- Ладно, - кивнул Середин и, пользуясь преимуществом более длинного и легкого клинка, сделал прямой выпад. В середине броска он чуть "уронил" кончик сабли и снова поднял, когда парирующий удар меча проскочил над лезвием.
Остановить и двинуть обратно свое тяжелое оружие нежить не успела, но вовремя отклонилась назад, спасая горло от убийственного прикосновения. Тут же махнула клинком слева - и теперь настала очередь отпрыгивать ведуну. Упырь ударил с другой стороны - но на этот раз Олег сделал шаг навстречу, принял меч у основания рукояти, сдерживая смертоносную инерцию, и рубанул перед собой. На расстоянии в полтора шага нежить увернуться не успела, и сабля, прорезав шлем почти до середины, глубоко вошла в череп. Упырь попятился, мотая головой, однако теперь ведун сабли не упустил, а потянул ее вниз, заставляя врага смотреть только в землю и одновременно толкая назад. Корня за своей спиной упырь не заметил, споткнулся. Сабля вырвалась из раны, и ведун, нагоняя падающее тело, резанул его по горлу.
Что-то по-кошачьи вякнуло, прошелестело в воздухе и, звучно шмякнувшись об осину на высоте в два роста, упало вниз. Упырь с окровавленным лицом попытался встать на четвереньки. От телеги за ним, размахивая булатом, поспешал богатырь - но Олегу было ближе. Сверкающий взмах - и голова откатилась в сторону. Тело поползло на карачках назад, но уже через несколько шагов замерло и растянулось в рыхлой листве.
- Ну-у, кто еще остался? - с надеждой вопросил Радул, оглядывая остров, но схватка была окончена.
- Единственное, что в этом хорошо, - перевел дух ведун, - так это то, что осины вокруг навалом. Надо бы этим архаровцам по колышку в сердце вогнать. И прикопать в тихом месте, дабы некромант какой-нибудь не нашел.
- Кто? - не понял боярин.
- А, неважно, - отмахнулся Середин, загоняя саблю в ножны. - Пойду, кистень поищу.
На телеге тоскливо и протяжно, на одной ноте, завыла Пребранина девка. Вероятно, обнаружила Тихона.
- И костер нужно сложить, - добавил Олег. - Хоть одного проводим по-человечески…
На все ушло около часа. Пройдя по ближним зарослям, холопы наломали сушняка, сложили на центральной, пока еще не заросшей, площади деревни поленницу, водрузили на нее завернутого в рогожу Тихона.
Олег тем временем свалил молодое деревце, нарубил колышков. В полусгнившие тела они входили без особого труда. Всех шестерых упырей кинули в наполовину засыпанный, уже никому не нужный колодец, после чего забросали остатками сруба и землей.
Вавила Черный запалил пучок мелкого хвороста, сунул его в угол поленницы, и вскоре поминальный костер с ревом взметнулся ввысь. Следя за небом, люди расселись неподалеку, доедая последние пироги и запивая их шипучим, чуть кисловатым медом.
- Хорошим был человеком Тихон, - первой вспомнила Пребрана. - Отзывчивый, веселый.
- Да, славный молодец, - кивнул Вавила. - Работящий, честный.
- Друг хороший, во всем на него положиться можно, - добавил Базан.
- Руки умелые, - сказал Третьяк.
- Жаворонки! - с облегчением вскочил на ноги Олег. - Жаворонки за его душой прилетели. Стало быть, не пропадет. Покажут ему дорогу к Калинову мосту.
- Жаворонки, - подтвердил боярин. - Прилетели. - Бурдюк с хмельным медом опять пошел по кругу.
- Одного понять не могу, - передавая питье Вавиле, вслух подумал Середин. - Почему упыри на нас днем накинулись? И почему на нас? Обычно эти твари при свете бродить не любят. И жрут чаще всего родственников, а не кого попало. Да и вообще… Мы ведь вчера тут бродили, но мертвецы даже не шелохнулись. А вот к обозу мавка притащилась… Не то тут что-то, не то…
Ведун поднялся, с интересом обозрел спутников:
- Так, мы с Радулом и Базаном им вчера были неинтересны. Вавила, у тебя родичи в здешних местах не пропадали?
- Упаси меня Хорс, боярин, - отмахнулся холоп. - Откуда?
- Третьяк?
- Да кто же из родичей моих в сию дыру гиблую сунется? Не, боярин, мы ближе к дому…
- А ты что скажешь, боярыня?
- Я свой род весь наперечет знаю, - вскинула подбородок Пребрана. - Никто у нас неведомым не пропадал.
- Ты чего скажешь, Рада?
- Спаси тебя боги, боярин, - упала перед ним на колени девка, схватила за руку и принялась ее яростно целовать. - Спаси тебя боги, живот ты мой ныне уберег. За то вечно молить за тебя стану. А родичей не знаю своих. В усадьбе родилась, а от кого - не ведаю.
- На телегу, Рада, ступай! - грозно прикрикнула на нее, поднимаясь, Пребрана. - Иди, иди, рогожи натяни, добро проверь.
Боярышня подошла к ведуну.
- Не серчай, боярин, - положила она ладонь ему на запястье. - Родичей своих она и впрямь не знает, однако же не из дальних они краев, а наши, местные. А коли так, сюда попасть не могли.
- Отчего сердиться? Это как раз хорошо. Но если не люди - тогда что нечисть к обозу так манит, что она и ночью лезет, и днем покоя не дает? Может, везем чего не то?
Потирая запястье, которое с момента гибели последнего упыря перестало ощущать крест, ведун направился к телегам. Миновал одну, пронеся над ней ладонь с растопыренными пальцами, подступил к следующей. Кожа почувствовала привычное тепло от близкого колдовства. Середин остановился, поводил рукой еще. Холодно, горячо. Опять холодно… Он решительно рванул рогожу и замер, увидев воткнутую изнутри в боковину повозки иглу с тремя разноцветными ниточками, спутанными в общий узел.
- Ква… - Ведун покачал головой, выдернул иголку и повернулся к попутчикам: - Чье?
Люди переглянулись, недоуменно пожимая плечами. Впрочем, действительно глупый вопрос. Кто же сам на себя беду накликать станет?
- Поклад это, - покрутил перед собой странное изделие Олег. - Кто-то очень не хотел, чтобы обоз до Полоцка доехал, боярыня. Порчу крепкую на вещицу эту навел, да в возок подбросил. Кто же это тебя так не любит, красавица?
- Не знаю… - сглотнула девушка. - А снять ее можно?
- Зачем снимать? - криво усмехнулся ведун. - Я ее обратно отошлю. Вавила, ну-ка, сооруди мне отдельно еще маленький костерок. Да и поезжайте отсюда, я после догоню.
Кривобокий холоп, молча кивнув, прошелся вокруг, ломая засохшие побеги и нижние ветки деревьев, свалил в кучку. Сбегал к телеге, взял котелок, зачерпнул им из костра изрядно углей, высыпал на хворост:
- Пойдет, боярин?
- Пойдет. Теперь езжайте.
Упрашивать никого не понадобилось, и через минуту телеги зашуршали по гати.
Олег подождал, пока они откатятся метров на сто, присел, собрал в кучку черную прошлогоднюю листву, сунул зажатую меж палочками иглу в пляшущее пламя и зашептал:
- Листва старая, листва мертвая, листва черная. Ищи друга давнего, друга старого, друга черного. Глаза у него черные, думы черные, слова черные. На вас глядят, молчать велят, но вы скажите мне… - Он вынул раскалившуюся иглу и ткнул ею в траву. - Имя!
Послышалось шипение, над листьями заструился дымок. Середин поймал его в ладонь, крепко сжал в кулаке и кинул поклад вместе с ветками в костер:
- Кто наслал, будет наказан, кто желал, желанное и получит. Кто навевал, к тому и вернется. Старость и боль, тоска и кручина, худая дума. Всё дымом выпущу, всё назад пошлю: на пуск, на лес, на буйный ветер. Дым серый с огня горючего, через тридцать три двора, через тридцать три порога в обход луны, минуя солнце, лети к… - Ведун разжал кулак и вдул имя в огонь. - На него сядь, к нему прилипни, на нем и живи.
Середин попятился от костра, готовый отстраниться от дымка, если вдруг промчится порыв ветра, но через несколько шагов развернулся, выскочил на гать и потрусил вслед за обозом.
Рада опять сидела на задней телеге, покачивая ногами. Увидев, что Олег совсем близко, она спрыгнула, дождалась его, схватила за руку, несколько раз поцеловала, прижала к себе:
- Благодарствую тебе, боярин. Коли не ты, гореть мне на костре погребальном рядом с Тихоном. Век за тебя молить буду…
- Моли, - не стал отказываться Середин. - При моем ремесле лишняя молитва завсегда на пользу.
Девушка отпустила руку и пошла рядом:
- Отвел порчу-то?
- Думаю, отвел, - пожал плечами Олег. - Коли сегодня нас никто более тревожить не станет - значит, получилось.
Пребрана, оглянувшись, тоже остановилась, дождалась ведуна и его спутницу:
- Что ты все мешаешься, Рада? Ступай на телегу, неча боярина отвлекать.
Холопка понурилась, но перечить не посмела и побежала вперед.
- Отвел порчу-то? - поинтересовалась Пребрана.
- Наверное, да, - и громко, для всех, добавил: - Коли ночью кто на помощь станет звать - не дергайтесь! Пусть каждый получит то, чего достоин…
Наследник
- Господь всемогущий, вседержитель наш, судья и отец наш небесный, сущее и вечное наше. Прости раба своего за грехи, что собирается он свершить во имя твое, дай ему силы и разум, дай ему волю и знание для дела сего. И будь милостив к деяниям его. Будь милостив, будь милостив, будь милостив…
Ираклий отбил семь земных поклонов, перекрестился, поднялся на ноги, перекрестился еще раз и задернул сатиновую занавеску перед походным складнем, что всегда сопровождал его в дороге. Достал из сундука туго скрученный свиток и, присев возле окна, принялся просматривать его, изучая написанные мелким почерком строки. Время от времени монах закрывал глаза и откидывал назад голову, что-то бесшумно бормоча, потом снова возвращался к тексту. Дойдя примерно до середины, он наконец удовлетворенно кивнул, бросил свиток в сундук, вместо него взял распятие длиной почти в локоть, опять размашисто перекрестился:
- Прости меня, Господи, и дай силы для вразумления дикарей…