Расчет полностью оправдался. С первыми лучами солнца меня растолкали, затем последовал легкий завтрак всухомятку, и к тому времени, как дневное светило полностью вылезло из-за линии горизонта, я уже пылил по дороге вместе с еще несколькими ополченцами под присмотром парочки баронских солдат. До конца дня мы провели жеребьевку в одной деревеньке и паре хуторов, пополнив свой маленький отряд тремя новыми бедолагами. Причем никто из будущих храбрых солдат герцогства Танарис даже не пытался изображать служебное рвение и энтузиазм по поводу участия в судьбоносных событиях, рожи всех ополченцев без исключения выражали крайнюю степень уныния, являя собой яркий образчик упаднических настроений в среде мелких землевладельцев.
К вечеру эти кислые хари так допекли нашего временного начальника, что он, плюнув в сердцах, отменил запланированную остановку на ферме и велел располагаться на ночлег прямо в поле, по видимому желая таким вот своеобразным образом поучить новобранцев уму-разуму. Что ж, если он добивался именно этого, то следует признать, что получилось у него так себе. Погода стояла отличная и ночевка на свежем воздухе смотрелась предпочтительней, чем в каком-нибудь пыльном сарае с выводком шуршащих по углам мышей. Видимо, это понимал не только я. Пейзане, не выказав никак признаков расстройства, не сговариваясь, принялись устраиваться на ночлег чуть ли не на самой обочине.
То ли вчерашние крестьяне уже успели проникнуться армейским духом и не собирались даже пальцем шевелить без приказа, то ли еще по какой причине озаботиться обустройством стоянки никто почему-то не пожелал. Шериф со своими солдатами расположился отдельно, время от времени бросая на нашу компанию косые взгляды. При этом брезгливость и желание досадить сиволапым были написаны на его роже большими печатными буквами. Понаблюдав с полминуты за творящимся непотребством, я решил, что лучшего случая заявить о себе может и не представиться, после чего решительно взялся за дело.
- Эй ты, как там тебя? Пройдись по опушке и набери дров. Ты - расчисти место для костра. Да не здесь! Вон, видишь полянку за кустами? Остальные берут вещи и тащат туда же - нечего возле дороги отсвечивать.
Отправленный на лесоповал мужичок, немедленно возмутился:
- А ты кто такой?!
Блин, как мило. Мир другой, а фразочки все те же. Прям как в родной район попал (не самый благополучный, между прочим). Ну, ни черта в этой жизни не меняется. А раз так, то и нечего изобретать паровоз. Взгляд исподлобья, рожу - кирпичом:
- Я - Морд-северянин.
Мужик посмотрел на меня снизу вверх и понял, что погорячился. Глазки сразу забегали, ища безопасный путь к отступлению:
- А почему это я за дровами?
- Потому что я так сказал!
Убийственный аргумент, перебить который можно только совсем уж не убиваемым "да пошел ты!". Но в последнем случае надо быть готовым подкрепить свое требование мерами физического воздействия. Если же нет…
Оппоненту крыть было нечем, так что дядька предпочел без лишнего шума ретироваться, бормоча что-то себе под нос. Вслед за ним бочком-бочком, словно крабы на пляже, расползлись и остальные. Ворча и ежеминутно косясь в мою сторону, доблестные ополченцы приступили к выполнению полученных заданий, а я, распределив наряды и обустроившись на самолично выбранном месте, собрался было приступить к приему пищи, как вдруг меня вежливо прервали. Ну как вежливо? Могло быть и хуже.
- Эй, северянин!
Я обернулся, и шериф, развалившийся у весело потрескивавшего костерка, махнул рукой, приглашая присоединиться. Пришлось подыматься и плестись на прием к начальству. Баронские солдатики потеснились, освобождая место возле огня, а командир, едва я уселся, протянул приятно булькнувшую флягу.
- Угощайся.
- Благодарю, мастер…
- Озрик. Можешь звать меня так.
Я только молча кивнул, принимая к сведению, и наконец-то приложился к фляге. Хм, что-то вроде сидра - ничего так. Следующая фраза шерифа едва не заставила меня поперхнуться. Умеет же момент выбрать, полицай чертов!
- Зачем ты здесь, северянин?
Тон, которым это было произнесено, мне не понравился. Совсем. Так говорят с подозреваемым. А от подозреваемого до обвиняемого дорога короткая. Особенно на войне. Особенно здесь.
Я медленно опустил флягу:
- Ты же видел всё сам.
Озрик невозмутимо кивнул:
- Видел. Потому и спрашиваю.
- Зачем тебе это? Ты ведь не пойдешь с нами на войну, твое дело привести ополченцев в лагерь и сдать начальству под роспись. Я записался по всем правилам, ты сам это заверил, так что тебе во мне?
- Просто интересно. Ты учился у Герта?
Получив подтверждающий кивок, Озрик продолжил:
- Я знаю его. Он служил с моим отцом. Когда вышел в отставку, я помогал ему устроиться, подсказал, где лучше осесть. Старый рубака не стал бы возиться с простым крестьянином - чем-то ты его заинтересовал. Чем?
- Не дал проткнуть себя копьем при первой встрече.
Шериф хмыкнул:
- Похоже на него. Что ж, Герт разглядел в тебе вояку. Честно говоря, это было не сложно - достаточно глянуть хотя бы мельком на тебя и потом посмотреть на этих вот баранов.
Озрик сделал небрежный жест в сторону второго костра, вокруг которого возились мои коллеги по ополчению, и тут же продолжил:
- Ты среди них как волк посреди отары. Так зачем ты влез в это стадо? Только не говори, что был должен трактирщику - должника не умоляют стоя на коленях.
Я чуть не взмок. Рассказывать сомнительную историю своего появления в этом мире не входило в мои планы. Давить на жалость, вновь пуская в ход амнезию? Тоже не выход - пора уже избавляться от амплуа дурачка, не помнящего откуда он взялся. Рассказать про дюжину талеров, десять из которых остались стоять аккуратным столбиком у Лориты на столе? Так завербовавшись в коронный полк, я мог бы срубить и побольше. Сказать, что просто поддался внезапному порыву? Мол, всё равно уходить, так чего тянуть? Не поверит. И я даже знаю почему.
Пройти через ополчение - самый простой и надежный способ легализации. Раз вписан в реестр - значит подданный герцога. Тут без вариантов. В отличие от регулярных полков, кстати. Которые по сути те же самые наемники, только платит им не капитан вольного отряда, а герцог из своей казны. Платит, соответственно, меньше, зато стабильней. Но дело не в этом.
Солдат здесь - это бродяга без роду и племени. Только что с оружием. Последнее обстоятельство значит, конечно, не мало, но… проблема в том, что общество тут всё-таки сословное. И потому безродный солдат так навсегда и останется солдатом. Пока не сгинет, получив свой кусок железа в брюхо, или еще от какой неприятности, коими весьма богата неверная доля наемника. Максимум, что светит такому служаке - роль отставного сержанта, наподобие Герта. Если же хочешь чего-то большего - предъяви родословную. Хоть какую-то. Запись в ополчение практически равносильна зачислению в бюргерское сословие. Не дворянин, но… уже и не бродяга. Для начала - неплохо.
Всё это я передумал уже после того, как поставил подпись в шерифском гроссбухе, лишний раз убедившись в том, что принятое по наитию решение зачастую самое верное. Вот только Озрик вряд ли поверит, что я решил обзавестись местной "пропиской" спонтанно - он-то эту ситуацию куда как быстрее меня просчитал. В принципе, мне до его веры дела нет - пусть думает что хочет, серьезных оснований для моего отчисления все равно нет. Заместительство мое честь по чести оформлено. Но впереди война, а на ней всякое случается. Не понравится мой ответ шерифскому помощнику, шепнет он пару слов командиру сотни, в которую меня запишут, и… Может, конечно, и зря я себя накручиваю, но береженого и Эйбрен бережет. Раз уж должностное лицо аж до личной беседы с подозрительным заместителем снизошло, то не стоит его разочаровывать. Но и правду говорить не стоит. По крайней мере, всю.
- Я хочу подняться. В ополчении будет легче выдвинуться.
Ну, вроде не соврал. Должно прокатить. И происхождение свое сомнительное стороной обошел - нечего этой скользкой темы касаться. Озрик несколько долгих секунд буравил меня взглядом, затем удовлетворенно кивнул.
- А ты не такой уж дурак.
- Просто не хочу через двадцать лет оказаться один в старом домике на отшибе с крюком вместо руки.
Озрик хмыкнул:
- Точно не дурак. Обычно молодые лоботрясы вроде тебя, наслушавшись армейских баек, хотят стать лихими рубаками, как тот же Герт. Что делать, когда доживут до его лет и многим ли это удается, задумывается не каждый. Ты вот - задумался.
Мы помолчали. Чтобы заполнить паузу я даже приложился к фляге, которую все еще держал в руке - после такого разговора оно в любом случае не помешает. Озрик, услышав бульканье, вынырнул из задумчивости и требовательно протянул руку - пришлось возвращать сосуд законному владельцу. Отхлебнув в свою очередь, помощник шерифа плавно закруглил нашу странную беседу:
- Отдыхай. Завтра прибудем в Линдгорн, там и посмотрим, что из твоей затеи выйдет.
Я молча поднялся и поплелся к своему костру. Последняя фраза Озрика заставляла задуматься. Похоже, в моей жизни начинается новый этап. Может быть, еще не поздно смыться? Небо сегодня в тучах, ночь должна быть темной…