Мы так хорошо вышли, что я все время напрягался и ждал подвоха. Но кроме волосни из самых ближних к выходу колонн, никаких неприятностей не было. Укки держал меч наготове, но тут, вдалеке от города и цивилизации у гавриков, похоже, не хватало влияния.
А может, они сочли за благо оставить нас в покое. Решили, что нам уже хватит по самые гланды. Если так, то я бы с ними согласился.
Но все равно, пока я не распаковал компьютер и не связался с нашей машиной, мне было неспокойно. Только получив сигнал от нашей справочной базы и автопилота, я смог немного разжать нервы.
Укки стоял рядом с мечом в руке и милой улыбкой. И мне казалось, что уже идет по-старому. В смысле - сорванная планка у пилота встала на место, и весь этот дурной психоз со временем любви уже остался за флагом.
Я читал сообщения от наших крылышек, всякие приятные вещи о начале маневра, о расчете схода с орбиты, о наших координатах, о координатах машины - и на душе у меня постепенно становилось тихо и благостно. Мы скоро улетим из этого бардака. Потери в экипаже нулевые. В моем рюкзаке два контейнера с культурой - в общей сложности, килограммов восемь. Мы отлично справились с очень непростым делом, и теперь можно расслабиться и получить удовольствие.
До прибытия звездолета осталось минут четырнадцать, когда Укки, который молчал и тоже, вроде бы, отдыхал, подал голос.
- Фог, - говорит. - Ты очень занят или его автопилот ведет?
- Автопилот, - отвечаю. - А что? - и блаженно улыбаюсь.
А Укки крутанул мечом какую-то сложную фигуру и говорит, таким тоном, будто хочет сообщить очень приятную вещь:
- Фог, я подумал, что, наверное, не стоит откладывать поединок до Мейны. Там неудобно, соберутся твои… товарищи, будут глазеть… Мне кажется, что зрители - это совершенно лишнее. Давай, когда прилетит машина, чуточку попьем, вымоемся, передохнем немного… и найдем тут где-нибудь хорошее местечко, а? Вроде вон той площадки. Гладкий камень, отличное место… как будто специально для поединков сделано, и нет никого, кто станет пялиться и мешать идиотскими советами…
Боже Вседержитель, я подумал, что сплю!
Он говорил без малейшего оттенка нервозности или неприязни, так дружески, почти нежно. Улыбаясь совершенно солнечной улыбкой. Пытался, между делом, смахнуть со лба уцелевшую прядь волос, но она присохла к запекшейся крови. И сказалось так естественно-естественно. Как о деле обычном и совершенно решенном.
Как сказал бы, к примеру, что, по его скромному мнению, кроме концентрата для синтезатора хорошо бы еще купить лавийских конфеток с начинкой и сушеных вишен, потому что в далеком рейсе иногда дико хочется сладкого.
- Укки, - говорю, - ты с ума окончательно сошел, да? Ты хочешь на эту милую поверхность звездолет поставить? Вот любопытно, что будет, если пока мы рубимся, с ним произойдет что-нибудь славненькое!
Он потупился. И пробормотал виновато:
- Может, отдышаться на орбите, высадиться, а его потом вызвать, как сейчас?
- Молодец, - говорю. - Чудесная идея. А кто будет во время драки охранять компьютер? Или ты собираешься махаться с ним за пазухой? Или мне его дашь, чтобы я им твой меч парировал?
Он совсем смутился. И еле выговорил:
- Фог, прости, я не рассчитал… Понимаешь, я же все время думаю о поединке, от этого так тяжело отвлечься… я просто мечтаю, когда, наконец, у нас будет и время, и возможность… и, конечно, в голову лезут всякие глупости…
Круто.
Офигеть, думаю. Я абсолютно не понимаю своего пилота. Я думал, что мы все уже решили. Что эти его цветущие ветки нашего товарищества опять обросли лепестками, когда я отдирал его от скалы или когда он меня с карниза вытаскивал. Вот нафига он меня вытаскивал, если все еще мечтает, видите ли, меня убить?
Он мечтает! Мечтатель выискался!
А Укки гладил лезвие меча, немного нервно улыбался и говорил:
- Я понимаю, что ты гораздо старше, Фог, что тебе это не в первый раз и вообще… Может, ты теперь и не волнуешься особенно. Я же слышал, что о тебе болтают на Мейне. Ты так часто доказывал людям, чего стоишь, что, наверное, немного найдется храбрецов тебя вызвать… а у вас там такие свободные нравы…
- Знаешь, малек, - говорю, - они ведь правы. В смысле, я оправдываю репутацию, со мной не особенно связываются. Может, тебе стоит принять это к сведению?
Он опустил лезвие и прижался щекой к эфесу. Посмотрел на меня шальными глазами, не бешеными, а эйфорическими, как у пьяного в дрезину. И говорит:
- Фог, ну подумай сам, как я теперь смогу отказаться? Я тобой восхищаюсь, я так счастлив… Все это похоже на какую-то старинную книгу с приключениями… Я никогда не думал, что буду участвовать в поединке с таким человеком, как ты - вдвое старше и вдесятеро круче, к тому же с настолько близким товарищем. Я ощущаю себя героем, понимаешь? Даже если ты меня убьешь, я умру совершенно счастливым.
- Дурак ты, а не герой, - говорю. - И убивать я тебя не хочу. Почему я должен, вообще?
- Не хочешь - не убивай, - говорит. Пожал плечами, опять сделал такой вид, будто ему сама собой разумеется какая-то непреложная истина. - Это же от тебя зависит, если ты победишь.
Наша машина была уже на подлете. Я закрыл компьютер.
- Слушай, - говорю, - помнишь, ты мне когда-то предлагал помахаться палками? Давай, когда вернемся, устроим поединок на палках. Я тебе наваляю, если хочешь, но уж точно не убью, даже случайно… это тебя удовлетворит?
Тогда Укки вздохнул и посмотрел на меня с неизбывной тоской.
- Фог, - говорит, - может, хватит меня дразнить? Как только мне кажется, что ты начал относиться ко мне серьезно, ты сразу превращаешь все в глупую шуточку, будто с ребенком разговариваешь. Я сам знаю, что для тебя, вероятно, всегда буду ребенком. Но неужели ты считаешь, что я ничего не стою?
Звездолет показался в небесах и включил прожектора. И жабоиды от него поплыли, качаясь, как по волнам - им, похоже, свет не понравился.
- Кончай дурить, - говорю. - Хочешь считаться взрослым - прекращай ребячиться. Что за мысли - "стою, не стою"?
- Вот и славно, - отвечает. - Раз так, значит, я могу рассчитывать на настоящий поединок?
- Да можешь, - говорю, - можешь, отвяжись. Только не сейчас. Сейчас я устал и зол, я хочу свалить отсюда, как можно скорее, а ты пристаешь с пустяками.
Это его ужасно расстроило. Даже нормальная посадка наших крыльев не обрадовала. И когда мы улетали, он сидел молча, работал, как машина, быстро, четко и холодно, а на меня отчаянно старался не смотреть.
- Да ладно, - говорю, когда вышли в "прыжок". - Прекращай злиться. Я тебя сильно задеть не хотел.
Укки повернулся ко мне - опять у него от смертной обиды глаза на мокром месте. Что-то у него в последнее время нервы совсем никуда стали, думаю.
- Иногда мне кажется, что ты презираешь меня, Фог, - говорит. - Ты всегда выбираешь что-нибудь такое, что я считаю половиной своего сердца, чтобы назвать это пустяком. Мне хочется быть искренним, а ты каждый раз это высмеиваешь. Ну почему?
Старая я сволочь, думаю.
- Брось, - говорю. - Ты лучший пилот из всех, с кем я работал. И один из самых отважных ребят, какие мне встречались. Я просто не могу все время говорить комплименты, мне кажется, что это как-то пошловато.
Ну, он, конечно, легко кидался в обиды, но и отходил не тяжелее. А потому улыбнулся говорит:
- Хорошо, забыто. Значит, как только будем дома?
И мне пришлось-таки ему назначить время и место.
- Нет, - говорю. - Хочешь серьезно - будет серьезно. Сначала приведем себя в порядок и отнесем медикам культуру. А потом уже будет драка. И если уж тебя так бесят зрители - слетаем в Тридцать Первый сектор, там есть одно удобное местечко. Договорились?
Укки кивнул и больше долго не приставал со своим поединком.
Мы пили, как верблюды, и съели трехдневный запас провизии. Мы еле отмыли от себя эту Бездну, запах погреба и всякой тамошней дряни. Мы проспали почти сутки. Потом торжественно отнесли культуру в Медицинский Центр.
Медики верещали от восторга. Наг контейнеры огладил чешуйчатой лапой и говорит:
- Знаешь, Фог, честно говоря, я не особенно надеялся, что вы вернетесь с культурой. Обычно народ отказывается еще на стадии просмотра видеозаписи, а уж поглядев на все это дело воочию, улетают, не спускаясь под землю, почти все.
- Если бы там золото было, - говорю, - бриллианты или радиоактивная руда, лазали бы туда, как миленькие. И не припухли бы ни разу. А за грибами им западло.
Наг покачал головой.
- Эти грибы обеспечивают более или менее легкий выход из травмы, - говорит. - Как можно быть такими безответственными?
- Это же люди, - говорю. - Легко. Лазать там противно, а в собственные травмы никто особенно не верит. Тем более - мейнцы.
Змеи с букашками очередной раз подивились странной человеческой природе и отстегнули нам, как мы договаривались. А после того выдали именной сертификат на вечные времена, как сущим благодетелям всей мейнской братии.
Но я, перед тем, как отдавать им контейнеры с культурой, отлил немного питательного дерьмеца в баночку из-под белого соуса и отсадил туда грибов с полблюдечка. На всякий пожарный и непредвиденный случай. А баночку поставил в теплое место над вентилятором, чтобы культура хорошо себя чувствовала и не подохла, по крайней мере, до поединка.