Как только фургон скрылся за поворотом, Рокингем придержал своего коня, пока его не догнал Дисмарум.
- Мы расставили ловушки, - сказал он старику.
Дисмарум молчал. Неожиданно над кронами деревьев послышался шум мощных крыльев. Скал'тум пролетел мимо них в сторону города, они в страхе прижались к своим лошадям.
- Моли всех святых, чтобы дети в них попались, - пробормотал Дисмарум, когда крылатое чудовище скрылось за светлеющим восточным горизонтом.
Джоак направлял Дымку через Милбенд, Элена сидела у него за спиной, обхватив брата за пояс Лошадь шлепала по широкой мелкой речушке, брызги из-под копыт время от времени долетали до ног девушки. Вода была холодной - приближалась зима. Однако Дымка весело фыркала, словно река успокоила ее страхи.
- Как только переберемся на другую сторону, мы будем в безопасности, - сказал Джоак хриплым от усталости и дыма голосом. - Река широкая, и я не думаю, что огонь сможет через нее перебраться. По крайней мере, надеюсь на это.
Элена молчала, она тоже на это надеялась. Пожар распространялся, языки пламени, словно пальцы огненной руки, пытались схватить их. В какой-то момент огонь чуть не загнал их в ловушку, когда они оказались в сухом ущелье между двумя холмами. Им пришлось вскочить на Дымку и мчаться назад по собственному следу. Чудом спаслись. К счастью, они больше не слышали и не видели крылатого чудовища.
Когда дети вышли к реке, луна уже села, а на востоке начало светлеть.
- Джоак, сколько еще до Уинтерфелла? - спросила Элена.
- Я не знаю, ничего не видно сквозь проклятый дым. Но, думаю, мы доберемся до города к началу дня.
Джоак пришпорил Дымку пятками, и она начала подниматься по берегу реки на сухую землю.
- Мне кажется, отсюда нам стоит вести ее на поводу, - сказал он и спешился, затем помог сестре спуститься на землю.
Она чуть не упала на колени, так устали у нее ноги. В них пульсировала боль, суставы скрипели от изнеможения. Все тело саднило, как будто с него сорвали кожу.
Джоак поддержал ее.
- Мы можем немного отдохнуть, Эл.
Она вытерла перепачканное сажей лицо и кивнула, спотыкаясь, подошла к заросшему мхом камню на берегу и села. Неподалеку Дымка нашла побеги травы и принялась их жевать.
Джоак громко вздохнул и плюхнулся на землю у самой воды, откинулся назад, опираясь на руки, и смотрел на дым, поднимающийся к звездам.
Элена опустила голову. Со вчерашнего вечера все, во что она верила, сама земля, по которой ходила, превратилась в предательское болото. Ничто не казалось настоящим. Даже Джоак и Дымка, оба всего лишь на расстоянии вытянутой руки, представлялись ей какими-то нереальными, словно в любой момент могли исчезнуть и оставить ее в полном одиночестве среди деревьев. Она обхватила себя руками и, вся дрожа, начала раскачиваться на камне. Девушка заплакала.
Она не заметила, как Джоак поднялся с земли и подошел к ней, обнял и прижал к себе, мешая раскачиваться. Но она продолжала дрожать в его объятиях. Он сильнее прижал ее к себе и притянул голову к своей груди. Ничего не говорил, просто крепко обнимал.
Постепенно дрожь прекратилась, и Элена приникла к брату.
Она знала, что сейчас ее прижимает к себе не только Джоак. Это объятие было наполнено любовью и теплом матери, а сила его рук напомнила отца. И не важно, что случилось ночью, они продолжали быть семьей.
Ей хотелось оставаться в его объятиях до тех пор, пока солнце не взойдет над горными пиками, но Дымка неожиданно громко фыркнула и, испуганно прядая ушами, отскочила от реки. Джоак выпустил сестру и поднялся на ноги посмотреть, что испугало лошадь. Юноша присел на корточки на мшистом берегу и стал вглядываться в воду.
Элена тоже встала и взяла поводья.
- Ты что-нибудь там видишь, Джоак?
- Ничего. Эта ночь сделала ее пугливой.
Элена прекрасно понимала страх Дымки. Она осторожно подобралась к Джоаку и встала рядом с ним, вглядываясь вверх и вниз по течению реки. Вода журчала, набегая на гладкие камни между заросшими папоротниками берегами. Все выглядело как обычно.
- Может, ты и прав… - начала она и замолчала, увидев нечто…
Элена заморгала, опасаясь, что усталые глаза ее обманывают.
Серебряное сияние, словно отраженный свет луны, возникло в неподвижной воде у самого берега. Но луна уже села. На глазах у девушки сияние двинулось против течения.
- Что это? - спросила она.
- Где?
Элена показала на свет, который поплыл медленнее и окутал поверхность воды, словно пролитое молоко.
- Я ничего не вижу, - сказал Джоак, взглянув на нее.
- Свет в воде. Ты его не видишь?
Джоак отошел на шаг от края берега и попытался отвести Элену, но она уперлась.
- Эл, там ничего нет.
Она смотрела, как сияние превратилось в дрожащую тонкую пленку на воде и в следующий миг исчезло. Элена протерла веки.
- Пропало, - тихо проговорила она.
- Что? Там ничего не было.
- Там было… что-то.
- Я ничего не видел. Похоже, оно не желало нам зла.
- Нет, не желало, - сказала Элена, не задумываясь, но она знала, что сказала правду. - Нет, там не было никакой опасности.
- Знаешь, с меня хватит странных событий. Пошли. До Уинтерфелла еще далеко.
Джоак в последний раз посмотрел на воду, покачал головой и зашагал вниз по течению реки.
Элена с Дымкой пошла за ним.
Она вспомнила сияние на воде. Может быть, ее обманули глаза, но на мгновение, перед тем как сияние погасло, перед ней возник образ, словно отчеканенный в серебре: женщина с глазами-звездами. А потом все исчезло, осталась лишь вода и камни. Элена снова потерла слезящиеся глаза. Игра света и усталость - вот что это было.
Но тогда почему, когда в воде возник образ женщины, ее правую руку с красным пятном обожгло как огнем? А в следующее мгновение, когда образ исчез, боль прошла.
И почему Джоак ничего не увидел?
Дымка подтолкнула ее носом, и она пошла быстрее. Слишком много вопросов. Может быть, в Уинтерфелле она найдет ответы на них.
ГЛАВА 10
Утро выдалось холодным. Эр'рил всю ночь проспал на полу в крошечной комнатке постоялого двора, подложив под голову заплечный мешок. Он проснулся, когда первые лучи утреннего солнца осветили пылинки, кружащиеся в медленном танце. Они с Ни'лан проговорили до поздней ночи, пока не решили, что не помешает немного поспать.
Ни'лан, не раздевшись, улеглась в кровать и почти сразу же заснула, прижав лютню к груди, как любовника. А вот Эр'рилу так и не удалось заснуть. Стоило ему задремать, как начинали преследовать кошмары. Наконец он отказался от попыток уснуть и стал наблюдать за восходящим солнцем.
Он смотрел на пробивающийся в узкое окно свет, а в голове беспорядочно метались воспоминания, возвращались прежние страхи, возникали вопросы. Почему он остался с этой странной женщиной? После того как она закрыла глаза, а ее дыхание стало ровным, он мог бы выскользнуть из комнаты и скрыться в ночи. Однако слова Ни'лан проникли ему в душу.
Был ли какой-то смысл в этой встрече с нифай, как она себя представила? Была ли магия в полыхавших яблоневых садах? И почему… почему он вернулся в эту проклятую долину?
Впрочем Эр'рил знал ответ на последний вопрос. Его всегда неудержимо влекло сюда. Прошлой ночью была годовщина создания Книги и, что еще хуже, - гибели брата. Перед глазами воина и сейчас стояла картина: Шоркан, Грэшим и мальчик, чьего имени он так и не узнал, сидели на корточках в восковом кольце под гулом далеких барабанов. Воспоминание было ярким и четким, как будто это случилось вчера.
Пятьсот зим назад он стоял на таком же постоялом дворе, крепко сжимая в руках Книгу, а под ногами растекалась лужа крови невинного мальчика. Именно в то мгновение для Эр'рила остановилось время, хотя сам он об этом тогда не знал. Прошло немало лет, прежде чем он осознал, что в тот день на него было наложено проклятие - он перестал стареть. Ему предстояло наблюдать, как дряхлеют и умирают дорогие его сердцу люди, а сам он продолжал оставаться молодым. Эр'рил не раз с горечью видел в их глазах обиду и укоряющий вопрос: почему я старею и умираю, а ты остаешься молодым? Наконец эта мука стала невыносимой, и он покинул родные края. С тех пор воин скитался по миру, он навсегда потерял дом и друзей.
Однако каждые сто лет он возвращался в долину, надеясь найти ответ на мучившие его вопросы. Когда все это закончится? Почему он не умирает? Но до сих пор так и не получил ни одного ответа. По мере того как шло время, шрамы, полученные в той страшной битве, затягивались. Люди забывали, мертвые герои лежали в своих могилах, и никто больше не вспоминал о них. Через каждое столетие он возвращался, чтобы почтить память тех, кто пал в битве с повелителями ужаса. Пусть хотя бы один человек помнит об их мужестве и жертвах.
Эр'рил знал, что может упасть на свой меч и навсегда покончить с проклятием, такая мысль не раз являлась ему во время долгих бессонных ночей. Но сердце запрещало ему так поступить. Кто тогда вспомнит о тысячах погибших в ту ночь сотни зим назад? И Шоркана, пожертвовавшего жизнью ради Книги, - разве Эр'рил мог не исполнить свой долг, когда его брат отдал так много?
Каждые сто лет Эр'рил возвращался в долину.
Ни'лан проснулась. Он видел, как она потерла веки и щеки, стирая остатки сна. Эр'рил вежливо кашлянул.
Женщина приподнялась на локте.
- Уже утро, так быстро?
- Да, - ответил он, - и если мы хотим успеть сесть за стол, чтобы позавтракать, нам не стоит медлить. Я слышал, как люди всю ночь бродили по коридорам.
Она выскользнула из постели и смущенно поправила платье.