Логинов подождал немного обдумывая ответ который удовлетворил бы не только этого прапорщика издания шестнадцатого года, но и нескольких офицеров 'севастопольцев' которые так прямо не задавали вопросы, но чувствовалось, имели на сегодняшний бой, вернее бойню, свое мнение. Собравшись с мыслями, как можно достойно ответить, Логинов сказал:
- Послушайте прапорщик, что Вам скажет человек и офицер немного более опытный, чем Вы. Запомните, раз и навсегда. Война не место для игры в показное благородство. Рыцарство давным-давно кануло в Лету. Если есть возможность уничтожить врага, имея превосходство в силах - этим надо пользоваться. Мало того, это превосходство нужно стараться создать везде и всегда! Англичане при Айзенкуре расстреляли французов из длинных луков, французы смеялись истребляя Владимирский полк при Альме. Я мог бы Вам напомнить о сражениях Восточной войны, когда господа союзники убивали русских солдат и особенно офицеров на дистанции недоступной для русских войск. Мог бы рассказать то, что я видел на Германском фронте, когда сибирские стрелки лежали как снопы на поле истребленные пулеметами и шрапнелью германцев. И поле это выглядело гораздо более ужасно, чем то, которое Вы можете наблюдать сейчас, потому, как лежали на нем не враги, а наши русские люди. Я могу, но говорю Вам не об этом.
Запомните на всю свою жизнь, смерть врагов - это благо для нашего Отечества. Как и чем эта смерть будет достигнута: с помощью гладкоствольных ружей предков, наших винтовок и пулеметов; с помощью артиллерии или 'дубиной народной войны' - это не важно. Запомните, никто их в Россию не звал, и никто слезы в России по ним лить не будет. Пушкина забыли прапорщик? Насчет 'не чуждых им гробов'? Вы собираетесь лить слезы, молиться о том, чтобы простил Господь нас грешных, что лишили жизней агарян, филистимлян и прочих языцев? Ошиблись Вы если так думаете! Надо было Вам идти не в офицеры, а в монахи. Грехи наши замаливать.
На всю жизнь Петр Максимович Силуянов, запомнил жесткую отповедь своего первого командира. Конечно, в последствии Его превосходительство, генерал-лейтенант Силуянов не стал испытывать приятных чувств при виде поверженных врагов, но и нисколько не переживал по поводу такого зрелища, всегда руководствуясь словами о том, что погибших в Россию никто не звал.
* * *
Получив достаточно фантастические сведения о неудаче штурма союзниками передовых укреплений Севастополя и о разгроме экспедиции высланной к Северной стороне, князь Горчаков послал письмо Государю, не владея еще полной информацией.
Из письма князя Горчакова к Его Величеству
Государю Императору.
'После 6-го числа, неприятель медленно вел апроши к бастиону Корнилова и к бастионам 5-му и 6-му; действующие войска его отошли на левый берег речки Черной. Холера у него развивается, особенно у Сардинцев, у коих, по показанию дезертиров, умерло более 2,000 человек, и в числе их генерал Ла-Мармора, брат главнокомандующего. У нас холерных немного; наконец - почти совершенное прекращение огня неприятельской артиллерии дает нам возможность исправлять верки и сберегать порох, так что теперь я покоен в отношении порохового запаса. Все это и в особенности упадок духа у Союзников, после отбитого, стоившего им до 10 тыс. чел. штурма, дает благоприятнейший оборот нашим делам. Сибирская стрелковая бригада, присланная Вашим Величеством на помощь Севастополю, проявила себя выше всяких похвал. Большая часть потерь союзников приходится на действия ее стрелков и артиллеристов.
После боя у Черной речки, перевес будет без сомнения на нашей стороне и можно будет помыслить о совокупном наступлении со стороны Черной и со стороны Севастополя от Корниловского бастиона. Учитывая санитарные потери, с наступлением осени противник наш отплывет отсюда; другой зимы он не решится здесь провести.
Потери наших войск у Черной речки весьма не велики, что касается союзников, нет положительных сведений о их потерях, но, соображая их собственные, несогласные между собою, показания, можно безошибочно принять, что у них было убито до четырех тысяч человек и ранено до трех тысяч. Большое количество пленных, направлено в Симферополь с целью отправки их во внутренние губернии. Число их уточняется. По показаниям английских и французских офицеров, в числе убитых находятся в делах от шестого и десятого числа, генералы Майран и Брюне, Джон Кемпбель, в числе убитых и генерал граф Монтевеккио из числа Сардинского корпуса, а в числе раненых: генералы: Сен-Поль, Лафон, и Лорансе, Гарри Джонс и Эйр. В плен захвачено: французов - сто семьдесят три офицера и более двух с половиной тысяч нижних чинов; англичан - один офицер и двадцать четыре нижних чина. Турок - четыреста пятьдесят три человека. Сардинцев до семи тысяч человек, генерал Ла Мармора, командовавший сардинцами. Большая часть взятых в плен раненные и находятся в состоянии между жизнью и смертью'.
* * *
После того как в штабе главнокомандующего в Крыму генерал-адъютанта Горчакова, появились достоверные сведения об обстоятельствах отражения штурма севастопольских укреплений и о сражении на Черной речке, Петр Дмитриевич, писал военному министру, князю Долгорукову, прося его исходатайствовать следующие награды:
Орден Георгия четвертой степени - князю Васильчикову, полковнику Ларионову, подполковнику фон Шведе, полковнику Маркову, капитану Черткову.
Орден Георгия третьей степени: подполковнику Тотлебену, штабс-капитану Логинову с производством последнего в следующий чин. Cette decoration ne les honorera pas autant, qu'elle sera honoree en brilliant sur leurs poitrines*.
Предоставляя награду графу Сакену на Высочайшее благоусмотрение, князь Горчаков просил о пожаловании аренды адмиралу Нахимову.
Орден Св. Владимира 2-й степени генералу Хрулеву - 'которому преимущественно принадлежит честь отбития штурма, потому что он, командуя войсками на всем атакованном участке оборонительной линии, был отличным генералом и солдатом', и генерал-адъютанту князю Урусову, отбившему штурм на 1-й и 2-й бастионы.
Шпагу, украшенную бриллиантами, контр-адмиралу Панфилову, который 'выше всяких похвал', и коменданту крепости Александрополя, генерал-майору Шульцу, который, 'получив 4-х-месячный отпуск, воспользовался им, чтобы провести его на 4-м бастионе - самом опасном пункте нашей оборонительной линии. Такие молодцы, достойны всяких наград, и должно радоваться, что они не перевелись'.
* * *
В ответ на письмо князя П.Д. Горчакова Государь был краток:
"Вы уже знаете о радостном впечатлении, произведенном на меня известием о геройском отбитии штурма 6-го числа. Воздав от глубины сердца благодарение Всевышнему, повторяю теперь Вам и всем нашим молодцам мою искреннюю и душевную благодарность. Беспримерные защитники Севастополя покрыли себя в этот день еще новой неувядаемой славой. Скажите им, что я и вся Россия ими гордимся! Об оставлении Севастополя, надеюсь, с Божией помощью, что речи не будет больше. Если же вам готовится экспедиция со стороны Евпатории, то со вновь прибывшими к Вам войсками будет с кем их встретить".
* * *
Из письма князя Алесандра Михайловича Горчакова Государю императору из Вены.
"Le ministre autrichien des affaires étrangères de Bouol' - hésite. D'une part, il trouve que de l'Autriche il est avantageux de se produire contre la Russie, parce qu'alors on pourra espérer recevoir à la récompense des puissances occidentales la permission de produire l'annexion de la Moldavie et Valakhii vers la puissance Gabsbourgsky.
А d'autre part, rien non le supprimé la peur instinctive de la Russie embarrasse tous ses mouvements diplomatiques. Il trouve que l'on peut attendre la Russie de tout. Aujourd'hui elle est faible, а demain soudain se trouvera fort!
Buool avec l'alarme jette des coups d'oeil sur la Crimée, en étant fâché sur la lenteur dans les actions des alliés.
Après la réception des nouvelles sur les résultats de l'assaut non réussi par les alliés des renforcements avancés de Sébastopol et les bilans de la bataille sur la rivière Noire, Booul' est devenu très aimable et prêt àdans la situation particulière la possibilité du départ de la cour Viennoise de la confrontation avec la Russie .
Pour les derniers jours, j'ai trouvé monsieur du ministre des affaires étrangères dans l'humeur particulièrement préventive de l'esprit, - ses sympathies politiques sont influencées du côté des événements et l'influence de la volonté de son souverain. Le comte Bouol' ni est aveugle, ni est sourd, et il lui est nécessaire de reconnaître du fait évident. Non seulement Bouol', mais aussi Franz-Iosif et tout le groupe dirigeant gouvernant en Autriche sont évidemment confus, а partiellement et sont effrayés par l'issue de l'assaut le 18 juin et la bataille près de la rivière Noire.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
*) "Австрийский министр иностранных дел Буоль - колеблется. С одной стороны, он считает, что Австрии выгодно выступить против России, потому что тогда можно будет надеяться получить в награду от западных держав разрешение произвести аннексию Молдавии и Валахии к Габсбургской державе.
А с другой стороны, ничем не истребимый инстинктивный страх перед Россией затрудняет все его дипломатические движения. Он считает, что России всего можно ожидать. Сегодня она слаба, а завтра вдруг окажется сильной!
Буоль с тревогой поглядывает на Крым, досадуя на медленность в действиях союзников.