Всё может быть, конечно, но мне исчезновение персидского царя показалось странным. Мы разгромили его войско, это правда, но никого даже отдаленно напоминающего персону высокого ранга я среди убитых не заметил.
– О том, что на втором этаже обосновался царь Дарий, я узнал от своих легионеров, – пояснил Цезарь. – Но мне и в голову не пришло, что он попал сюда тем же путем, что и я. Поймите наше состояние. Вдруг по непонятной причине оказаться неизвестно где… Те люди, что меня окружали, вели себя довольно странно. Более всего они напоминали то ли роботов, то ли механических кукол, в общем, существ, запрограммированных на определенные действия. Я со временем догадался, что они не совсем люди. А может, вообще не люди. А вот вас я раскусил сразу. Не знаю, какой вы демон, но уверен, что пришли вы сюда тем же путем, что и мы.
– Меня зовут Вадим Чарнота. Я профессиональный игрок. И вы действительно не ошиблись на мой счет, господин Цезарь. Последнюю свою ставку я сделал в казино "Тройка". И, как вы уже, наверное, догадались, ставил я на цифру "шесть".
Жанна бросила на меня недовольный взгляд. Она единственная из присутствующих была уверена в моем потустороннем происхождении. И очень ошибалась на мой счет. Впрочем, и я на ее счет, возможно, заблуждался. Так как всё больше склонялся к мысли, что передо мной всё-таки Верка, которая вошла в образ средневековой ведьмы с чьей-то посторонней помощью и никак не может из него выйти. Косвенным подтверждением этой версии служит то, что тело Веры Смирновой исчезло из морга в тот самый момент, когда в нашем мире появилась ведьма Жанна.
– И что вы теперь собираетесь делать, господин Чарнота? – спросил Бонапарт.
– Искать то, не знаю что.
– Очень остроумно, – усмехнулся Цезарь.
– Вы не понимаете, господа, – заволновался Пирр, – в этой башне спрятано нечто, дающее возможность управлять временем и пространством.
– Откуда вы знаете? – недоверчиво покосился на него Цезарь.
– Прочитал в газете. Точнее, это была вырезка из газеты, которую я обнаружил в найденном бумажнике.
– А что там еще было в этой статье?
– К сожалению, я всего лишь пробежал ее глазами и выбросил. Мне она показалась тогда откровенной чушью.
– То есть вы полагаете, что с помощью того, не знаю чего, мы можем выбраться из этой проклятой башни? – спросил Бонапарт.
– Вероятно, – пожал плечами царь Пирр. – Во всяком случае, другого способа я не знаю, хотя и облазил в поисках выхода весь первый этаж.
– Тогда что же мы стоим, – вскинулся фюрер, – давайте искать.
Предложение было разумным, даром что оно прозвучало из уст человека, которого я не без оснований подозревал в шизофрении. Впрочем, что взять с творческой личности, выброшенной неведомой силой из жестких рамок соцреализма в мир, полный загадок и парадоксов. Тут и у менее эмоциональных людей возможны сдвиги в сознании.
– Кстати, фюрер, кто вас предупредил о моем приходе?
– Зовите меня Аркадием Петровичем, господин Чарнота. В театре я играю короля Лира. Может, слышали о Закревском?
– Я человек весьма далекий от театра.
– Жаль. Вы много потеряли, молодой человек. Что же касается вас, то я видел вашу фотографию у своих доброхотов. Простите, но вас они называли то ли демоном, то ли слугой дьявола. В общем, очень плохо о вас отзывались. Скажите, вы действительно выиграли миллион долларов в казино?
– Я выиграл больше. И что с того?
– Да ничего особенного, я просто так спросил.
Мне почему-то показалось, что этот человек, я имею в виду фюрера Закревского, задал свой вопрос неспроста. Скорее всего, он знает о происходящем больше, чем хочет показать. Полного доверия у меня к этим людям не было: они могли говорить правду, но могли и лгать. Или рассказать не всё, что знали. В конце концов, и у них не было особых причин считать меня своим другом или спасителем.
Жанна осторожно вела машину по извилистым коридорам гигантской башни. Царь Пирр, отличавшийся приличными габаритами, расположился рядом с Жанной, мы четверо кое-как угнездились на заднем сиденье. Что называется, в тесноте, да не в обиде. Пока что ничего экстраординарного с нами не происходило, и мы без проблем миновали сначала шестой, а потом и седьмой этаж. На девятом этаже у нас заглох двигатель.
– Бензин кончился, – вздохнула Жанна. – Вылезайте, приехали.
Царь Пирр, настроившийся на долгое и комфортное путешествие, досадливо крякнул. Наполнить бак горючим в этих глухих и далеких от цивилизации местах было негде. Незадачливые пассажиры покинули "опель", лениво поругивая фюрера Закревского, отправившегося завоевывать мир с пустыми баками.
– Сдается мне, что бензин закончился не случайно, – предположил Наполеон. – Кому-то захотелось, чтобы дальнейшую часть пути мы протопали ножками.
Предположение французского императора показалось мне справедливым. Я огляделся по сторонам и пришел к выводу, что атмосфера на девятом этаже сильно отличается от той, которая царит на этажах нижних. Здесь почему-то было страшновато. Вроде бы и стены те же самые, но появилось и нечто трудно уловимое, но осязаемое шестым чувством.
– Здесь кто-то есть, – сказал царь Пирр внезапно охрипшим голосом. – Если со мной что-нибудь случится, то убедительная просьба, господа, сообщите об этом жене, не вдаваясь в детали. Моя фамилия Борщов. Зовут Петр Иванович. По профессии экономист.
– Хохлов Василий Семенович, – представился Наполеон, хотя его об этом никто не просил.
Между тем все присутствующие дружно обратили свои взоры на Цезаря, который в ответ равнодушно пожал плечами:
– Крафт Вацлав Карлович. Хотя это уже и не важно.
– А ваша дама? – спросил Закревский.
– Смирнова Вера Григорьевна, – поспешил я представить Жанну, пока она не ляпнула что-нибудь лишнее.
– Что ж, пойдемте, господа, – вздохнул Хохлов-Бонапарт, – не век же нам здесь стоять.
Предложение было разумным, но восприняли его присутствующие без энтузиазма. И пока мужчины косили друг на друга глазами, процессию возглавила женщина. Жанна бесстрашно толкнула первую же попавшуюся на ее пути дверь. Ничего вроде бы не случилось, но беспокойство усилилось. Я вдруг почувствовал, как мурашки побежали у меня по спине. Мы явно приближались к чему-то ужасному и запретному. Хотя сам по себе зал был даже красив. Мне никогда не доводилось видеть столько золотых завитушек и драгоценных камней, собранных в одном месте. Причем вся эта роскошь была уложена в строгом порядке с претензией на художественную выразительность. Нам оставалось только дивиться искусству здешних мастеров и прицокивать языком от восхищения. Вообще-то в Вавилонской башне нет окон, мне, во всяком случае, они не попадались. Тем не менее ночь здесь сменяет день точно так же, как и в нашем мире. Сейчас время было сумеречным, и, возможно, поэтому я никак не мог уловить, что же за странные звери изображены на этих стенах.
– Звери апокалипсиса, – пояснила Жанна. – Уж тебе ли их не знать.
– Мой был покрасивее, – совсем не к месту пошутил я.
Впрочем, моей оплошности никто, кажется, не заметил, мои спутники с восхищением рассматривали роскошное убранство зала. Экономист Борщов, имевший, видимо, врожденную склонность к халяве, попытался отковырнуть понравившийся крупный изумруд, но, увы, его ждало жестокое разочарование.
– Я вас умоляю, царь Пирр, – сердито зашипел на него фюрер Закревский, – не трогайте здесь ничего руками. Не хватало нам поссориться с владельцами всего этого богатства.
– Вы же завоеватель, – усмехнулся Борщов, пряча меч в ножны.
– Но не вор же! – обиделся фюрер.
– Не вижу принципиальной разницы, – пожал плечами экономист.
Жанна уверенно шла по залу, а мы следовали за ней по пятам и ошалело глазели по сторонам.
– Смотрите! – вдруг воскликнул Закревский. – Вот она!
– А кто она? – растерялся царь Пирр.
Это была птица, причем настолько огромная, что ее голова почти терялась под сводами, а расправленные крылья занимали всю ширину зала, перекрывая проход. Толстые птичьи конечности, отлитые из чистого золота, надменно попирали блистающий мраморный пол. Создавалось впечатление, что птица собралась было воспарить к облакам, но в последний момент передумала и застыла в пугающей неопределенности.
– По-моему, это орел, – неуверенно предположил Борщов.
– Это птица Феникс, – шепотом отозвалась Жанна, испуганно оглянувшись на меня. – Она живая.
– Да бросьте, – не поверил Вацлав Карлович Крафт, он же Цезарь, – я отсюда вижу, что она сделана из чистого золота.
Мне тоже показалось, что ведьма погорячилась, а потом, я не видел пепла, из которого, если верить легенде, восстает эта птица.
– Вот когда восстанет, тогда и увидите, – обнадежил меня артист Закревский. – Надо уносить отсюда ноги, и как можно быстрее.
– Думаете, заклюет? – хихикнул не к месту Борщов.
– Смотрите! – крикнул Цезарь. – Она меняет цвет!
Это было чистой правдой – птица Феникс действительно меняла окраску, на глазах превращаясь в ярко-красный огненный шар. Свет, исходивший от нее, был нестерпим для глаз, и я невольно прикрыл их рукой.
– Она взлетает! Взлетает!
Пол закачался под нашими ногами, стены и потолок пленившей нас башни стали расползаться, открывая огромный купол неба, которое, казалось, готово было обрушиться на нас. Небо, ночное, черное было усыпано мириадами необычайно ярких звезд. И в эту пугающую мерцающую черноту стала подниматься, лениво помахивая крыльями, гигантская огненно-красная птица.
– Мы падаем! – раздался панический крик.