Леший взял палку с легкой усмешкой - еще бы, ведь его-то секира потяжельше будет, а и то не устает новгородец с ней управляться! Но уже через пять минут ему показалось, что палка не деревянная, а свинцовая. Потом - что и не палка это вовсе, а Мировой Змей. Словом, еле-еле додержал Леший палку, а когда сияющий Хельги подал, наконец, команду - все юноши дружно побросали несчастные деревяшки оземь и выдохнули с облегчением.
- Молодцы! - громыхнул Лодыжка. - А теперь вокруг двора бегом марш!
Будущие богатыри гуськом затрусили вокруг двора. У Лешего тут же закружилась голова - сказывалось не до конца прошедшее похмелье. К тому же от бега разболтался после пива желудок, высказывая настойчивое желание вывернуться наизнанку. Новгородец терпел, хотя получалось плохо. Но показывать слабость при других - ни за что! Тем более, что и дядька понимающе наблюдает за мучающимся собутыльником.
Бегали долго. А когда наконец закончили - велел Хельги походить немного по двору для заминки, а затем идти в трапезную завтракать.
Ратибор сидел на лавке, хлебал щи (удивляясь, кстати, откуда взялся аппетит, ведь только что тошнило при любом запахе) и думал. Все, что было с утра, как-то не очень вязалось с тем, как он сам представлял себе обучение в княжьей дружине. Не удержавшись, спросил у соседа:
- Неужели нас мечами махать учить не будут?
- Будут, - отозвался сосед, прожевав изрядный кусок хлеба. - Первую неделю натаскают, вот как сегодня утром, а потом поедем в отдельный городок. Возле Киева. Вот там и начнется настоящее учение. А сейчас проверяют - кто за первую неделю отсеется, а кого дальше учить стоит. - С этими словами он снова уткнулся носом в миску.
Леший вздохнул - теперь-то уж точно надо выдержать - и тоже принялся за еду. Разговоры разговорами, а надо все съесть, пока не закончился завтрак.
Неделя прошла быстро. К ее концу Ратибор уже достаточно спокойно переносил утреннее упражнение с палкой, равно как и бег, и приседания с мешком песка на плечах, и бег с тем же мешком, но уже в охапку. Из десяти претендентов осталось шестеро, а вместе с теми, кто пришел раньше и позже, набралось почти тридцать человек. И вот настал день отправки "в городок".
Накануне Леший, окончательно подружившийся за эти дни с Хельги, спросил у него:
- Слушай, Лодыжка, ты вроде говорил, что Митяй твой напарник, верно?
Дядька кивнул.
- А почему тогда он нас не учит?
- Потому что он начнет вас учить уже там. И я тоже. Приедут нам на смену другие, станут натаскивать новеньких, пока не наберут полного числа. А мы - в городок. Я буду учить драться с мечом, копьем и секирой, а Митяй - вообще без оружия.
Ратибор припомнил тогда, как неделю назад Молния сшиб его с ног. Конечно, Леший был тогда с большого бодуна, но все равно впечатляет. Ведь не последний же кулачник Ратибор, а не успел даже понять, как свалили его. Если Митяй хотя бы вполовину собственного мастерства выучит, уже и это неплохо.
Ранним утром будущая дружина выехала из ворот княжьего терема. Юноши сидели в седлах как вкопанные, горделиво поглядывая вокруг, словно уже были богатырями и шли теперь бить хазар. Леший старался не отстать в этом от прочих. Но неожиданно, вертя головой, он натолкнулся на знакомое лицо. Секунду новгородец припоминал, а затем, словно озарение пришло, вспомнил, где он видел это лицо, а главное, эту бороду.
Через рынок шел давешний монах. Шел, не обращая внимания ни на что вокруг себя, в том числе и на верховых.
Ратибор залихватски свистнул в его сторону, а затем заорал:
- Эгей, батя, помнишь меня?
Монах поднял голову. Он тоже узнал Лешего, и, похоже, удивился, увидев его здесь. Во всяком случае, глаза его чуть расширились, а затем служитель чужеземного бога проворно скрылся за палатками.
- Ты его знаешь? - спросил Лешего ехавший рядом паренек. Пришел он в дружину с двумя братьями. Отец-рыбак, не мудрствуя лукаво, одарил детей рыбными именами - Окунь, Щука и Налим. Окунь был старшим, и именно он разговаривал сейчас с новгородцем.
- По пути в Киев встретились, - процедил Ратибор. - Сволочной народ эти монахи. И шуток не понимают.
Городок стоял на берегу реки. Представлял он из себя длинный дом, где жили ученики и наставники, тренировочный двор, капище Перуна, обнесенное невысоким частоколом, и все это - за бревенчатым тыном.
Во дворе будущих кметов встретил Митяй, приехавший заранее. С шутками и смехом юноши распределились по длинному дому, сложили вещи и снова вышли во двор.
Митяй пошептался с напарником, а затем повернулся к толпе.
- Значит так, молодые люди, - сказал он. - Вот здесь, - он показал на странного вида сооружение, немного напоминавшее виселицу, - будем учиться владеть копьем на скаку. Здесь, - теперь его палец был указующе простерт по направлению большого кожаного мешка, висящего на деревянной подставке и набитого чем-то тяжелым, - будем стучать кулаками. Всему остальному будем обучаться здесь. - Митяй обвел рукой остальной двор. - Всем все понятно? Тогда с завтрашнего дня и приступим.
Впереди всей толпы стоял Чурила Пленкович (не позволявший, кстати, называть себя иначе, как по имени-отчеству) - сын какого-то знатного боярина, красавец, неисправимый бабник и при этом неплохой, по слухам, боец. За неделю на княжеском дворе Леший умудрился два раза поцапаться с Пленковичем. Один раз новгородская стеношная выучка одержала верх. Но зато в другой боярский сын одолел купеческого за счет ловкости. Поговаривали, что в дружину он решил проситься из-за того, что чем-то не угодил отцу, и тот выгнал непутевое чадо со двора долой. Владимир же принял Чурилу по старой памяти.
Так вот этот самый Чурила сначала смерил Митяя взглядом, а потом придал лицу удивленное выражение и произнес:
- А кто ты такой будешь, собственно говоря?
- Митяй, по прозвищу Молния, из Византии. Буду учить вас всех без оружия драться.
Чурила поменял позу и небрежно поинтересовался:
- Какой же ты Митяй из Византии, когда ты жид пархатый? - жидов Чурила за что-то особенно не любил и всячески это подчеркивал.
- Ай, молодой человек, - нисколько не обидевшись, ответил Митяй. - Какое это имеет значение?
- Да ни в жисть такому не бывать, - разозлился Пленкович, - чтобы жид русича драться учил!
- А где же это видано, чтобы умный молодой человек вот так сразу говорил, не подумав и не проверив? Ведь может же так оказаться, что и я тебя научить могу…
- Что? - взревел Чурила, выпячивая широкую грудь. - Да я тебя… одной левой!
Леший ухмыльнулся, припомнив силу невзрачного жида в драке. Остальные с ней еще не сталкивались, а ростом Митяй был на голову ниже Пленковича, поэтому с интересом приготовились смотреть, как парень согласно обещанию одной левой уложит нахального чужеземца.
- А почему бы и не попробовать? - широко улыбнулся Молния.
Будущие кметы расчистили круг. Ратибору все это живо напомнило его собственное принятие в дружину - снова круг, снова в круге ученик против наставника. Только ученик был другой, и учителя он вызвал сам, и дрались без оружия.
Чурила, так же как и Леший когда-то, широко размахнулся с намерением врезать слева в челюсть. Митяй плавно, но очень быстро развернулся на носке, поймал бьющую руку за кулак и провел дальше в том же направлении. Боярский сын рухнул, как срубленное дерево, но тут же вскочил и полез в ближний бой, желая, судя по всему, задавить противника в медвежьих объятиях. Но и это ему не удалось - Молния, в очередной раз оправдывая свое прозвище, отскочил, а затем его кулак по короткой дуге врезался в подбородок Чурилы, а нога в то же самое время подсекла противника под коленки - Леший только теперь понял, как дядька поверг его наземь неделю назад. Парень снова упал, и на сей раз надолго. Остальные некоторое время молчали, переваривая увиденное. Потом Пленкович зашевелился, с трудом поднялся, потирая челюсть, пошатал пальцем зубы, проверяя, все ли на месте. Затем повернулся к Митяю, как-то по-новому на него посмотрел и спросил:
- А как это ты меня?
Митяй снова засверкал зубами:
- Вот! Теперь он таки понял, что даже у старого еврея есть чему поучиться! Еще у вас есть вопросы?
Еще вопросов ни у кого не оказалось, за исключением одного, который вертелся на языке у всех: когда же и нас так же научат?
- Киев не сразу строился, - хором ответили оба наставника.
Лешему не привыкать было к тренировкам. И дома он, бывало, упражнялся до седьмого пота. Разумеется, курс молодого бойца, пройденный им в Киеве, несколько поменял его понятия о настоящей тренировке. Но то, чему организм Ратибора подвергся в городке, выходило за всякие рамки.
Первый же день начался с того, что Хельги, бодрый и свежий, как всегда, вошел в длинный дом еще затемно и заревел, приставив ко рту широченные ладони:
- Подъем, богатыри!
"Богатыри" повскакивали с кроватей и потянулись было к одежде.
- Куда? - снова заревел Лодыжка. - С утра тренироваться только в подштанниках. И босиком!
Накануне подморозило, да еще и снег выпал довольно глубокий. Выбежав из дома полуголыми, ученики тут же принялись плясать: промерзшая земля немилосердно обжигала ноги. Но тут наставник (кстати, в сапогах и полушубке) тоже вышел во двор, и началась утренняя разминка. К ее концу от бегающих юношей валил густой пар, а устали они так, что на еду сначала смотреть не могли, а, немного отдохнув, съели все без остатка и попросили бы добавки, да знали - не дадут.
Однако изнурительная "утренняя зарядка" не шла ни в какое сравнение с тем, что Хельги устроил своим подопечным перед обедом, "для улучшения аппетита", как он сам выразился.