Восточная Пруссия, г. Кёнигсберг.
Ганс Нойнер, оберштурмфюрер СС, дивизия 'Мертвая голова'
'Эх, жить хорошо и жизнь хороша, - сладко потянувшись, так что захрустели косточки в приятно утомленном после ночи теле, подумал Нойнер и открыл дверь. - Хорошая женщина и хорошая выпивка - что еще нужно солдату на отдыхе после фронта, - он вспомнил атаку польских сверхтяжелых танков и погибших сослуживцев. - Даже отдых не помогает, - вздохнул он. - С другой стороны, какой может быть отдых в такой ситуации. Мы оказались в будущем, в котором победили плутократы. Обнаглевшие евреи, поляки и коварные англичане требуют выдачи 'военных преступников', а Германия не может и слова сказать в нашу защиту…'
Дверь захлопнулась за спиной, и Ганс оказался на улице, пустынной в этот ранний час. Но не совсем пустой, недалеко от общежития Трудового Фронта, в котором ночевал Нойнер, стоял автомобиль, двигатель которого работал на холостых оборотах. Ганс бросил взгляд и сбился с шага. Из окна машины на него глядел Куно Клинсманн. Осторожно осмотревшись, Нойнер неторопливым шагом, старательно принимая самый невозмутимый вид, подошел к легковушке. И тут не выдержал, оглянулся. Улица была по-прежнему пустынна, лишь вдалеке из-за угла вывернулся фургончик молочника.
- Что? - негромко спросил Ганс, подойдя вплотную к машине.
- Вечером в Кенигсберг прибывают первые части. Немцы и американцы, - Клинсманн отвел взгляд. - На заднем сидении…
Нойнер забрался на заднее сидение. Переодевание в маленьком 'кюбельвагене' во время движения, надо заметить, мало отличается от циркового номера. Но Ганс с этим справился, превратившись за время поездки к противоположной окраине города в пехотного обер-фельдфебеля.
- Да, это не 'Хорьх Адмирал' - заметил Ганс. - А что, лейтенантской формы не нашлось? - недовольно спросил он у напряженно крутящего руль Куно.
- Решили, что нижних чинов Ге-Пе-У будет меньше проверять, - ответил Куно, притормаживая у стоящего у обочины фургончика. Из-за фургончика выскочил Кнохляйн, тоже в армейской форме и сразу заскочил в 'кюбельваген'.
- Поехали, до прибытия первых частей осталось меньше десяти часов, а нам еще с русскими договариваться, - нетерпеливо бросил он и, обернувшись к Нойнеру, спросил:
- Удивлен, Ганс?
- Есть немного…
- Не стоит. В фургончике - кое-какие подарки для русских и семья одного из…, - Фриц показал вверх, - сам он скрыться не пытается, слишком известен, зато помог нам. Ну и мы в свою очередь, его семью увезем.
- А как на это посмотрят русские? - несмотря на попытку казаться невозмутимым, удивление Ганса не разглядел бы только слепой.
- Для этого и везем подарки, - сухо ответил Кнохляйн, передал Нойнеру пару листов бумаги, кинул. - Почитай, твоя легенда, - и отвернулся, якобы разглядывая дорогу. 'Волнуется - внезапно подумал Ганс, - еще бы, узнать о своей судьбе такое'. Да, вовремя в руки начальства попалась аппаратура из будущего. Несколько человек из их полка исчезло еще вчера, видимо тоже получили весточку о будущей судьбе. О судьбе же своего комбата Нойнер узнал совершенно случайно, посыльный из гестапо просто перепутал и передал предназначенный для Кнохляйна пакет ему. 'Пытки в английском лагере, повешение - врагу не пожелаешь. Цивилизованные англичане, надо же. Неужели русские большевики в этом отношении лучше? - разглядывая в окно проносящиеся восточно-прусские пейзажи, думал Ганс. - Что нас ждет?'
Ехали спешно, но все же несколько раз останавливались, чтобы дозаправить фургончик и слегка размяться после долгого сидения в автомобилях. На одной из остановок Нойнер сумел получше рассмотреть пассажиров фургончика. Высокая, худощавая фрау, примерно одного возраста с ним и двое детей. Мальчишка, постарше, с интересом разглядывал всех, а маленькая, лет пяти девочка, так и проходила все время, вцепившись в руку матери. Кого напоминали дети, Ганс так и не вспомнил, а в полученном им письменном инструктаже ничего об этом не говорилось. Впрочем, меньше знаешь, крепче спишь, философски решил бывший оберштумфюрер Ганс Нойнер, а ныне обер-фельдфебель отдельного батальона при штабе группы армий Ганс Клосс.
Первые встреченные ими посты фельджандармерии даже не останавливали небольшую колонну, удовлетворившись беглым разглядыванием издалека висевших на лобовом стекле пропусков с характерной черной полосой наискосок. Зато этот, включавший десяток вооруженных пистолетами-пулеметами унтеров и рядовых, во главе с лейтенантом, оказался более бдительным. Или сказывалось то, что прямо напротив, метрах в пятистах от будки поста, поперек дороги торчала импровизированная баррикада из пары разбитых танков типа 38(т) без башен, рядом с которыми стоял часовой в русской форме с автоматической винтовкой?
- Ваши документы, господа, - подошедший к легковушке штабс-фельдфебель настороженно смотрел на сидящих в автомобиле, а шедшие за ним жандармы стояли грамотно, не перекрывая друг другу сектора обстрела и держа свои 'Эрмы' наготове. Не говоря ни слова, Кнохляйн протянул ему командировочное предписание. Посмотрев на него, фельдфебель резво отбежал к стоящему неподалеку лейтенанту. Вернулись они уже вдвоем.
- Так, - изучив протянутые бумаги, лейтенант удивленно посмотрел на Фрица. - Значит, вы направлены для выполнения особого задания к русским? Смело… - протянув документы, он махнул рукой стоящему у шлагбаума рядовому.
- Езжайте, - лейтенант уже не смотрел на сидящих в машине, а штабс, подмигнув, шепнул одними губами:
- Удачи, камрады…
г. Лондон.
Первушин Андрей Иванович, предприниматель.
Проснулся Андрей поздно. Даже не умываясь, включил ноутбук. Утро начинается не с 'Нескафе', блин! На первом же новостном сайте в глаза бросилась огромная надпись:
'Соединенные Штаты и Великобритания объявили геноцид русских'
'Зашибись! До такой фразы я не додумался', - Первушин просмотрел еще несколько страниц в разных странах и довольно улыбнулся. Потом привел себя в порядок и отправился в бар на первом этаже. Есть хотелось неимоверно.
- Эндрю! - удивился уже знакомый бармен. - Но Вы же собирались улететь в Россию?
- Угу! - пробурчал Андрей, одновременно делая заказ. - Меня не выпустили, Билл. Какое-то постановление правительства.
Бармен смотрел на него круглыми глазами:
- Так это правда?
- Что? - совершенно естественно удивился Первушин.
- Смотри!
Билл вытащил пульт и перевел мониторы в баре на новостные каналы. Замелькали уже знакомые заголовки.
'Оголодавшие невыпущенные русские выйдут на большую дорогу'.
'Руки прочь от русских братьев!'
'Права человека - пустой звук для британского правительства!'
'Русские займут рабочие места британцев, а тем останется умереть от голода'.
'Нарушаются права несчастных граждан Советского Союза'.
'Дэвид Камерон сошел с ума! Великобританией правит сумасшедший!'
'Камерон собирается кормить русских на деньги налогоплательщиков'.
'Чудовищное преступление мирового капитала'.
'Почему не выпускают русских мафиози?'…
'Железный занавес' Камерона. Кому это выгодно?'
'Британия для британцев! Русских - в Россию!'
Андрей некоторое время делал вид, что внимательно слушает.
- Ну, ваша пресса, как всегда, немного утрирует, - наконец произнес он. - Грабить я никого не собираюсь.
- А на что ты будешь жить?
Первушин задумался.
- Месяца на два мне денег хватит. А дальше… Либо этот маразм закончится, либо придется искать работу. Пожалуй, стоит переехать в гостиницу подешевле…
Ему хватило выдержки с самым серьезным лицом позавтракать (скорее, пообедать), перекинуться парой фраз с портье и двумя знакомыми туристами из Бристоля и дойти до своего номера. И только там лицо бывшего морпеха исказила злорадная ухмылка.