– Потом, значит, этапом нас на зону отправят, – продолжала Сати. – Это уже после суда произойдет. Про этап ничего тебе сказать не могу, не ходила. Но, думаю, тоже ничего хорошего. А вот в зоне я была, очерк писала.
Никита снова хмыкнул, кусая травинку и щурясь на солнце.
– Хорошо бы нас на своей зоне оставили, – размечталась Сати. – Здесь недалеко от города есть. "Тройка" – это женская зона, а "девятка" – мужская. Рядом бы были! И жене твоей близко ездить, навещать тебя. Пусть она мне сгущенку привозит, ладно?
Никита не выдержал и захохотал.
– Смешно тебе? Ну-ну… – Сати перевела задумчивый взгляд на реку. – Интересно, до того как нас посадят, мы успеем зарплату получить или нет? – неожиданно спросила она.
– Зачем тебе деньги в тюрьме?
– Ну не скажи, – рассудительно проговорила подельница. – Я буду просить, чтоб мне гламурные журналы покупали. В камере-то скучно. Хотя… Знакомые у меня в тюрьме есть: начальник СИЗО, главный психолог опять же… я с ней интервью делала как-то… попрошу, они купят. Вообще-то я хотела на эту зарплату сделать татуаж на веках, но уж ладно…
– Татуаж? – удивился сисадмин. – Это еще зачем?
Сати снова села.
– Чтоб глаза были выразительные. На ночь же умываешься, макияж смываешь. И утром того… видок не тот. А если сделать татуаж, то как бы всегда на глазах подводка. И вот, представь, я просыпаюсь утром с подведенными глазами и сразу же начинаю выразительно таращиться на любимого мужчину!
Никита ухмыльнулся.
– Откуда у тебя любимый мужчина? Небось опять решила закрутить с красавцем из музея?
– Не, с этим из музея – все. Особенно когда он узнает, что мы их обворовали… Это я так, гипотетически.
– А я тебе практически скажу, – лениво произнес сисадмин. – В ближайшие три года на мужиков тебе выразительно таращиться не придется. Разве что на соседок по камере.
– Это точно, – упавшим голосом согласилась Сати. – А как ты думаешь, мы сможем с тобой переписываться? Чтобы поддерживать друг друга морально?
– По трубе перестукиваться будем, – сурово сказал Никита, поднимаясь. – Азбуку Морзе знаешь?
– Нет…
– Учи!
Белая "японка" медленно вползла во двор редакции и остановилась. Возле Управления железной дороги у мусорных баков крутилась пестрая собака, боязливо поглядывая на неопрятного бродягу в серых замызганных штанах и шлепанцах на босу ногу. Недовольно нахмурив кустистые брови, он сосредоточенно изучал содержимое полиэтиленового пакета. Сати глянула мельком – человек показался ей смутно знакомым.
– – Чего мы сюда притащились под конец рабочего дня? – недовольно бубнил Никита.
– Ну, снова началось. – Сати вылезла из машины и с размаху хлопнула дверцей.
– Сколько раз говорил: не хлопай так! – заорал сисадмин. – Не "Волга"! Блин, отвалится же дверца на фиг! Она и так один раз уже…
Сати, игнорируя вопли приятеля, обошла машину и наклонилась к окну водителя.
– Никита, мы же обо всем договорились. Надо этот мечуган схоронить где-то, ну, пока мы бомжа не нашли. Мага, то есть. Дома я такую опасную вещь хранить не буду. Я с ним боюсь один на один оставаться. К тебе домой – сам понимаешь… тоже не вариант. Выход один – на работе его спрятать.
– Может, лучше на даче у меня? А то на работе народу полно…
– На дачу твою я больше ни ногой. Да и далеко она. Сам подумай – обнаружим мы это мага… кстати, как его зовут? Я забываю все время… Так вот. Обнаружим мага – и что? Его на дачу везти придется минут сорок, неизвестно, как он к этому отнесется. Может, он на "Мерседесах" ездить привык? Или на коврах-самолетах летать? У него ж, по-моему, с головой не все в порядке. Не все чашки в серванте.
– Это почему ты так думаешь? – заинтересовался Никита.
– Блин, да сам подумай! Почему великий маг, вместо того чтоб волшебным посохом махать и молнии из пальцев пускать, по помойкам в нашем городе шарится? Я, знаешь, кино недавно глядела, фэнтези. Так там маги были вполне вменяемые. Мир спасали, со злом боролись, все как полагается. Ни один из них, заметь, по помойкам бутылки не собирал.
– Это точно. – Никита вылез из машины и осторожно прикрыл дверцу. – Плачет по колдуну нашему вся психушка во главе с главврачом. Но искать его надо как можно скорее. Пусть забирает Странника и сваливает отсюда. И в своем царстве-государстве пусть лечится, по месту прописки.
Он покосился на заднее сиденье, где лежал меч.
– А вдруг мечуган ночью того… на вахтера, к примеру, нападет?
– У вахтера ружье есть, пусть отстреливается, – отрезала Сати. – Но вообще ты прав… все силы надо бросить на поиски этого… как его?
– Тильвуса.
– Во-во!
Никита оглянулся по сторонам.
– Тогда так. Слушай меня внимательно. Иди в контору и принеси газеток старых побольше. Я железяку запакую хорошенько, чтоб вахтер не разглядел, что такое я тащу и…
– А если спросит?
– Если спросит, скажу – деталь для компьютера. Ясно?
– Ничего себе – деталь… Думаешь, поверит?
– Куда он денется! Поверит, конечно. Запакую, и спрячем мы его…
Сисадмин почесал в затылке.
– Слышь, подельница, а где мы его спрячем-то?
Сати на мгновение задумалась.
– В кладовке на третьем этаже. Подходящее место, по-моему. Там подшивки старые хранятся, и никто туда не заходит. Закопаем меч в подшивки, сверху еще хлама всякого навалим… Никто и не найдет.
– Ладно. Тащи газеты, да ключ от кладовки прихвати, а я пока посторожу железяку эту.
Несмотря на то что рабочий день подходил к концу, народу в редакции оказалось неожиданно много, и Никита сильно нервничал, поднимаясь следом за Сати на третий этаж. Она, по мнению сисадмина, шла слишком уж медленно, а потом и вовсе остановилась, причем так неожиданно, что Никита натолкнулся на нее и раздраженно зашипел:
– Ну, что встала! Быстрей шевелись! Забыла, что у меня в руках деталь для компьютера длиной в два метра?
– Ой, а это что? – удивленно спросила Сати.
Навстречу им шел начальник рекламного отдела, злой и мокрый с головы до ног.
За ним на почтительном расстоянии гуськом следовали подчиненные.
– Макаронная фабрика деньги прислала, – официальным голосом сообщил начальник, поравнявшись с Сати. – Можешь получить в бухгалтерии.
– Э… ну да… – растерянно ответила она. – А ты что, душ принял прямо в одежде?
Словно не слыша, начальник прошлепал дальше, оставляя на линолеуме грязные следы. Рекламные менеджеры уныло потянулись следом.
Никита ухватил за рукав одного из них:
– Стой! Быстро, в двух словах, излагай – в чем дело?
Оказалось, что, пока Сати и Никита грабили городской музей, в редакции тоже происходили вещи нескучные: на втором этаже неожиданно прорвало трубу, вода просочилась на первый и щедро полила печатные машины в типографии, в том числе и новый, еще не распакованный станок, приобретенный недавно за большие деньги. Шеф называл его "наше секретное оружие" и сильно рассчитывал с его помощью подавить всех конкурентов, повергнуть в прах и навсегда отбить у них охоту печатать газеты. Увидев, что на "оружие" сплошным потоком льется мутная вода, шеф обезумел от ужаса, полез под водопад сам, пытаясь закрыть станок телом, и этого же потребовал от подчиненных. Начальник рекламного отдела, демонстрируя редкостное холуйство, тут же последовал его примеру.
Сисадмин представил себе эту картину и заржал.
– Есть все-таки в мокрых мужчинах какой-то животный магнетизм, – лицемерно вздохнула Сати. Она перегнулась через перила и посмотрела вниз, на удаляющуюся процессию рекламщиков. – Я, можно сказать, тяжелейший в моей жизни эротический шок пережила только что, а ты ржешь. А ведь у себя в кабинете он еще и разденется…
– Двигай давай! – недовольно скомандовал Никита. – Хватит мечтать о кренделях небесных. Иди в кладовку! Начальник рекламной службы тебя интересовать не должен по причине его женатости. Поняла?
Сати неохотно тронулась с места.
– Что ж с того, что женатость, – пробурчала она раздосадованно. – Если хочешь знать, в мире каждую минуту сходят с конвейера тысячи новых женщин. Не может быть, чтобы ему не захотелось обновить модельный ряд.
– Ты что, автомагазину недавно рекламу писала? – догадался сисадмин.
Они подошли к дверям кладовки, Сати воровато оглянулась и отперла замок.
– Автосервису. Ну, там – развал, схождение…
– И что? Знаешь, что это такое?
– Да нет, конечно…
Сати пропустила внутрь Никиту, зашла сама и захлопнула дверь.
– Как ты можешь писать о том, о чем не имеешь ни малейшего понятия? – удивился он.
– Это профессионализм, Никита! Профессионализм высшего класса! Да тебе этого не понять, не пытайся даже.
Она огляделась: крошечная каморка без окон была завалена подшивками старых газет и журналов.
– Ну, что стоишь? – набросилась она на Никиту. – Чего ждешь? Закапывай давай!
– А уборщица сюда не того? – опасливо спросил сисадмин, разрывая залежи старых газет. – Не придет полы мыть?
– Какая уборщица, ты что! Гляди тут пыли сколько! Да и зачем ей сюда ходить, она в кабинетах-то не убирается. Разве что у шефа пыль смахнет, да у рекламщиков.
Сати пальцем написала на пыльной поверхности колченогого стола неприличное выражение, потом принялась рисовать портрет шефа. Получалось похоже.
– А к нам она вообще не заглядывает, – добавила она, любуясь на рисунок.
Никита уложил меч на пол в углу, навалил сверху пачки газет, потом, для гарантии, задвинул в тот же угол стол, мельком взглянув на написанное Сати.
– Гм… не стыдно?