* * *
– Митя, – Анисья окликнула брата.
Тот уже почти исчез за дверью своей комнаты на втором этаже. Он обернулся: усталость, вызванная неотступно преследующими его одиночеством и тоской, так одолела, что он даже не услышал, как сестра подкралась к нему. Анисья тоже выглядела устало: она уже распустила косы, и теперь волосы волнами спадали на ее плечи. Туфли она, по всей видимости, оставила в комнате, поэтому сейчас стояла на полу босиком.
Митя отметил про себя, что его сестра действительно очень красива. Даже сейчас, с распущенными волосами, без туфель и в халате, накинутом сверху на платье, она выглядела настоящей принцессой. Он словно впервые за долгое время увидел ее. Но тем не менее это не добавило желания с ней разговаривать.
– Ты что-то хотела?
Митя не мог простить ей того, что она наговорила Василисе в момент их ссоры. Ему казалось, что те слова и решили все, разрушили его мир. Но Анисья не понимала, за что он так к ней охладел.
– Да. Поздравить тебя с рождеством Коляды. – Она улыбнулась и достала из кармана халата маленький серый коробок. На нем не было ни ленточки, ни рисунков – лишь ряд дырочек по периметру.
– Золотые запонки? – с наигранным воодушевлением поинтересовался Митя.
– Нет, решила сделать тебе предложение руки и сердца! – ехидно ответила Анисья и протянула брату невзрачную коробочку. Митя пару секунд повертел ее в руках и только после этого открыл. На его лице тут же появилось выражение удивления, быстро сменившееся широкой улыбкой, – на секунду могло даже показаться, что он забыл все свои обиды.
– Анисья, где ты его достала?
На дне коробочки лежал невзрачный жук с черным блестящим панцирем. Но стоило Мите коснуться его сложенных крыльев, как они распахнулись, тут же осветив темный коридор. Каждое крыло жука словно было сделано искусным мастером из мельчайших частичек разноцветного стекла – самый настоящий витраж в миниатюре, который переливался разными цветами.
– Это же радужник!
Стоило насекомому выпорхнуть из своей камеры и полететь в глубь коридора, за ним по пятам последовала настоящая радуга.
– А, вот в чем его прелесть, – не отводя восторженного взгляда от летающего насекомого, сказала Анисья. – И как это происходит?
– Световая магия. Это редкий жук! – Митя выставил вперед руку, и жучок спланировал на нее. – Самый крутой подарок! – произнес Митя. – После золотых запонок, конечно же, – он улыбнулся сестре.
– Ладно, – произнесла Анисья, зачарованно следя взглядом за радужником, который вновь принялся летать по коридору. – Пойду спать.
– Спокойной ночи, – замявшись, ответил ей брат.
* * *
Сева снова поймал себя на том, что отвлекается от застольных разговоров. Хотелось как следует рассмотреть Уточкино Гнездо изнутри. Было очень странно наконец попасть сюда, учитывая что за всю свою жизнь он даже близко не приближался к нему. Ирвинг пригласил семью Заиграй-Овражкиных праздновать Зимнее Солнцестояние. Приглашение выглядело очень официально, отец с Юлей сделали вид, что приятно удивлены и благодарны, но все понимали: Сева должен был находиться вблизи Ирвинга и его Дружины, когда Водяная колдунья сможет вновь прикоснуться к перу коршуна. И не без основания Ирвинг предполагал, что это может случиться в главный день зимы – в Солнцестояние, время, когда все миры сближаются, когда между ними открываются проходы и когда многократно усиливается колдовство.
"Неужели Старообрядцы позволят ей сделать это? – скептически спрашивал себя Сева. – Полина Феншо получит новогодний подарок в виде пера коршуна?"
Долго думать о Полине он не мог. Ее образ у него в голове распадался на осколки, словно что-то внутри него твердило, что она потеряна навсегда. Его до сих пор мутило от зелья, которое он пил перед обрядом Опахивания, чтобы не замерзнуть. И от постоянного перевоплощения – из человека в птицу и обратно – ужасно тошнило, и болела голова. Воспоминания о Водяной лишь подливали масла в огонь, будто он предчувствовал что-то совсем плохое. Что-то, что было бы вынести тяжелее, чем даже ее смерть. Как так получается, что он постоянно оказывается с ней связан, что он не может проявить волю, если дело касается ее?.. И правда, как он умудрился пойти на поводу у Муромца и отдать ей свое перо? И почему именно она умеет сопротивляться чарам Сирен? Он нашел ее в одну Купальскую ночь и должен спасти ее от Темных магов.
Он опять уставился на стену. Все собрались за небольшим столом в одной из гостиных, где повсюду висели старинные гобелены, изображавшие сотворение мира уточкой. Вот уточка снесла яйцо. А тут щука достает его со дна. На следующем гобелене – древо жизни, соединяющее навь, явь и правь. Сева чувствовал, как за ним пристально наблюдает Микоэль Феншо, кузен Полины. Смотреть на него было как-то неловко: его глаза были до того похожи на Полинины, что в голову начинали лезть глупые мысли – словно через них глядит сама Водяная колдунья.
Максимилиан Феншо привез несколько бутылок своего знаменитого вина, но пили его только он сам, Звягинов и еще Юля. Все остальные: Ирвинг, дружинники, Даниил Георгиевич, Микоэль и Дарья Сергеевна сидели едва ли не в немом ожидании. Они не ели, не пили ничего, кроме воды, и почти не разговаривали. Они готовы были в любую секунду сорваться с места, в любую секунду применить сильнейший щит или кинуться на врага. Поэтому с каждой секундой все нелепее ощущалось промедление.
Вера Николаевна Велес, как и полагается, осталась в Заречье со своими подопечными. Профессор Звягинов же не упустил случая повидаться со старым другом и навестил Ирвинга. Дима Велес его не сопровождал.
"Наверное, стоит под окнами Муромцев и думает об Анисье", – решил про себя Сева, откровенно чувствовавший, кому принадлежит сердце внука Велес.
Крайне странно было видеть здесь Лису. Сева, пользуясь тем, что находится в облике коршуна, беззастенчиво разглядывал лицо наставницы. Ни одна черточка или мимолетный взгляд не отражали ее настоящих мыслей. Однако Севе показалось, что она, в отличие от большинства присутствующих, не ждет от этого вечера никаких новостей.
Всем гостям прислуживал один-единственный слуга – угрюмый сгорбленный старик, за весь вечер не проронивший ни слова. Сева подумал, что ему, наверное, нечасто приходится сервировать обед или ужин больше, чем на одного человека. Не только слуга, но и весь дом Ирвинга, казалось, не привык к большому числу посетителей. Севу не покидало ощущение, что он вторгся в чье-то личное пространство, не предназначенное для посторонних. Он легко мог представить Ирвинга, сидящим в одном из глубоких кресел, перебирающего бумаги или читающего книгу, – но вот подносы с пирожными точно были здесь нечастыми гостями.
– Месье Феншо, я краем уха услышал, что ваш сын владеет одним из видов древней рунической магии! – К Максимилиану Феншо подошел Звягинов. – Неужели это правда?
– Да, все вегно, – французский маг удовлетворенно кивнул, радуясь вниманию со стороны почтенного профессора. – Микоэль с самого детства интегесовался гунической магией газных нагодов. Тепегь с помощью специальных знаков он умеет чегпать энеггию из источников, которые физически находятся очень далеко от него самого. Ему достаточно начегтить гуну, способную откгыть энеггетический погтал…
– Я знаю, что такое колдовство очень редкое. Наверное, это облегчает ему жизнь у нас. Знаете, я ведь тоже в молодости путешествовал по разным странам, изучая Огненную магию, но оказаться вдали от родной земли для меня – настоящая пытка!
– О, вы абсолютно пгавы! Пытка, настоящая пытка! Я постоянно чувствую себя здесь бессильным. Спасибо вашему целителю, – он указал на Даниила Георгиевича, – он составил специально для меня отваг из фганцузских трав, котогые я пгивез из Богдо. Они пгидают мне сил.
Старший Заиграй-Овражкин в это время разговаривал с высокой колдуньей в длинном фиолетовом плаще, из-под которого выглядывал подол белого праздничного платья. Верея – так ее звали – была одной из сильнейших боевых колдуний Ирвинга. И, конечно же, кумиром всех "снежинок" в Заречье.
– Даниил, единственное, что мне непонятно во всей этой истории, это как твой сын смог столько времени скрывать ото всех, что он совершает такой сложный и опасный обряд! Призванный оборотень – кто бы мог подумать, что такое возможно в Заречье, под самым носом у наставников!
Юля метнула странный взгляд на колдунью в белом, но никак не отреагировала на ее замечание. Севе очень хотелось размять крылья, но он опасался, что любое его движение могут истолковать как ответ на зов Полины, поэтому он лишь поудобнее расположился на спинке кресла и продолжил следить за собравшимися.
Сам хозяин поместья, Ирвинг, стоял немного в стороне с бокалом какой-то темной жидкости в руке. Сева был уверен, что это одно из снадобий, которое для главы Светлого сообщества готовил его отец. О свойствах не знала ни одна живая душа, и даже своему сыну Даниил Георгиевич не рассказывал ни секрет его приготовления, ни то, каким действием оно обладает. На лице могучего колдуна не было следов усталости, хотя Сева подозревал, что последние несколько месяцев выдались для него крайне тяжелыми. С исчезновением Водяной в магическом мире могло произойти все что угодно, и справиться с последствиями этого должен был именно Ирвинг. Да, пожалуй, это был самый непроницаемый Огненный маг из всех, кого Сева встречал. Интересно, а Лиса может влезть в его мысли? Сейчас она стояла рядом с главой Светлого сообщества и пила воду из старинного хрустального бокала.
– Наверное, это не самый интересный праздник, на котором вы могли бы сегодня быть, – проговорил Ирвинг, не глядя на Дарью Сергеевну, а продолжая смотреть на собравшихся в гостиной колдунов.