Чего только я не видел во время этой прогулки! Я все еще запрещал себе входить в букинистические лавки, чтобы не брести потом, покряхтывая и шатаясь под грузом исполинской стопки книг, ведь повсюду по смешным ценам лежали невероятные сокровища. "Где дамба замыкается в круг" Эктро Проневода с собственноручной подписью за пять пир! "Катакомбы Книгорода", прославленное описание подземного лабиринта, вышедшее из-под пера легендарного охотника за книгами Канифолия Дождесвета, - за три пиры! "На худой конец - чертополох", воспоминания меланхоличного суперпессимиста Хумри Судьбды, за смехотворные шесть пир!
Сомнений нет: я очутился в раю книгочеев. Даже на скромную сумму, которую оставил мне Данцелот, я в мгновение ока мог бы сколотить себе здесь библиотеку, которой позавидовал бы любой драконгорец. Но пока я просто шел куда глаза глядят.
Лавка Кибитцера
Когда мое изумление толкотней на улицах несколько улеглось, хватания за рукав зазывал и навязчивость книгонош начали понемногу действовать мне на нервы. А поскольку с наступлением темноты становилось все холоднее, я решил наконец обратиться к букинистическим книгам. Но с чего начать? С большого магазина со смешанным ассортиментом? Или с небольшой, специализированной лавочки? И если последнее, то с какой специализацией? Лирика? Детективные романы? Жуть-литература рикшадемонов? Гральзундская философия? Флоринфийское барокко? Меня манили все освещенные свечами, полные печатных лакомств витрины, и ради простоты я решил зайти в ту лавку, возле которой как раз стоял. На входной двери был вырезан странный значок: круг, разделенный внутри тремя кривыми линиями. Заведение было освещено так скудно, что даже нельзя было прочесть названия выставленных в витрине книг. Но именно поэтому оно показалось мне самым таинственным и завлекательным из всех на этой улице. Скорее внутрь!
Ненавязчивый звонок возвестил о моем приходе, в нос мне ударила давно знакомая затхлость зачитанных фолиантов. Сначала мгновение мне показалось, что магазинчик пуст, но когда мои глаза понемногу стали привыкать к полумраку, я сумел различить, как из серых теней вокруг полок складывается сгорбленная фигура со светящимися в темноте глазами навыкате. До меня донесся приглушенный ритмичный треск.
- Чем могу вам служить? - тонким и ломким голосом спросил гном, точно язык у него был из пергамента. - Вы интересуетесь работами профессора Абдрахмана Соловейника?
Ах ты батюшки! Я оказался в лавке, специализирующейся на писаниях Чокнутого с Мрачных гор. Вот попал, так попал! Я был мало знаком с трудами Соловейника, но и этого хватило, чтобы, понять, что его научная точка зрения на мир крайне далека моей поэтически страстной натуре.
- Лишь поверхностно, - сдержанно ответил я.
Поскорее прочь отсюда, пока я из вежливости не дал себе навязать какой-нибудь неудобоваримый талмуд!
- Без поверхности нет глубины, - возразил гном. - Возможно, вас интересуют его побочные исследования? Например, в области замонийской лабиринтистики? Могу предложить очень интересную работу доктора Оцатафана Колибриля, одного из самых одаренных учеников Соловейника, и ничуть не преувеличу, сказав, что из нее можно почерпнуть кое-какие сведения о разгадывании лабиринтов.
- Собственно говоря, меня не слишком интересуют лабиринты, - отозвался я и отступил на шаг. - Боюсь, я ошибся магазином.
- Так науки вас не интересуют? Вы ищете беллетристику? Эскапистскую литературу для бегущих от реальности? Значит, вам нужны романы? Тогда вы действительно не по адресу. Здесь только научно-популярные книги.
В голосе владельца не было ничего враждебного или надменного, и сказанное прозвучало лишь как вежливая информация. Я взялся за ручку двери.
- Прошу прощения! - глупо сказал я и нажал на ручку. - Я недавно в городе.
- Вы из Драконгора? - спросил букинист.
Я остановился. В жизни прямоходящего динозавра есть несколько данностей, и одна из них - всякий способен с первого взгляда определить, откуда ты родом. Пока я еще не выяснил, преимущество это или помеха.
- Этого, пожалуй, невозможно не заметить, - ответил я.
- Прошу, простите мое пренебрежительное и обобщающее замечание о романах. Приходится произносить кое-какие пустые фразы, чтобы отвадить туристов, которые то и дело врываются ко мне и требуют подписанных первоизданий "Принца Хладнокрова". Но хотя у меня магазинчик чисто научной литературы, я тоже проглотил кое-какие романы, написанные в Драконгоре. - Сморщенная фигурка нагнулась над заваленным книгами столом и зажгла свечу. - И простите, пожалуйста, за недостаточное освещение. В темноте мне лучше думается.
Танцующий на фитиле язычок высветил лицо гнома: сперва вспыхнул ярко, потом нервно затанцевал, а после несколько опал и успокоился. Что владелец лавки был эйдеитом, я определил сразу, хотя прежде ни одного не встречал. Форму их головы, как я знал из различных энциклопедий, ни с чем не спутаешь, а она позволяет предположить наличие как минимум трех мозгов внутри. Теперь я понял, что таинственное потрескивание исходит из его черепа: как думают эйдеиты, можно услышать.
- Хахмед бен Кибитцер. - Эйдеит протянул мне похожую на вязанку веточек ладонь, и я осторожно ее сжал.
- Хильдегунст Мифорез.
- Уже публиковались?
- Не за пределами Драконгора.
- Тогда вы простите, что я еще ничего вашего не читал.
Я натянуто рассмеялся и сам себе показался полным идиотом. Как же я был наивен!
- Но, как я говорил, литература драконгорцев занимала меня довольно долго. Я написал диссертацию о влиянии замедленного кровообращения на крепкую стилистику.
- Вот как? - переспросил я, как будто знал, о чем он говорит. - И каким выводам вы пришли?
- К таким, что замедленное кровообращение положительно сказывается на композиции и гармонии литературного произведения. Драконгорцы - прирожденные писатели, это я могу научно доказать.
- Весьма лестно.
- Я искренне считаю, что физиологически ваш народ прямо-таки создан для литературного труда. Большая продолжительность жизни важна для зрелости письма и овладения техническими приемами. Трехпалая лапа идеально подходит для держания пера, карандаша или чего бы то ни было. Толстая шкура ящера - лучшее средство против отрицательных рецензий. - Эйдеит хихикнул. - В Драконгоре родились некоторые из лучших романов в истории замонийской литературы. "Комната без счастья" Сатория Ямбщика. Или "Напоенные лунным светом" Гартхайма Рифмоотливщика! "Стоять как цапля" Гюльдии Драмадубильщицы! "Нерифмованная ночь"! "Песнь устриц"! "Жеманная наживка"! И нельзя забывать про "Рыцаря Хемпеля" Грифиуса Одакропаря.
- Вы читали "Рыцаря Хемпеля"?
- Ну разумеется. Помните то место, где у рыцаря провалились в доспехи очки и на копейном поединке он сражается практически вслепую? Или то, где он вывихнул нижнюю челюсть, и целую главу ему приходилось объясняться знаками? Как же я смеялся! Шедевр высокого юмора!
Так далеко я не продвинулся. Навязанную мне Данцелотом занудную тягомотину я, потеряв терпение, уже после ста страниц (введение в правила по уходу за копьями), раздраженно забросил в угол.
- Конечно, конечно, - солгал я. - Нижняя челюсть. Неподражаемо!
- Сперва нужно, конечно, продраться через сто страниц введения в правила по уходу за копьями, - сказал Кибитцер, - но потом сюжет ух как закручивается! Глава, в которой автор на протяжении ста пятидесяти страниц обходится без буквы "е" - гениальная находка липограмматики! - Откашлявшись, эйдеит продекламировал:
Вот курица. Ваш стол. И ваш уют.
Благополучья символ уникальный!
Вот суть: да воцарится благо тут,
Поскольку этих куриц подают
На ужин тут столь мило - пунктуально!
Я знающе рассмеялся, притворившись, что стихотворение мне знакомо.
- Да, да, ни одного "е" во всей строке… Гениальная находка! - и согласно закивал, думая про себя: "Никогда в жизни не читал. Какая ерунда!"
- Но не только романы! - воскликнул, входя в раж, эйдеит. - Есть великолепная научно-популярная литература из Драконгора. Например, "Об отраде огорода". Истинная вершина описания укрощенной природы.
Это меня ошеломило.
- Вы читали Данцелота Слоготокаря? - Я, наконец, выпустил дверную ручку.
- Читал? Да вы, верно, шутите! Я что угодно из него во сне процитирую!
И потому для успокоения нам остается лишь природа. Почти инстинктивно мы выходим из четырех стен, и в саду, в огороде, под шум листвы под звездами нам дышится свободнее - там у нас становится легче на сердце. Со звезд мы пришли, на звезды вернемся. Жизнь - лишь путешествие в неведомое.
Маленький эйдеит знал единственное произведение Данцелота лучше меня. Из моего левого глаза выкатилась слеза.
- А, вы тоже высоко его цените! Не зря эта цитата вас тронула. Это почти восполняет ваше незнание "Рыцаря Хемпеля".
Я вздрогнул. Проклятье! Я и забыл, что эйдеиты умеют читать мысли. В этой лавке надо держать ухо востро, быть поосторожнее с тем, что думаешь.
- В отличие от речи мысли невозможно подавить, - улыбнулся Кибитцер. - Но вам нет нужды напрягаться. Я уже знаю о вас так много, что могу обойтись без их чтения. Вы ведь лично знаете Данцелота Слоготокаря, верно?