Сумрак большого грота пересекал косой луч, освещая длинную гряду золотого лома, а в золоте, словно ягоды земляники, горели рубины и альмандины. На стене, под самым сводом, в зеленом пятне отраженного света, танцевала водяная сеть.
Под стеной бездымно горел костерок. У костра на корточках сидел Амаргин и сыпал что-то из матерчатого кулька в курящуюся паром чашу.
- Который час?!
- Две тысячи двадцать второй, с момента гибели наевшейся спорыньи землеройки Пеструшки. Люди из города сказали бы тебе, что сейчас середина второй четверти. - Он отвлекся от варева, посмотрел недовольно. - Кто посуду не помыл? Я тебе кто - прислуга приходящая? Присохло все, окаменело совсем! Что за свинарник, Лесс, что ты себе позволяешь? Устала она! Где ты вчера была?
- В городе…
Я поежилась. Опустила глаза и обнаружила, что сижу на одеялах, совершенно голая, укрытая только плащом цвета хвои, а волосы у меня чуточку влажные.
- "В городе", "в городе", - ворчал Амаргин, размешивая что-то в черной от копоти чаше. - Вот и оставалась бы в этом городе. Сюда, небось, приходишь только денег взять.
- Мне… нужно… пятьдесят золотых. Выкупить парнишку одного.
- Ну конечно! На что еще можно деньги тратить? На парней и на наряды. Да я смотрю, ты наряды свои на берегу теперь оставляешь. Чтоб водой не попортить. Что означает - посуху ты так перебираться и не научилась. Двадцать раз показывал - все без толку. А еще в ученики набивалась. Мне такие ученики задаром… - Тут он зашипел, обжегшись, отдернул руку, выронил ложку, которая сейчас же канула в кипящее варево. - Вечно с тобой все наперекосяк. Я стараюсь, обустраиваю, забочусь о ней, вытаскиваю ее, полумертвую, из воды…
Он злобно уставился в котелок, морща лоб и раздувая ноздри.
- Когда? - я напряглась.
Опять он спас меня? Вытащил из речной норы, в которой я вчера застряла? Или из подземного озера, в которое я все-таки выплыла?
- "Когда"?! - Он мельком взглянул на меня и скривился от омерзения. - Когда! Она уже не помнит, когда! Недели не прошло, а она уже все позабыла! - Отвернулся и горько пожаловался котелку: - А если бы я тогда не пришел, до сих пор бы валялась в мертвой воде! И что? Где благодарность? Где уважение, черт побери? Она почему-то думает, что я ей что-то должен!
- Амаргин…
- Амаргин, Амаргин… Я полторы сотни лет уже Амаргин. Что расселась? Думаешь, я тебе завтрак в постель подам? Поищи мне какую-нибудь палку, я не знаю, что-нибудь, не видишь - ложка в кашу упала. Все наперекосяк. Со вчерашнего дня все наперекосяк.
Я вскочила, завернулась в плащ и отправилась на поиски чего-нибудь. Чертов колдун! У него все наперекосяк, а я-то тут при чем? Маг, тоже мне. Прошлый раз выпендривался, хватал чашу прямо из огня, а сегодня, видите ли, обжегся. Ложку утопил.
- Давай скорее! Пригорит же!
Я добыла какой-то кинжал, длинный и узкий, как лист осоки, и вручила его Амаргину. Тот запустил лезвие в кипящую кашу, принялся шарить им и скрести по дну в надежде выцепить ложку.
- Ты бы снял с огня-то…
- Не тебе меня учить! Училка нашлась. Сама сними, не видишь - у меня руки заняты.
В раздражении, я ухватила чашу за края и рывком переставила на относительно ровный участок пола. Амаргин, с облепленным кашей кинжалом в руке, недоверчиво на меня покосился:
- Обожглась?
- Нет.
Я в самом деле не обожглась - то ли из-за того, что действовала быстро, то ли… я нагнулась и потрогала край чаши. Он был умеренно теплый - но не горячий.
- Амаргин! Она же в огне стояла!
- Ну и что?
- Она же холодная!
- Да ну? Потрогай еще раз.
Я прикоснулась - и взвизгнула: раскалена!
Амаргин хмыкнул, потянул к себе маленькую корзинку, которую, видимо, принес с собой. Из корзинки добыл горшочек с чем-то желтым, густым… мед?
- Масло топленое. Обожглась таки?
- Кажется… да…
Ожог был смазан, скорее для проформы чем для пользы, а большой кусок масла шлепнулся в кашу. Амаргин жестом фокусника достал пару ложек - одну из рукава, другую из-за голенища. Я так и не поняла - ронял он ложку в котелок или опять разыгрывал спектакль.
- Снова ты мне голову морочишь. - Я набрала каши с краешку и подула на нее. - Кого ты на этот раз заколдовал - меня или чашу?
- Никого. Я тут вообще ни при чем.
- Тогда кто при чем? Я?
Он фыркнул с набитым ртом. И не ответил.
А я подумала - может быть. Это золото из кошелечка Нарваро Найгерта… Мое ночное путешествие по водяной червоточине… И тогда - я ведь попала на ту сторону, а не на тот свет… хотя, черт его знает, может, как раз на тот свет… Стоп! Давай-ка об этом сейчас не будем…
Отложив ложку, я сказала:
- Амаргин, мне до полудня надо быть в городе.
Он пожал плечами, не отрываясь от еды.
- Амаргин, я возьму денег.
- Угум…
Поглядывая на него, я расстелила на земле шаль и нагребла в нее монет. Их там оказалось гораздо больше пятидесяти, но считать мне было некогда, кроме того… ну, кроме того, я не была уверена, что смогу попасть сюда в следующий раз - без свирельки. Все-таки путешествие речным лабиринтом было чудом. Вряд ли это чудо повторится.
Я связала шаль узлом и подняла ее - тяжеленная!
- Амаргин, открой мне. У меня руки заняты.
- М?
- Открой, говорю. Руки заняты.
- А! - Он оглянулся. - Ну ты транжира! Надолго тутошних сокровищ хватит с такими-то темпами?
- Это не для развлечения!
- Да бес с тобой. Чего тебе?
- Открой скалу. Я ухожу.
- Да вон камень у стены торчит, наступи на него - и откроется тебе скала. Месяц почти тут живешь и не знаешь…
А мне кто сказал? Я наступила на указанный камень - и скала медленно и словно бы нехотя отворилась. Солнечное утро резануло по глазам, в лицо пахнуло солью и йодом. Над скалой перекрикивались чайки.
И все-таки мне удалось! Удалось!
- Эй! - Ощутив подъем и радостный кураж, я повернулась к закрывающейся дыре. - Покорми за меня мантикора, ладно? Я не успела!
Глава 16
Суд
Причал был пуст, а паром, удаляясь от нашего берега, только-только подползал к середине реки. Что ж, это, наверное, хорошо. Я просто войду в дом и оставлю деньги на столе, где кукушоночий отец мог бы их сразу обнаружить. И не придется объяснять, что да как, да откуда столько золота… Оставлю деньги, отойду во-он туда на взгорочек и послежу за домом.
Я перехватила поудобнее тяжелый узелок, надвинула шаль на глаза и, постукивая палкой, заковыляла к крытому соломой домику. Все складывается удачно. Я добыла денег, я успела ко времени, да еще с запасом, Амаргин, похоже, еще не разнюхал, что свирелька пропала, и, если удача не изменит и если свирель еще в Нагоре, Ю ее для меня достанет, а если нет…
Я потянулась было взяться за ручку двери - внутри домика вдруг визгливо загавкали. Тьфу, пропасть, совсем забыла про черно-белую кайнову сучку, такую же ненормальную, как и он сам… Впрочем, чего мне ее бояться? Это пусть она меня боится, у меня, если что, клюка найдется, как раз для особо брехливых.
Дверь неожиданно распахнулась. Через порог шагнула молодая женщина, бледная, с немного опухшим, но приятным лицом, в белой косынке, скрывающей волосы, в белом, расшитом тесьмой, переднике. Живот ее под передником заметно круглился.
От неожиданности я попятилась.
- Придется обождать, матушка, - прикрывая ладонью зевок, сказала женщина. - Шестую четверти обождать, не меньше. Вишь, паром-то только на тую сторону поехал.
- Да мне, милая, не паром нужон, - залепетала я, коверкая голос под старушечий. - Мне, милая, паромщик нужон. Который мальчонке рыжему батькой приходится. Дело у меня к ему важное.
- А! Так тебе, сталбыть, Хелд Черемной требовается. Так он теперь в городе, друзьям-знакомым пороги обивает. У его пацана давеча в застенок загребли. Чтой-то он украл, пацан евонный, во время праздника, ну и загребли его.
- А кто тогда на пароме-то? - удивилась я.
- А муж мой, Валер, да с им придурок этот немой, Кайн который. Хелд-то, слышь, лицензию свою продал. Мужу моему продал, вот мы со вчерась сюда и переехали. Раньше Валер мой на сукновальне горбатился, а тут такая оказия - Хелд Черемной срочно перевоз продает… Батюшка деньжат подкинул, да дядька с братом в долг дали - ну и выкупили мы лицензию-то. Валер хочет еще работника нанять, потому как втроем на пароме сподручней.
Я несколько озадачилась:
- Так где ж мне теперь Хелда этого Черемного искать?
- Да почем мне знать, матушка? Со вчерась его не видела. Где-то по городу рыскает, деньги добывает. Ему ж паренька выкупить надобно, а то ведь покалечат малого, а то вообче к веслу прикуют. И неизвестно, что хужее…
- Вот ведь незадача! А он мне нужен позарез!
- На это я тебе, матушка, вот что скажу, - добрая женщина обеими руками погладила живот. - Иди-ка ты к полудню прямиком в суд. Сегодня как раз дела, что за неделю скопились, разбираются. Хелд туда точно придет, никуда он не денется. Там и встретитесь.
Совет был разумен. Я попрощалась и пошла в город.
Собственно, а почему я была так уверена, что кукушоночий отец сидит сложа руки и ждет, когда над его сыном учинят расправу… то есть, простите, правосудие? Про меня Кукушонок ничего отцу не сказал, так что же тому - ждать у моря погоды? Он, бедняга, в отчаянии мечется, нужную сумму собрать пытается, но, судя по всему, вряд ли соберет…
И где же мне его искать? Эта милая женщина, жена нового паромщика, правильно сказала - надо идти прямиком в суд. Надеюсь, ратерово дело не первым разбирать будут, и я успею передать Хелду деньги.