- Эх, Тамир, сразу видно - ты в городе жил, и то, поди, не знал с какой стороны к козе подходить. Раз тебя сосед выручит, два, а на третий пошлет, потому как у самого брюхо подводить начнет. Да и не принято в деревне торг друг с другом вести, - Лесана объясняла сыну пекаря истины, знакомые ей с детства, как дитю неразумному. - Мужики наши силки на дичь ставили, только по ранней весне и дичь костлявая, и не сыщешь ее особенно. Ходящие-то тоже есть хотят. А ежели в окрестностях Стая поселится - и вовсе все зверье распугает. К тому же, охотники зимой да по ранней весне глубоко в чащу не ходят - дни-то короткие, чуть не поспеешь до темна - самого сожрут.
- Как же вы перебиваетесь? Чем с колдунами расплачиваетесь? - удивлению собеседника не было пределов,
- Мой отец возит в город горшки да миски. Только мало выручает за товар, траты почитай все съедают. Купцу с обозом немало надо отдать, чтобы с собой взял. Один-то не поедешь, до города путь неблизкий - дня четыре через чащу. И вот - за обоз заплатишь, обратно ехать - тоже деньги. В итоге, что наторговал - чуть не половину на "копытные" и спустил. Остальное на соль, муку да крупу какую с горохом. Мы-то только на огородах кое-чего растим - посреди болот поле не вспашешь, не засеешь, да и охранное заклятье на поле поставить дорого - нет у нас таких денег. А сажать, чтобы Ходящие вытоптали - кто же станет? Вот и получается, сосед у нас бондарь, другой сосед кузнец. Все, что за зиму натрудят, к весне везут в город, за дорогу вскладчину платят. Что останется от выручки, на то и живем, и подати платим, и обереги покупаем.
После этого длинного рассказа Лесана снова принялась жадно хлебать щи.
- А у меня на деревне пеньку растят, да веревки вьют, - поддержала подругу Айлиша. - И все равно не сытно у нас.
- Кстати, а откуда ты грамоту разумеешь? - наконец, отодвинув от себя миску, поинтересовалась Лесана у Тамира.
Парень мучительно покраснел.
- Говорил же, хворал часто в детстве…
- И?
- Матушка грамотея приводила. Я же целыми днями дома сидел, то с перхотой, то с жаром, то еще с чем, вот она и нашла мне занятие. Думала - если даже с возрастом не войду в силу, так хоть тем на кусок хлеба зарабатывать смогу, что грамоты или письма какие составлять буду. А счету меня уже отец вразумил. В нашем деле без счета никак, - словно стыдясь, объяснил парень. - Хотите я вас буквам обучу?
- Так нам же наставника дадут, - неуверенно протянула Айлиша, которой было стыдно показываться дура-дурой перед парнем.
Лесана же, давно приметившая, какие взгляды юноша кидает на подругу, поспешила ему на помощь:
- Конечно, хотим! Сказали же, усердие проявлять надо, вот нас наставник днем учить будет, а ты по вечерам - чтобы лучше все затвердить, - и, не дожидаясь, покуда подружка еще что-нибудь ляпнет, от души пнула ее под столом.
Тамир расплылся в благодарной улыбке.
- Хватит галок ловить! - шикнула Лесана, возвращая парня с небес на землю. - Трескай давай, вон Глава доедает. Как только ложку отложит, считай натрапезничались. Негоже после главного в роду миски вычищать.
Айлиша торопливо дожевывала корочку:
- Ешь быстрее.
Тем временем Нэд и правда отложил ложку, встал и направился прочь из трапезной. Следом за ним потянулись остальные креффы и старшие послушники. К новичкам же подошел их давешний провожатый и велел следовать за ним, дескать, покажет покойчики ихние. На выходе Лесану поймал за руку поджидавший у дверей Клесх.
- Все поняла, что тебе лекари сказали?
- Все, - задыхаясь от стыда, прошептала девушка.
- Не забудь прийти ко мне. Фебр скажет как найти.
Сил у несчастной хватило только на то, чтобы кивнуть. Лишь тогда наставник ее отпустил, и послушница опрометью бросилась догонять друзей.
В этот раз Фебр привел их по длинному извилистому коридору в северное крыло Цитадели.
- Вот тут жить будете, - открыв невысокую дверь, сообщил он.
- Втроем? - распахнув глаза, прошептала Айлиша.
- Четвертую лавку видишь? Нет? Значит, втроем! - усмехнулся проводник.
- Так он же парень! - выдохнула целительница.
- Цыц! Овца кудлатая! Забыла, что Глава говорил? Нет больше парней и девок, есть послушники! А ежели ты еще это своей курячьей головой не поняла, так здесь столб для порки есть да каземат холодный с крысами! - припечатал старший выуч.
- Ты мели, да знай меру! - заслонил спиной испуганную Айлишу Тамир.
- А не то?
- А не то так всыплем, забудешь, как твоего креффа зовут, - сжала кулаки Лесана.
Парень усмехнулся, подошел вплотную к девушке, взял ее за подбородок и насмешливо фыркнул:
- Нам первогодок трогать нельзя, но если ты в Цитадели задержишься, еще посмотрим, кто кому всыплет. Поняла, соплюха?
И во взгляде внимательных глаз отразилось столько злого обещания, что пыл Лесаны несколько поугас. Парень был крепкий и, судя по всему, не дурак подраться, а гнев с девушки уже схлынул и она испугалась.
Впрочем, Фебр уже отошел и сухо скомандовал:
- Здесь попозже осмотритесь, теперь айда за мной, покажу, где отхожее место и умывальники.
Ведя спутников по длинному коридору, юноша открывал нужные двери:
- Тут уборная. Тут утром и вечером рожи сполоснуть можно. Тут подмывальня. Поняли, дуры? Холстины вон, на полках, ножни там же. Вода нагретая вот здесь всегда стоит. Ежели не стоит, вниз к Нурлисе сходите, она даст.
- А как же баня? - прошептала Айлиша, оглядывая комнатку с лоханками и узким окном под самым потолком.
- Не баня, а мыльня! Хоть каждый день туда ходи, там и вещи свои постираете, портомоек тут нет.
Вернувшись в их комнатушку, старший ученик продолжил:
- В сундуках у вас две смены белья, две пары обор, девкам исподние рубахи, тебе подштанники, да по холстине - морды вытереть. Пока хватит. Остальное, если доживете, осенью да зимой дадут. Лучины, доски для писания и мел завтра вам принесу.
Закончив вразумлять подопечных, Фебр оставил, наконец, их одних.
Как только дверь за парнем закрылась, новички стали осматриваться. В комнате было пусто. Зияло черное жерло остывшего вычищенного очага, стояли три широких лавки, с сундуком в изножье каждой. Возле окна жалась к стене скамья, и возвышался большой стол, на котором над миской с водой склонился безыскусный светец. На подоконнике - горка лучин. Больше не было ничего. Девушки кинулись открывать лари. Там и впрямь лежало только то, что говорил Фебр.
- Богато… - вздохнул Тамир.
- Хоть бы зеркальце дали, - всхлипнула Айлиша.
- Ты б в него посмотрелась и еще горше расплакалась, - мрачно отозвалась Лесана.
После этих, полных горечи и досады слов, все трое переглянулись и… рассмеялись. Успокоившись, стали готовиться ко сну. Тамир сидел на своей скамье, отвернувшись к стене, и слушал, как за его спиной шуршат, переодеваясь в исподние рубахи девушки. Потом настала их очередь дать парню время сменить порты на подштанники. И вот уже все трое вытянулись на своих лавках. Смятые сенники казались влажными, тонкие одеяла почти не грели, из холодного очага тянуло сквозняком, и до костей продирал озноб. Каменные стены отдавали сырость и холод, жадно поглощая тепло полуголых тел.
- Если тут весной так холодно, что ж зимой-то будет? - простучала зубами со своего ложа Айлиша. - И очаг затеплить дров не дали…
- Зимой-то, поди, дадут, - отозвался Тамир, страстно мечтавший оказаться возле родной, пышущей жаром печи.
- Все! Надоело зябнуть! - Лесана вскочила, приплясывая на студеном полу. - Давайте лавки сдвинем. Сейчас друг к дружке прижмемся, тремя одеялами накроемся, можно еще сверху холстины набросить, которые нам для утирок дали. И вы как хотите, а я портки вздену. Эдак все себе застудишь. Мы ж сюда за наукой, а не хворать приехали. Ну, давайте.
- Лесана… - робко попыталась вразумить девушку подруга, - стыдно это!
- Наш стыд, видать, на себя крефф Нэд взял, раз сказал, что нет меж нами различий.
И все-таки Айлиша нерешительно мялась на своей лавке, однако под уверенным натиском все же сдалась, стала натягивать порты. В полумраке завозился и Тамир. А уже через несколько мгновений, обмирая от ужаса и собственной смелости, юные послушники сдвинули убогие ложа, потеснее прижались друг к другу под тонкими одеялами и, наконец, согревшись, задремали. Сквозь зыбкий полусон Тамир чувствовал, как ровно дышит прижавшаяся к нему девушка - теплая, сонная… Казалось, они одни в полумраке Цитадели и над их ровным дыханием плыли только тишина и холод. А потом он заснул.
Уже глубоко за полночь в темный покой заглянули двое. При свете лучины они оглядели открывшееся глазам возмутительное зрелище и один из вошедших хмыкнул.
- Клесх, как думаешь, выйдет из них толк? - нарушил тишину негромкий женский голос.
- Не знаю, Майрико, какой там будет толк, и будет ли, но они единственные, кому хватило ума наплевать на порядки и сделать все для того, чтобы не застыть. Гляди, - он небрежно поднял уголок одеяла, - все, что было в сундуках, напялили.
Собеседница усмехнулась.
- Что ж, может, и будет толк.