ-БА-РЕКИ. СА-МАРУ РА, – пропел он, – СЭН ДАР-АИ-РЕ. СИ, СИ-ГЭ-И. САН-РИГ РА ГОР! РАРОГ-НА! ТИ-НАТ! ТИ-ТАМ!! ТИ-НИ!!" – Я помнил эти слова. Я знал, что они означают! Правда, не знал – откуда. Второй раз за вечер я бросил деньги на тумбочку и толкнул дверь.
Он стоял посреди комнаты, высокий, темноволосый. Рукоять меча на его правом боку отливала серебром. Как и браслеты, и ожерелье. На груди тускло блестела квадратная металлическая пластина. Все – как в ту ночь Большой Луны на Ладоге.
– Эри! – сказал он мне.
– Здравствуй, Вестник, – ответил я на том же языке, не удивляясь, что говорю не по-русски. У моих ног лежали десять совершенно одинаковых с виду прямых недлинных мечей. Без колебаний я поднял один.
– Поговорим?
Глава 8
Санкт-Петербург. Наше время. Июль
– Погоди-ка! – перебил меня Колька. – А кто тебе сказал, что ты должен выбрать меч?
– Да никто, – я откусил кусок бутерброда с колбасой, – никто мне не говорил. Я Знал, понимаешь?
– Угу, – Коляныч уставился на черпало своей чайной ложки, так и эдак поворачивая ее к солнцу. На кухне было ослепительно чисто. Натахина рука.
– Чего я не понимаю больше всего, – продолжил я, – так это – на что я им сдался? Вот Сенсэй – это да. Он-то понятно, даже без регалий если. А я? Он, этот Марн, сказал, что Бессмертный не вернется. У них там он что-то вроде тибетского Далай-ламы среди диких горцев. Одним присутствием мир и покой обеспечивал. Я тебе свой сон с битвой и крепостью, помнишь, рассказывал? Так вот – это он тогда погиб. Горцы потом, бедняги, с ног сбились в поисках. Нашли… Но при чем здесь я?
– А почему не вернется? – прервал мой словесный понос Колька.
– Почему… Ты же знаешь Сенсэя. Он сказал, что их народ больше не нуждается в няньке. Мол, они сами могут уже о себе позаботиться. А здесь…
– Да-а, – протянул Коляныч. – Наш народ точно нуждается. Только почему тогда Юрич не президент? Впрочем, – понятно. Учтя негативный опыт, он решил не повелевать баранами, а воспитывать Воинов.
– Хватит прикалываться! Они не бараны! И я тебя уверяю, таких воинов, как там, – здесь немного!
Колька хмуро улыбнулся и бросил ложку в блюдце.
– Да я и не прикалываюсь, – сказал он тихо. – Просто все это настолько дико, что если б не этот меч… мягко скажем, – необычный, я первым бы позвонил своим знакомым психиатрам. Чтобы, значит, тихо, без шума промыть тебе мозги. Но таких мечей у нас не делают и не делали – даже японцы… Что за технология, если им можно просто строгать обычное железо? Почему клинок полупрозрачный? Это металл? Эти и еще тысяча других вопросов. А ответ один – хрен его знает! И говорю я шутейски, чтоб не так страшно было…
Я опешил.
– Страшно? Чего тебе-то бояться?
– Много чего. – Колька прищурился. – Я мог бы сказать, что страшно от сознания того, что мир совсем не таков, каким мы его представляем. Страшно оттого, что и ко мне когда-нибудь может прийти некто и сказать: "Труба зовет!" И надо будет все бросить и переться незнамо куда. Страшно потому, что… Но все это бредятина. Все эти "страшно". Главное-то в том, что вот сидишь ты сейчас передо мной, хаваешь бутерброды. А я, может быть, вижу тебя в последний раз.
Поперхнувшись куском, я закашлялся, а Колька с наслаждением хрястнул меня по спине. Помогло.
– Слушай, не разводи панику, – сказал я, отдышавшись. – Не собираюсь я никуда. У меня здесь…
– Врешь, – спокойно сказал Коляныч. – Не мне врешь. Себе. Собираешься и пойдешь – мне ли не знать? Столько лет дружим…
– Но Танюшка…
– Вот у нее и спроси… А вообще, поговори с Сенсэем. Я, лично, не врубаюсь, почему ты еще не там, не в Школе. Это же к нему тот тип приходил первым делом. Это же Юрич отправил его к тебе. Информация – у него!
– Во-первых, – это не Юрича идея. Это ИХ идея. А точнее, какое-то бредовое пророчество. А во‑вторых, Колька, уж если о страхе говорить, – мне как-то боязно к нему ехать…
Коляныч улыбнулся и поднялся с табурета.
– Думаешь, – сказал он, снимая чайник с плиты, – он решит за тебя? Выскажет свое непререкаемое мнение, навяжет волю? Окстись! И потом, меч ты взял?
– Да.
– Чей меч?
– Ну, все верно, Юрича меч. То есть Бессмертного… Боже, как-то все это не вмещается в мою бедную голову. Бессмертный Король… Страж Заката. Остается только завопить: "Где моя треуголка?!" И поведут меня, болезного, под белы рученьки. И применят что-нибудь затормаживающее…
Чай с бульканьем устремился в мою кружку. Горячий. Исходящий паром.
– Про Закат – понятно! – Коляныч снова уселся. – У тебя половина картин с закатами, а половина с луной. И вообще, ты всегда был с какой-то придурью. В хорошем смысле, конечно. Так что я не удивлен. Почти…
Я бросил в огромную глиняную кружку, именуемую нами "дежурный тазик", пять ложек сахара и размешал. Вопросы, одни вопросы.
– Ты прав, и Мусаси – имя твое, но что я там буду делать, Вещий? Там все другое – обычаи, люди, технологии, наконец. Какой из меня Страж? Чего охранять? Садящееся солнце?
– Балда, – веско произнес Колька. – А еще историю знаешь. Закат – это сторона света… Логично, если вас четверо. Закат, Восход, Полночь и Полдень. Бессмертный по ходу это все перекрывал. А вы разделите. Как командующие фронтами.
– Там, судя по всему, очень скоро будут настоящие фронты. Правда, делить ничего не придется. Марн сказал, что сейчас – время Заката. И кто придет мне на смену – зависит от моих действий. Но я же не военный.
– Я тебя уговариваю прямо как девицу! – Колька заржал. – У тебя, маньячило, вся стена в книгах по военному искусству. Ты хоть догадывался, откуда этот бзик?
– Одно дело – теория! – неуверенно отозвался я. – А на практике…
– Ты, чем ныть, лучше скажи, когда тебе идти. И как.
Я слегка обиделся.
– Это не нытье! Ты хоть представляешь себе ситуацию? Живешь себе, живешь и вдруг – такая ответственность! Это ведь… А! Что там говорить!.. Да, я очень хочу им помочь. Мне дорог тот Мир, черт подери. Я люблю его! Но и этот мне дорог. И это разрывает меня на части!
– Не кипятись, – Коляныч опустил голову, – я же сказал, что шучу. А насчет твоего выбора… Видимо, придется искать такой вариант, который перекроет обе возможности. Ну хотя бы частично. Конечно, легко сказать, но ты все же попробуй. Вопроси Руны, в конце концов… И ты не сказал когда. Он, этот Марн, ничего больше не говорил?
– Сказал, что подаст Знак, и я сразу пойму, что пора. Он вообще хотел, чтобы сразу. Но у меня тут не все долги закрыты. Ты знаешь какие. Если Танюшка не пойдет со мной, то хотя бы ее в покое оставят. Поэтому мне еще два боя надо провести. А что до способа… Картину с Городом помнишь?
Колька кивнул, а потом, взглянув мне в глаза, произнес:
– Ты, Игореха, если получится, если только это возможно, навещай нас, а? За квартирой я присмотрю…
Хребет Заманг. Год Барса. Месяц Жатвы.
– Он придет? – слова гулко отразились от стен покоев и вернулись назад. Читающий Воду пристально смотрел на Марна. Тот утвердительно наклонил голову.
– Он взял Меч. Не просто указал. Взял в руки. Он помнит язык.
Вагар, кажется, был удовлетворен ответом.
– Марн Кровь Хорахша! Сын Эохайда сына Део и Эйры дочери Тайри! Мой голос – голос Бен Галена! Ты исполнил свое Странствие!
Сказав эти слова, Читающий поднялся с кресла и легкой походкой юноши вышел из зала. Как будто ему не перевалило уже за триста солнц. Народ Недр живет долго. Эохайд проводил его взглядом, а потом посмотрел на Марна, приподняв бровь.