- За Канифолия Дождесвета! Величайшего охотника за книгами! - отсалютовал он поднятой кружкой и зыркнул на меня круглыми свинячьими глазками. - Можно угостить вас глинткофе? - дружелюбно спросил он. - И, скажем, бутербродом с пчелами.
Ну кто от такого откажется? Книга дочитана, кружка опустела, и мне снова захотелось есть. Любое съестное, не отягощавшее мой скромный кошелек, следовало только приветствовать. Поблагодарив, я пересел за его стол.
- Чем обязан честью? - спросил я.
- Всякий, кто интересуется Канифолием Дождесветом, заслуживает глинткофе. И бутерброд с пчелами.
Он подал знак официанту.
- Я и не знал, что он был такой любопытной личностью, - сказал я.
- Самой пестрой во всем Книгороде, поверьте мне. Вы ещё долго у нас пробудете?
- Я здесь недавно.
- "Я здесь недавно" - хорошее название для книги! - воскликнул кабанчиковый и нацарапал что-то карандашом в лежащем перед ним блокноте. - Прошу прощения, профессиональная болезнь: все время подбираю названия для книг, которые бы хорошо продавались. Вы из Драконгора?
Я застонал.
- Как вы догадались?
Кабанчиковый рассмеялся.
- Извините. Наверное, рано или поздно начинает действовать на нервы. Когда адрес у тебя, так сказать, на лбу написан.
- Ну, бывает и хуже.
- И то верно. Особенно, если адрес не столь благородный. Писатели у нас в большом почете.
- Я еще только собираюсь им стать.
- "Я еще только собираюсь им стать" - опять прекрасное название! Интересное. Итак, вы молодое дарование на пороге своего раскрытия. Наверное, самое прекрасное мгновение литературной карьеры. Сердце переполняется впечатлениями и жаждой действий, мозг пламенеет идеями.
- Не рискнул бы такое утверждать. Это клишированное представление о творчестве. В Данный момент, например, у меня нет решительно ни одной идеи.
- Может, об этом стоит написать! Страх перед пустым листом, панический ужас выгореть уже в молодые годы. Блестящая тема!
Мне вспомнилась рукопись у меня в кармане, и я рассмеялся.
- И это тоже клише.
- Тут вы правы, - улыбнулся толстяк. - Да и что я знаю о написании книг? Я умею только их продавать. Позвольте представиться: Клавдио Гарфеншток, литературный агент. - Он протянул мне визитную карточку.
Клавдио Гарфеншток
Агент, консультант по вопросам авторского права
Юридические и посреднические услуги всех видов
Заполнение налоговых деклараций
Книгород, Коричный переулок, 7
- Вы консультируете писателей?
- Это моя профессия. Вам нужна консультация?
- В данный момент нет. Я еще ничего не написал, насчет чего можно было бы консультироваться.
- Это придет, это придет. Когда настанет время, вы, возможно, вспомните про мою визитку.
Принесли напитки и бутерброды, - громадные, толщиной в большой палец куски хлеба, щедро намазанные маслом и прозрачным медом, в котором плавали мертвые пчелы. От глинткофе пахло мускатом. Я удивленно воззрился на пчел.
Гарфеншток усмехнулся.
- Книгородское фирменное блюдо, к которому надо сперва привыкнуть, но потом никогда не надоест, помяните мое слово! Теплый из печки серый хлеб с перченым маслом и медом, в котором застыли жареные пчелы! Не бойтесь, перед жаркой пчел лишили яда и жал! Они так вкусно хрустят!
Я потянулся за бутербродом.
- Но все равно осторожно! - предостерег Гарфеншток. - Случается раз в год по обещанию, но, бывает, какая-нибудь пчела не лишилась ни жала, ни яда. А если яд попадет в кровоток, можно провести пару весьма неприятных недель со спазмами жевательных мышц и лихорадочным бредом. Эти демонические пчелы из Медовой долины - довольно агрессивная разновидность. Ну да, впрочем, они только придают книгородскому бутерброду пикантность. Сами понимаете, подспудная опасность, неопределенность. Пощекотать нервы и так далее. Лучше жевать медленно и помнить про жало. Тогда и вкусовые ощущения сохраняются дольше.
Осторожно откусив, я принялся сосредоточенно жевать. Пчелы действительно были вкусными, походили на жареный миндаль. Я одобрительно циркнул зубами.
- Отменно, - похвалил я.
- Попробуйте глинткофе, - посоветовал Гарфеншток. - Лучший в Книгороде.
Я отпил глоток. Кофе был горячий, и в желудке у меня разлилось приятное тепло. Кровь ударила в голову, меня охватила легкая эйфория.
- В нем солидная доза ушана из местности Де-Лукка. Пятидесятипятиградусный! Поэтому и кофе наслаждайтесь вдумчиво! - Гарфеншток рассмеялся.
За всю мою жизнь я не пробовал алкогольных напитков крепче вина. Пятьдесят пять градусов! Умеют же жить в больших городах! В голове у меня шумело, я был пьян свободой и радостью открытий.
- Вы были знакомы с Дождесветом? - спросил я, у меня вдруг развязался язык. - Каким он был?
- Я бывал на различных приемах в его доме, осматривал его библиотеку. Я присутствовал на площади, когда он вернулся из своей первой экспедиции и потерял сознание у нас на глазах. А также, когда он спустился на поиски Тень-Короля.
- Вы думаете, он мертв?
- Надеюсь.
- Не понимаю.
- Ради его же блага надеюсь, что он мертв. Никто не знает наверняка, что происходит под этим городом. - Гарфеншток дважды топнул ногой по половицам. - Но одно ясно: ничего хорошего. Дождесвет уже пять лет как исчез. Погребен под книгами, так сказать.
- Хорошее название, - вырвалось у меня. - "Погребен под книгами".
Вид у Гарфенштока стал озадаченный.
- Верно, - кивнул он и нацарапал фразу в блокноте. - Если он еще жив, - пробормотал он, - если все эти пять лет он провел в подземельях… Такого никому не пожелаешь.
- Вы верите в легенды? В Тень-Короля и все такое? В страшных книжнецов? В замок Тенерох? - я усмехнулся.
Гарфеншток поглядел на меня серьезно.
- Никто в Книгороде не сомневается в том, что внизу есть вещи, которым лучше бы не существовать, - отозвался он. - Беззаконие. Хаос. Только не подумайте, что мы распускаем жуткие слухи, чтобы привлечь туристов. Как, по-вашему, что можно было бы сделать из этих катакомб, будь они полностью разведаны? От восьмидесяти до девяноста процентов города не используется и пребывает во власти невесть каких тварей. Разве с деловой точки зрения это разумно? Чушь! - На физиономии Гарфенштока отражалось искреннее возмущение. - Но нельзя закрывать глаза на то, что здесь происходит снова и снова. Я видел тех, кто рискнул спуститься в катакомбы и кому удалось выбраться назад. Люди с оторванными конечностями, с зияющими ранами от укусов. Тех, кто перед смертью мог только кричать или нес околесицу. Один прямо у меня на глазах вонзил себе в сердце нож.
Свинячьи глазки Гарфенштока стали неестественно большими и яркими, он, казалось, смотрел сквозь меня, мысленно возвращаясь к тому кошмарному событию. Я смущенно потягивал кофе, уставившись на свое искаженное отражение в чашке.
Встряхнувшись, Гарфеншток тоже отпил большой глоток, потом подался вперед, легонько хлопнул меня по плечу и улыбнулся.
- Но довольно об этом! У Книгорода есть и хорошие стороны. Что, собственно, привело вас сюда?
У меня не было никакого желания рассказывать про мою утрату и горе.
- Ищу кое-кого.
- Ага. Издателя?
- Нет. Писателя.
- Фамилия?
- Не знаю.
- Что он написал?
- Не имею представления.
- Как он выглядит?
- Без понятия.
- Ага. Тогда вы ему прямо на пятки наступаете! - снова хохотнул Гарфеншток.
Я вспомнил предостережение эйдеита, но потом все же достал письмо.
- У меня есть один его текст.
- Вот это хорошо. Почти что визитная карточка. Можно мне посмотреть?
Лишь немного помедлив, я протянул ему рукопись. Гарфеншток начал читать. Я незаметно подался вперед, чтобы наблюдать за ним. Он читал без тени эмоций, бормоча что-то себе под нос, быстро, безрадостно, с опущенными уголками рта - как делает это большинство тех, кому приходится много читать по работе. Я искал в его физиономии хоть какой-то признак озадаченности или воодушевления, но ничего подобного не нашел. Посреди рукописи он прервался и недоуменно поднял взгляд.
- Ну и? - спросил он. - Почему вы его ищете?
- Разве это не ясно?
Гарфеншток снова опустил глаза на рукопись.
- Нет. От меня что-то ускользнуло?
- Разве вам не кажется, что текст крайне необычный?
- В каком смысле необычный?
- Необычно хороший.
- Вот этот? Нет. - Он отдал мне листки назад.
Я потерял дар речи.