Игорь Коростылев был высок, коренаст и немного звероподобен. Кличку "Буратино" он получил не за внешний вид и не за какие-то черты характера, а только благодаря отчеству. Дед Игоря, убежденный коммунист, назвал своего первенца Карлом в честь основоположника Карла Маркса. Ну а кто был сын папы Карло? Конечно же Буратино!
- Разве был такой уговор? - удивился Сережа Майоров.
Вот он-то, в отличие от Коростылева, заработал кличку "Тормоз" своим собственным умом, вернее - некоторой его недостаточностью. Наблюдая за Тормозом, Данилов не переставал удивляться тому, какая ирония судьбы занесла этого увальня в анестезиологи-реаниматологи, специальность, в которой постоянно приходится быстро соображать и быстро действовать. Ему бы в рентгенологи. Сиди себе, снимки описывай да динамику оценивай.
- Это закон жизни, - снисходительно пояснил Коростылев. - Тебя уважили - и ты уважение окажи. А то твой день рождения придется в подвале праздновать.
- У меня день рождения в июле. - Тормоз мечтательно закатил глаза. - Мы как раз в отпуске будем… Неужели лето снова наступит?
За окном, словно в ответ на глупый вопрос, пошел снег.
- Все в порядке, - известил вернувшийся Абгарян. - Гудеть можем хоть до утра, только чтоб тихо.
Трудное искусство гулянок в медицинском учреждении к окончанию института постигается в совершенстве.
Гулять надо с душой, с размахом, так, чтобы было что вспомнить, но при всем том не шуметь, чтобы не привлекать внимания пациентов. Ну, и администрации тоже.
Хорошо патологоанатомам - сидят они обычно в отдельно стоящем корпусе, клиентура у них спокойная, ни на что не реагирующая, родственники не досаждают… Гулять можно на всю катушку! В реанимации так уже не развернешься - во-первых, далеко не все здесь не реагируют на звуки, тем более громкие, а во-вторых, на соседних этажах могут услышать шум.
Отсюда вывод - учитесь осваивать спецнавыки. Говорить тихо (а когда выпьешь, это ой как нелегко!), посудой не звенеть, сексом на скрипящих предметах обстановки не заниматься. Будь невидим и неслышим, тогда твоему празднику никто не помешает.
Разумеется, шампанское открывали тихо, без хлопков и выстрелов в потолок, что не помешало трем бутылкам закончиться очень скоро. Пили не из фужеров, а из чашек и кружек, своей обыденной посуды. Предусмотрительный Абгарян не забыл и про одноразовые стаканчики, но все дружно сочли, что пить алкоголь из пластика "невкусно".
- Хорошее шампанское, Артурик, - похвалила Бурчакова. - Пьется так хорошо…
- Это брют, - Абгарян послал ей персональную улыбку, - мой самый любимый сорт шампанского.
- И мой тоже, - ответила Бурчакова.
"Еще немного, и они подружатся, - подумал Данилов. - Как мало надо людям для того, чтобы найти общий язык. Впрочем, не так уж и мало - почти по триста грамм шампанского".
От выпитого в головах приятно зашумело.
- Какой ты молодец, Артурик! - восхитилась Смирнова. - Такой день мерзкий, настроение мерзкое, а ты нам праздник устроил! Дай я тебя поцелую!
Именинник с удовольствием подчинился и был перецелован всеми дамами. Крупная и сильная Баранова так сжала его в объятиях, что послышался хруст.
- Ты ему ничего не сломала? - поинтересовалась Бурчакова.
- Это у него молния на ширинке лопнула, - не моргнув глазом, парировала Баранова. - Мужчины любят энергичных женщин.
- Покажи ширинку! - потребовал купившийся Тормоз.
- Разбежался, - проворчал Абгарян, направляясь в угол, к бару.
Он вернулся с бутылкой коньяка.
- Молдавский, - извиняющимся тоном объявил он, разливая коньяк по сосудам. - Армянского не было.
- Один хрен, все в Подмосковье разливают, - махнул лопатоподобной ладонью Коростылев.
Завязалась тихая, но ожесточенная дискуссия о сравнительных особенностях коньяков разных стран. Данилову даже пришлось придержать именинника, чтобы тот не набросился на флегматичного Коростылева.
Флегматичный-то он флегматичный, а махнет рукой - и привет Артурику, двадцать шесть лет отмечать уже не придется.
Тормоз, опровергая свою кличку, среагировал мгновенно и по делу - открыл вторую бутылку коньяка.
- Как сказал поэт Уитмен, чем ругаться, лучше выпьем! - сказал он. - За дружбу и корпоративную солидарность!
- Не путай! - строго одернул его Буратино. - Дружба и корпоративная солидарность - это совсем не одно и то же.
- Я знаю.
- Тогда как можно пить за них разом? Только порознь!
Порознь - так порознь. Выпили сначала за дружбу, а следом - за корпоративную солидарность.
- Надо немного прибраться, - озаботилась Аниканова.
Она встала, намереваясь собрать пустые лотки из-под еды, но пошатнулась и рухнула на колени Барановой.
- Ортостатический коллапс! - констатировал Абгарян.
- Я в полном порядке. - Совместными женскими усилиями Аниканову усадили на койку. С одной стороны ее подпирала Бурчакова, а с другой - Баранова. - Это просто голова закружилась. Бывает.
- Страшно вспомнить, сколько времени я не курил! - Абгарян встал и похлопал себя по карманам, проверяя, на месте ли сигареты и зажигалка.
- Я с тобой! - Тормоз слез с подоконника.
Данилов и Буратино как некурящие остались развлекать дам. Развлекали долго, рассказывали анекдоты, вспоминали студенческую жизнь, обсудили пару новых фильмов, выпили, закусили, еще выпили и только тогда спохватились, что курильщиков нет уже более часа.
- Тормоз он на то и тормоз, чтобы тормозить, - сказал Коростылев. - Но на Эдика это не похоже.
Данилов освежился, умывшись холодной водой, и отправился на поиски. В токсикореанимации царило спокойствие - настоящее сонное царство. Медсестра, сидевшая на посту, приветливо улыбнулась Данилову (не иначе как тоже успела отпраздновать абгаряновский день рождения) и, не дожидаясь вопроса, сказала:
- Попросила ваших товарищей переводного больного в отделение отвезти, так их до сих пор нет. Не знаю что и думать. Долго ли этажом ниже спуститься…
- Сам удивляюсь, - ответил Данилов. - Говорите - этажом ниже?
- Да, - подтвердила медсестра. - Главное, чтобы они кресло-каталку нашу вернули, не оставили в отделении. А то ведь не найдешь потом. Народ у нас ушлый - соскоблят нашу метку или просто поверху свою поставят, и все! А кому выплачивать? Наденьке! А у меня зарплата маленькая…
- Все понял, - ответил Данилов. - Постараюсь найти вашу каталку.
Он спустился по лестнице этажом ниже и поинтересовался в обоих отделениях, расположенных там, не привозили ли к ним переводного больного из токсикореанимации. Оказалось, что не привозили. "Наверное, они перепутали и отвезли его на этаж выше", - решил Данилов.
Увы - и там не было ни переводного больного (скорее всего - того самого любителя запивать водкой пачку снотворного), ни каталки, ни Тормоза с Абгаряном. Чудеса чудес и всяческие чудеса!
Данилов вернулся в токсикореанимацию и узнал, что коллеги так и не вернулись. Коростылев, доблестно развлекая дам, играл с ними в бутылочку. Данилов посмотрел на его физиономию, перемазанную помадой разных цветов, и предпочел отправиться на дальнейшие поиски "пропавших без вести".
Он поднялся на лифте на самый верхний этаж и начал спускаться вниз с заходом во все отделения, миновав только гинекологическое. Даже если Артуру и вздумалось пошутить подобным образом, привезя мужчину в гинекологию (Тормоз сроду бы не догадался сотворить такое), то отделенческие сестры эту шутку не поддержали бы.
Он дошел до первого этажа, но так никого и не нашел. Зато нашел охранника - лысого дядечку, занятого разгадыванием кроссворда. Данилов подсказал ему тяжелое заболевание дыхательной системы из пяти букв, первая "а" (сам охранник, кроме "аборт" ничего подобрать не мог), и узнал, что за последние четыре часа двое "сотрудников" никого на кресле-каталке из здания не вывозили.
- А ведь есть другой выход? - вспомнил Данилов.
- Он закрыт, ключи у меня. - Охранник потряс в воздухе связкой ключей. - Ищите в здании. А как будет военный трёхмачтовый корабль с полным парусным вооружением? Шесть букв, вторая "р".
- Фрегат! - ответил Данилов и толкнул дверь, ведущую наружу.
Ему почему-то захотелось обойти вокруг корпуса.
Ежась от холода (мокрый снег только усиливал впечатление), Данилов не обошел, а обежал терапевтический корпус, но никого не нашел.
Подумав о том, что приятели могли заснуть в машине Абгаряна (мало ли что в голову взбредет?), Данилов добежал и до машины, оказавшейся пустой. Пришлось бежать обратно, согреваясь при помощи экспрессивных выражений нецензурного плана. Заодно и протрезвел.
В вестибюле первого этажа Данилов наткнулся на уже переодевшихся "на выход" коллег.
- Мы там все убрали, ключ отдали доктору, еду тоже оставили ему, а бутылки Игорь спрятал в своем шкафчике, - обстоятельно доложила Бурчакова. - А ты нашел ребят?
- Нет, - развел руками Данилов.
- Как?! - дружно ахнули дамы.
- Так!
- Одежда их в раздевалке, - сообщил Коростылев. - Странно все это…
- Прямо мистика, - добавила Смирнова. - Деньги и съестное в больницах часто пропадают, но чтобы люди… А у них есть мобильные телефоны?
Мобильные телефоны в то время были у многих, но все же не у каждого. И пользовались ими не при каждом удобном случае, а только в случаях важных, срочных. Соответственно и номера мобильных телефонов сообщались далеко не всем.
- У Абгаряна я видела мобильный, но номера его я не знаю, - сказала Бурчакова. - Как все странно…
- Я их еще поищу, - сказал Данилов. - Самому странно.
- Удачи тебе, - Коростылев протянул Данилову руку, - а я девчонок до метро провожу.