Никто не ответил, хотя многие беспокойно поёжились. Честь могла сохранять Кенцират единым целым со времени его основания, но в последние дни она становилась сложной, запутанной вещью, по мере того, как некоторые лорды всё сильнее давили на неё, изгибая под свои собственные нужды.
- Спой нам что-нибудь забавное! - позвал голос из безопасности толпы.
Сохраняя непроницаемое выражение лица, певица ответила следующим:
- Жила-была одна юная рандон по имени Зола
Прославилась она своим натиском боевым
Зацепил её лишь однажды
Недоросток какой-то с Центральных Земель
И теперь навечно хромает она забавно как шута.
Это вызвало неподдельные возгласы одобрения, и певица благодарно раскланялась, но потом она взяла новый аккорд и продолжила почти без паузы:
- Гант Серый Лорд, наследник Герранта
Зловещим покинул он Готрегор.
Высоко в Белых Холмах погибель ждала
Жестокого лорда и войско, что созвано им.
Разыщи же теперь потаённый источник беды:
Если эту историю я расскажу, то последуют слёзы.
Зал безмолвствовал. Если Мастер и был первым падшим, то это послужило прологом ко второму катаклизму, инициированному резнёй леди Норф призрачными убийцами Башти. Никто не знал, кто их послал, но они определённо побывали в Готрегоре и вырезали всех женщин Норф, за исключением девочки Тьери, спрятанной Эрулан. Поспешная и ошибочная месть Ганта привела к его изгнанию и, по всей видимости, концу верховных лордов дома Норф. Тем не менее, сначала Торисен, а потом и его сестра Джеймс оказались продолжателями этой линии. Когда песнь закончилась, некоторые кадеты стали бросать на неё неуверенные взгляды. Вполне возможно, что её отцом действительно был Гант, но никто не мог назвать имени её матери, да и она сама не желала этого делать. Лорды беспокоились из-за этого гораздо сильнее кендар. Последние, более практичные, работали со всем, что попадало в их руки, а сестра Верховного Лорда до сих пор проявляла себя как нервирующая, а то и пугающая, непредсказуемая молодая женщина.
Зола снова запела, на этот раз о второй, более недавней битве, что случилась в этих печально известных холмах, где-то тридцатью годами после падения Ганта:
- Белые Холмы захмелели от моей крови,
Красные, красные, цветы.
Ох, когда же я смогу снова свободно вздохнуть?
Красные, цветы, красные.
Лицо моё бело, а руки мои холодны.
Красные, красные, цветы.
День мой окончен и ночь моя пришла.
Красные, цветы, красные.
Баллада всё продолжалась, незаметно переходя в "Водопады", обе излагались от лица мертвого и умирающего. В первой битве Золу укусил одержимый мертвец мерлонг, а она позволила ране остаться необработанной. Во время второй она прикрывала спину Харну Удаву, хотя к тому времени была уже три дня, как мертва.
Кадет Норф Ниалл начал дрожать. В своё время он ускользнул из Готрегора и стал очевидцем жуткого поля битвы второго сражения, когда Кенцирское Воинство схватилось с Великой Ордой, ведомой тёмными перевратами, восставшими против самого Мастера. Он до сих пор иногда просыпался от крика.
Зола снова сменила тему:
- Пришли хайборны к нам в Тентир
Манили их рандонов тренировки,
Пришли хайборны к нам в Тентир
В наш Замок три лордана.
Глаза кадетов метались от Тиммона к Горбелу, от Горбела к Джейм - Ардета, Каинрона и Норф. Наличие даже одного наследника лорда в училище было необычным явлением; а троих - неслыханным, и уж тем более, когда одним из них была новообретённая сестра Верховного Лорда.
- Долго, долго, долго,
Не было ни Норфа Наследника, ни Верховного Лорда
Брошены мы аррин-кенами
И наш бог безмолвен так долгоДолго, долго, долго
Где была наша честь в Холмах Белых?
Теперь три лордана вступило в Тентир
И мы боимся, что всё должно измениться.
Зола закончила и повернулась к Джеймс.
- Лордан, не добавите ли вы коду к моей песни?
Джеймс заколебалась, выглядя озадаченной. Ей определённо ничего не приходило на ум. Затем, как будто превозмогая себя, она начала потихоньку напевать:
- Баю-баюшки-баю.
Спят луга, пропали мухи,
Мечтай о друзьях, что никогда не лгут,
и о любви, что никогда не умрёт.
Но жизнь обязательно окончится в тоске,
Так что спи, засыпай под мою колыбельную.Баю-баюшки-баю.
Помни, что все мужчины лгут,
И если не словом, то делом
И они будут охотиться на тебя до твоей смерти
А затем твой рот наполнится мухами,
Так что спи, засыпай под мою колыбельную.
Последняя нота растворилась в печальной тишине. Некоторые кадеты захлопали, но как-то нерешительно, как будто не зная, куда девать руки.
- Ну, - сказал Комендант, отделяясь от противоположной стены, сардоническое, соколиное лицо и белый шарф офицера, плывущие в свете камина. - Я думаю, для одной ночи достаточно. В постель, дети, и хороших вам снов.
II
Некоторое время спустя Джейм поднялась в свои покои. Рута подкладывала дрова в огонь под бронзовой ванной, пока помещение не прогрелось достаточно для простой нижней рубашки, а свет огня не затанцевал на разукрашенных яркими фресками стенах. Эти комнаты раньше принадлежали слугам её дяди Грешана, и более мрачную и темную анфиладу комнат было трудно себе вообразить. Так что её кадеты и в самом деле хорошо потрудились, чтобы сделать их привлекательными для своей эксцентричной госпожи, хотя та всё ещё скучала по воздушной свободе чердака наверху.
Почему, ох, ну почему она пропела им эту грустную песенку винохир Бел-Тайри? Теперь она никак не могла выкинуть её из головы:
Баю-баюшки-баю.
Спят луга, пропали мухи.
Все её кости ломило от боли, а голова всё ещё гудела от целого дня зимнего безмолвия, через которое она проехала. Даже если путешествовать через складки земли, от Готрегора до Тентира лежала долгая дорога, и утро давно сменилось сумерками. Ей нужно отправиться в путь ещё до рассвета, если она рассчитывает добраться до северных холмов вовремя. Всё, что ей было нужно, так это несколько часов сна двара, но ещё не сейчас.
Она задумалась о песнях Золы, которые были всем, что большинство кенцир знало о своей собственной истории. Как странно было слышать описания деяний своих предков и знать, что она является их прямым потомком. Не так уж давно, она не подозревала даже о том, что она хайборн, не говоря уж о том, что она сестра Верховного Лорда. В конце концов, кто же мог предположить такое, когда он, её брат-близнец, был на добрых десять лет старше её, за что ей следовало благодарить время, проведённое ею в Тёмном Пороге?
Об этом, хвала Предкам, её товарищи кадеты ничего не знали, не говоря уж о том, что её дядей был сам Мастер, а матерью - Плетущая Мечты. Что бы там ни говорили старые песни, Герридон всё же извлёк некоторую выгоду из своей дьявольской сделки, в виде продления своей жизни ценой душ своих сторонников, пожинаемых для него его сестрой-консортом. А вот чего он не получил, так это её, Джейм, которую он вывел специально для того, чтобы заменить терпящую неудачи Плетущую Мечты. Таким образом, в конце концов, он по-прежнему мог лишиться всего.
Кадеты ещё много чего о ней не знали, кое-что - к лучшему, а кое-что - к худшему.
Ох, но они все наверняка слышали эти бездарные вирши, которые Зола петь не стала, хотя и могла, - предположительно в силу хороших манер или вкуса - о карьере Лордана Норф в качестве кадета рандона:
Всадником Джеймс не быть никогда
Покуда землёю не станет вода.
Или:
Мечи летят, пригнуться лучше.
То леди Джеймс вся вне себя.
Трое, но она просто ненавидела именоваться "Джеймс". Какие бы секреты она ни хранила, её жутко раздражало то, что она не могла назваться им своим подлинным именем. После того, как она провела целую зиму в Женских Залах Готрегора, она поклялась больше никогда не надевать маску. Её старый друг кендар Марк вполне мог бы спросить, - А разве эта путаница с именами чем-то отличается? - Мудрый, мудрый Марк. Как же она по нему скучала, но сейчас у него была своя работа по восстановлению витражного окна в Готрегоре, которое она разнесла вдребезги.
Кто-то тихонько постучался в дверь.
- Войдите, - позвала Джейм, раздумывая, не нашла ли Рута ещё какой-нибудь надоедливый способ, как сделать ей поудобней.
В комнату вошла Зола, закрыв за собой дверь.
Джейм ощутила инстинктивный прилив отвращения. Шрам на её руке, куда её когда-то укусил мерлонг, вспыхнул болью, но она, по крайней мере, нашла помощь достаточно быстро, чтобы избегнуть угрозы самой превратиться в мерлонга.