Арсений Михайлович подъехал на место первым... кстати, само место! Я такого в окрестностях Фролищ ещё не видывала. По левую руку от нас частой рябью убегали в горизонт мелкие холмы, по правую неровным частоколом тянулись к пятнистому от облаков небу сосны. Дорога ровной лентой разделяла холмы и лес. Машины в количестве чёртовой дюжины цепочкой вытянулись вдоль обочины.
Клюев, выбравшись на центральную по отношению к веренице авто позицию, исполнил мою давнюю мечту, воздел руки к небу.
В исполненные выспренности словеса, возвещающие начало великого события, я не вслушивалась. Я наблюдала за лицами "детишек" и думала, что это, вообще-то, странно -- вся семья в сборе, только мамы и нет, и о её существовании (или, в конце концов, о существовании и количестве мам!) никто не говорит, словно это запретная тема.
Клюевы-младшие слушали своего папочку с той же степенью внимательности, что и я. Возможно, причина была в том, что они слышали эту речь уже не раз: насколько я успела заметить, Арсений Михалыч обожал повторять особенно удачные "обращения к народу". На лицах Клюевых-младших отображалось явное нетерпение, и мне оставалось только гадать, какой же всё-таки игры они так ждут... жаждут!
-- ...и я счастлив объявить нашу первую летнюю игру этого года открытой! -- наконец-то закончил Арсений Михайлович, и дружное "урррааааа, страйкбоооол!!!" всколыхнуло тучки в небе, траву на холмах и сосны в бору и положило конец моей "угадайке".
Я не успела опомниться, а на меня уже напяливали какой-то комбинезон, поверх него жилет, на голову шлем как у мотоциклиста... Вокруг мельтешили разодетые во все оттенки камуфляжа парни и девушки, в руках у них то и дело появлялись и исчезали ружья и пистолеты. Эдик, тоже полностью закамуфлированный и узнанный мною только по запаху, небрежно опирался на жуткого вида винтовку. Перехватив мой растерянный и жалобный взгляд, он пожал плечами:
-- Сейчас на команды поделимся, и... -- Эдик помрачнел, протяжно вздохнул:
-- Да, сейчас на команды поделимся, игра начнётся, меня подстрелят, и до конца игры большую часть времени я проведу в роли мертвеца.
-- Почему?
-- Потому что Эдик -- Долбоклюев! -- с радостным ржанием объявил Максим, прибивая меня к земле нехилым, по замыслу явно дружеским хлопком по плечу. Я змейкой вывернулась из-под руки парня и добросовестно попыталась испепелить его взглядом, но он оказался огнеупорным юношей.
Да, ста восьмидесяти лет от роду, если мне не изменяла память.
Лицо Эдика потемнело от прилившей к щекам крови. Конечно, ведь мало приятного, когда тебя при твоей девушке так называют. Но что-то... природная робость? Неуверенность в себе? Сила привычки? Не знала я, что! Это что-то мешало Эдику возмутиться и потребовать раз и навсегда, чтоб его милые родственнички забыли эту милую кличку и думать не смели к нему так мило обращаться!
...а если ещё и я прямо сейчас не возмущусь, всё так и будет продолжаться! Максим уже отвернулся от нас, даже шагнул в сторону, сейчас он с сочным ржанием пойдёт проверять обмундирование игроков своей команды, Эдик перекипит бессильной злобой, и каждый из его братишек и сестрёнок сможет так же просто-запросто окликнуть его -- эй, Долбоклюев!
И он будет краснеть, бледнеть и отзываться.
-- Эй!
Странно, но Максим понял, что я обращаюсь к нему, и обернулся:
-- Да-да? Есть вопросы?
-- Всего один. Когда ты перестанешь называть Эдика -- Долбоклюевым?
Какая-то странная, многосоставная эмоция отразилась на красивом лице парня. Он, кажется, даже удивился, по меньшей мере, несколько раз проехался взглядом на Эдика, на меня и обратно.
-- Наверное тогда, когда он станет просто Клюевым -- умным и смелым, сильным и ловким! -- неожиданно добродушно усмехнулся Максим, наконец, составив ответ на мой вопрос.
Но меня такой ответ не устраивал. Тем более, уже человек десять Клюевых прислушивались к нашей беседе.
-- Нет, Максим, "тогда -- когда" не пойдёт. Скажи, пожалуйста, конкретно! Когда, по каким признакам ты поймёшь, что Эдик стал просто Клюевым?
Максим радостно улыбнулся во все тридцать два зуба плюс клыки:
-- Так говорю же, когда поумнеет, посмелеет, посильнеет и половчеет!
Среди зрителей раздались одобрительные смешки.
Эдик пошёл фиолетовыми пятнами.
Я загадочно потупила глаза:
-- Но как ты поймёшь, что это случилось?
-- Я это увижу!
-- Нет, не увидишь! Потому что не желаешь видеть того, что не соответствует уже имеющимся представлениям об Эдике!
-- Да ладно! -- отмахнулся Макс. -- Надь, ты пойми, это ж невозможно не заметить -- если вдруг наш Эдинька так переменится!
Загадочное выражение на моём лице сменилось определённо плутовским:
-- Да я тебе хоть сегодня покажу все перемены! Вопрос в следующем, готов ли ты прямо сейчас их увидеть и признать!
-- Готов!
Эдик застыл в полной прострации.
Он ещё не понимал, к чему я клоню, да я и сама толком не знала, получится ли...
-- Тогда давайте сыграем, мы с Эдиком против вас всех!
На какой-то невыразимо долгий миг мне показалось, что Эдик уже начал падать в обморок.
Нет, всего лишь показалось!
Слушали уже все. Все замерли в прострации сродни той, что недавно объяла моего любимого. Он же справился с первым шоком и улыбался, правда, пока ещё несмело, неуверенно. Но я видела, он испытывает ни с чем не сравнимое удовольствие при виде отпавших челюстей своих родственничков!
А прямо напротив меня крутил головой и одобрительно усмехался Арсений Михайлович. Надо же, помощь -- хотя бы моральная поддержка! -- пришла, откуда не ждали.
Пятна зелени. Пятна солнечного света. Звон в ушах от напряжения. Гибкий, хищный Эдик прозрачной тенью стелется, почти неразличимый в густом подлеске. Прямо перед ним -- Энди. Я чувствую её запах.
Энди крутит головой, пытаясь угадать, в какой стороне мы с Эдиком.
Мы отправили в мертвятник уже пятнадцать человек, а нас ещё толком никто и не видел!
Никто просто не ожидал, что я буду перепрыгивать с дерева на дерево -- бесшумно, прямо со ствола на ствол, если деревья близко, или с ветки на ветку, если далеко. А я вспомнила свои сны, где бегала по деревьям в стиле "Матрицы", договорилась с Эдиком, что буду работать "отвлекающим манёвром", и мы пошли охотиться на его родственников.
Сейчас в нашу засаду угодила Энди, и нам осталась самая малость...
Я пробежала по нижней ветке сосны до того места, где она начала ощутимо прогибаться под весом моего тела, и "страшным" шёпотом, подражая голосам призраков из ужастиков, позвала:
-- Эээндииии!
Девушка задрала голову -- и поймала затылком пластиковую пульку из винтовки Эдика. Лёгонькую Энди впечатало ударом в сосну, с которой я с ней общалась. Еле удалось удержаться!
-- Ой! -- пискляво отреагировала Энди, отклеивая нос от смолянистой коры, и тут же расхохоталась:
-- Ну вы, блин, даёте! Охотники, мать вашу!
Интересно, что стало бы с нею, не будь она, действительно, вампиром...
Эдик шутовски раскланялся, я же спрыгнула вниз:
-- Давай руку, Энди...
Мой любимый радовался, как ребёнок, повязывая своим сёстрам и братьям белые ленты "мертвецов".
-- На! -- протянул он сестрёнке телефон.
Энди вздохнула, набрала номер Арсения Михайловича:
-- Па! Меня убили.
Трубка разразилась многоголосым хохотом.
-- Ну, беги к нам, -- перекрыл хохот голос Арсения Михайловича. -- Ждём с нетерпением!
Энди развела руками:
-- Жаль вас покидать, но вы сами напросились одни против всех!
-- Да ладно, -- снисходительно пожал плечами Эдик, ему каждый новый выстрел в цель придавал всё больше уверенности в собственных силах. -- Вас уже не так много и осталось...
-- А скоро не останется вовсе! -- поддержала я.
И снова -- пятна солнечного света, пятна зелени, переплетение запахов... мне нужен был, по совести, только один, Максимов. Очень уж хотелось прибить его как можно скорее!
Прыгая с дерева на дерево, ловя малейшие оттенки ароматов, я чуть не свалилась в полупрыжке, когда вдруг учуяла отвратительно знакомый запах Косичкобородца.
Эдик, заметив, что я едва не сорвалась, жестом подозвал меня.
-- Что? -- коротко и тихо спросил он.
-- Косичкобородец, -- так же тихо, пусть и не так уж коротко ответила я.
Он нахмурился:
-- Его только и не хватало!
Глубокая складка между бровями моего любимого притягивала взгляд и вызывала непреодолимое желание прижать её пальцами, разгладить...
-- Что делать? Ведь он сейчас следит за нами!
Я пожала плечами:
-- А если нам самим проследить за ним?
Эдик почти улыбнулся:
-- И как же ты это себе представляешь?
-- Да очень просто! Я уверена, что сейчас он меньше всего ожидает, что мы с тобой отвлечёмся от своей охоты и займёмся им!
-- Ой, Надя, тебя послушать, так всё так просто! И не-долбоклюевость мою доказать, и Косичкобородца отловить...
-- Ой, Эдик, а тебя послушать, так всё так сложно! Однако это не я, заметь, не я, а ты шестнадцать раз подряд не промахнулся!
-- Чшш!
Мы не заметили, что увлеклись и стали разговаривать громче.
Взглядом Эдик указал на дерево, и я без разбега прыгнула как можно выше и ящерицей вскарабкалась по стволу до первых ветвей, затаилась, стараясь слиться с ними. Эдик уже растворился в подлеске.