Далеко-далеко от них, за бездонной пропастью, полной звезд, вокруг зеленовато-желтого солнца вращалась жаркая планета. На этой планете под полярной ледяной шапкой был лес, точь-в-точь такой же, как тот, по которому шел молчаливый воин. Глубоко в том далеком лесу некие существа собравшись в круг, погруженные в тайны древнего учения, творили магические заклинания. Все они сидели на голой земле, но на их ярких одеждах не было и следа грязи. Над сидящими образовалась сфера мягкого, теплого света. Глаза собравшихся были закрыты, но им было видно все, что нужно видеть. Один из них, настолько старый, что никто из присутствовавших и не помнил его молодым, поднялся над остальными, поддерживаемый в воздухе силой их общего заклинания. Его седые волосы свисали ниже плеч, удерживаемые простым медным обручем с камнем из зеленого нефрита на лбу; руки были вытянуты вперед и повернуты ладонями вверх, а глаза направлены на фигуру в черном одеянии. Поза человека в черном была зеркальным отражением позы учителя, но глаза его во время обучения были закрыты. Он мысленно ощупывал структуру этого древнего эльфийского волшебства и чувствовал, как переплетающиеся энергии всех живущих в этом лесу, с небольшим усилием, но без принуждения, направляли его на достижение цели. Именно так лесные заклинатели использовали свою силу: мягко, но настойчиво сплетая волокна естественных энергий в магические нити. Человек дотрагивался до них мыслью и понимал их. Он осознавал, что его могущество уже вышло за пределы человеческих возможностей, обретя силы, которые по сравнению с тем, что он когда-то считал своим пределом, казались просто божественными. За прошедший год он многое постиг, но вместе с тем понял, как много ему еще предстоит узнать. Однако теперь у него были силы находить источники знаний. Он понял, что секреты, которыми владели лишь величайшие маги - способность с помощью силы воли путешествовать из мира в мир, двигаться сквозь время и даже обмануть смерть - все это было доступно для него. Он понял также, что однажды откроет способ научиться всему этому, если ему будет отпущено достаточно времени. А времени не оставалось. Деревья откликались на шелест дальнего темного ветра, и человек в черном поднял глаза на поднявшегося рядом с ним в воздух учителя. Они оба отвлеклись от процесса обучения. Человек в черном мысленно произнес:
- Пора, Акайла?
Его собеседник улыбнулся, и светло-голубые глаза его засияли. Год назад, когда человек в черном впервые увидел их свет, он был поражен его силой. Теперь он знал, что свет этот рожден внутренним могуществом, равного которому нет ни у кого из смертных, за исключением одного. Но сила, светившаяся в глазах его учителя, была не ошеломляющей мощью того, другого, а успокаивающей исцеляющей силой жизни, любви и надежды. Это существо действительно стало единым целым с окружающим миром. Однако мысли, которыми обменивались собеседники, мягко опускаясь на землю, были полны тревоги.
- Прошел год. Хотелось бы иметь больше времени, но время подчиняется только своим законам, и, может статься, ты уже готов. - Затем он добавил вслух с юмором, который человек в черном понял по структуре его мысли: - Однако, готов ты или нет, время пришло.
Сидевшие в кругу как один поднялись, и на мгновение человек в черном почувствовал, как они на прощание мысленно касались его сознания. Они отсылали его обратно, туда, где шла борьба, в которой ему предстояло сыграть важную роль. И уходил он с большим запасом знаний и умений, чем тот, которым обладал, когда пришел сюда. Он ощутил последние прикосновения и промолвил:
- Спасибо. Я отправляюсь туда, откуда смогу быстро добраться до дома.
С этими словами он закрыл глаза и исчез. Те, что сидели в кругу, немного помолчали, а затем занялись своими делами. Листья на деревьях все не могли успокоиться, в них долго слышалось эхо злого ветра.
Ветер долетел до тропы у горного хребта над далекой долиной, где в укромном месте притаилась группа людей. На какое-то мгновение они повернулись на юг и всматривались вдаль, как будто пытаясь обнаружить, откуда прилетел этот беспокойный ветер, а затем вернулись к наблюдению. Двое из разведчиков, сидящие у самого края утеса, прискакали издалека, как только получили известие о том, что в долине под знаменами врага собирается армия. Командир, высокий седеющий человек с черной повязкой на правом глазу, присел на камни.
- Все именно так, как мы и ожидали, - тихо проговорил он.
Другой человек, не столь высокий, но более плотного телосложения, почесал черную с проседью бороду и плюхнулся рядом с первым.
- Да нет, хуже, - прошептал он. - Судя по числу костров, там закипает черт знает какое зелье.
Человек с черной повязкой долго сидел молча.
- Ну, мы выиграли по крайней мере год. Я ожидал, что они двинутся на нас прошлым летом. Хорошо, что мы готовились к войне, ведь теперь ее не миновать. - Пригибаясь, он вернулся в укрытие, где высокий светловолосый воин держал его лошадь. - Ты остаешься?
- Да, хочу еще посмотреть, - ответил его собеседник. - Если знать, с какой скоростью прибывает пополнение, можно прикинуть, сколько воинов он приведет с собой.
Командир сел на коня. Светловолосый заметил:
- Какая разница? Когда он подойдет к городу, с ним будут все его силы.
- Просто не люблю сюрпризы, вот и все.
- Долго? - спросил первый.
- Два, самое большее три дня. После здесь будет слишком людно.
- Они уже наверняка выставили дозорных - так что не больше двух дней. - С мрачной усмешкой он добавил: - С тобой не так уж и весело, но за последние два года я как-то привык, что ты рядом. Будь осторожен.
Второй широко усмехнулся:
- Это и тебя касается. Ты им достаточно досаждал последние два года, так что они были бы рады поймать тебя в сети. Не хотелось бы, чтоб они появились у ворот города с твоей головой на пике.
Блондин сказал:
- Этого не случится. - Открытая улыбка противоречила решительному тону, который был так хорошо знаком его собеседникам.
- Постарайся, чтобы так и было. А теперь поехали.
Отряд отправился в путь, оставив лишь одного всадника в помощь толстяку. Продолжавшему наблюдение. Через некоторое время он тихо пробормотал:
- Что же ты на этот раз задумал, сукин ты сын? Что ты собираешься выдать нам этим летом, Мурмандрамас?
Глава 1
ПРАЗДНИК
Джимми сломя голову мчался через зал. За последние несколько месяцев он сильно вытянулся. В следующий день летнего солнцестояния будет считаться, что ему исполнится шестнадцать, хотя сколько лет ему на самом деле, никто не знал. Похоже, что шестнадцать, а может быть, ближе к семнадцати, а то и восемнадцати годам. Мальчик и раньше был сильным и мускулистым, но за время жизни при дворе он раздался в плечах и вырос почти на целую голову. Теперь он уже выглядел не мальчиком, а настоящим мужчиной.
Однако некоторые качества никогда не меняются, и одним из них у Джимми было чувство ответственности: на него можно было положиться в серьезные моменты, однако его пренебрежение повседневными обязанностями опять грозило превратить двор принца Крондора в хаос. Долг предписывал ему как старшему сквайру первым являться на сборы, а он, похоже, как обычно, будет последним. Пунктуальность почему-то никак не давалась Джимми. Он появлялся либо поздно, либо рано, и очень редко вовремя.
Локлир стоял в дверях Малого зала, который служил местом сбора сквайров, и неистово махал руками, чтобы Джимми поторопился. Из всех молодых придворных только Локлир стал его другом после того, как Джимми вернулся с Арутой из похода за терном серебристым. И хотя Джимми сразу и совершенно справедливо отметил, что во многом Локлир был еще ребенком, младший сын барона Края Земли отличался неистребимой тягой к приключениям, что одновременно радовало и удивляло его друга. Каким бы рискованным ни был план, придуманный Джимми, Локлир всегда соглашался с ним. А когда затеянное Джимми испытание нервов придворных кончалось неприятностями, Локлир с честью переносил наказание, считая его справедливой ценой за неудачу.
Джимми влетел в комнату и, скользя по гладкому мраморному полу, помчался на свое место. Две дюжины сквайров, одетых в зеленое и коричневое, выстроились двумя рядами. Он огляделся, убедился, что все находятся на местах, и замер на своем посту за секунду до того, как вошел мастер церемоний Брайан де Лейси.
Когда Джимми получил звание старшего сквайра, он думал, что оно сулит ему одни удовольствия и никакой ответственности. Однако его быстро вывели из заблуждения. Он стал составной частью, хоть и очень малой, механизма, обеспечивавшего сложную жизнь двора правителя, и в случае сбоев Джимми приходилось на себе испытывать правило, известное чиновникам всех времен и народов: начальство не волнуют причины неудач, их интересует только результат. Поэтому Джимми переживал каждую ошибку, совершенную сквайрами. Пока что этот год был для него не самым безоблачным.
Размеренным шагом, шурша красно-черным одеянием, высокий мастер церемоний величественно прошел через зал и встал позади Джимми, который формально был его ближайшим помощником после главного камергера, но на самом деле был источником бесконечных хлопот. По обе стороны мастера де Лейси стояли два придворных палка в пурпурно-желтой форме. Это были сыновья простолюдинов, будущие дворцовые слуги, в то время как сквайрам когда-нибудь придется занять места среди правящей верхушки Западных земель Королевства. Мастер де Лейси рассеянно постучал о пол посохом - символом своего звания - и сказал:
- Опять еле успел, не так ли, сквайр Джеймс?
Не обращая внимания на сдавленные смешки мальчишек из задних рядов, Джимми серьезно отрапортовал:
- Все на месте, мастер де Лейси. Сквайр Джером отсутствует по причине ушиба.