Если за один-два месяца мы эти грузы не переправим, нам предъявят счета за неиспользованное оборудование, за зарплату служащим, вынужденным бить баклуши, придется платить за аренду, за простой, страховку – страшно даже подумать, за что! Моя-то фирма непосредственно не пострадает, но виновной будут считать её. Неважно, что никто другой с этой задачей всё равно бы не справился, – такие соображения в расчёт не принимают. Следовало браться за дело быстро.
Отправлять сразу весь груз было бы неразумным риском, да и выбор судна тогда сужался, пришлось бы нанимать самое большое. Поэтому мы с Шимпом решили сначала попытать счастья с одиночным контейнером. Выставленный перед нами заслон был уникален, на поддержание этой блокады даже у всемогущих сил Спирали наверняка уходила масса энергии. Но если нам удастся прорваться в одном месте, весь заслон может рухнуть. Что будет потом, лучше не гадать, но во всяком случае на время от нас отстанут.
Поэтому, как я и ожидал, решили, что сначала будем отсылать компьютерное оборудование. Механизмы и обычную электронику, составляющие отдельный груз, в крайнем случае можно отправлять под другим названием или с вымышленным пунктом назначения. Правда, долго ли мы сможем вводить таким образом в заблуждение наших врагов, сказать трудно, но тем не менее по международным правилам компьютерное оборудование вообще подлежит строгой охране. Весь наш груз был аккуратно помещён в небольшой стандартный контейнер, снабжённый такими упаковочными средствами, что выдержал бы любые напасти, исключая разве что атомный взрыв. Его можно было отправлять любым известным человеку видом транспорта. По совету того же Шимпа решили переправлять контейнер по воздуху, при условии, что я стану передвигаться отдельно и не буду присутствовать при отправке. Самым трудным оказалось доставить контейнер в аэропорт. Решили отправлять по железной дороге, но под охраной. В душе у меня надежда на успех сменялась опасениями.
В последние недели ничего необычного не происходило – никакие ворота, ведущие в туманы Спирали, внезапно не распахивались, но меня била внутренняя дрожь: нарастало нервное напряжение. А может быть, такое состояние объяснялось приближающейся бурей.
Пока платформу с контейнером отцепляли, ко мне поспешил железнодорожник, ведающий погрузкой, – высокий энергичный пакистанец с портативным компьютером в руках.
– Вы представитель грузоотправителя? Привет! Меня зовут Джамаль Адан.
Мы пожали друг другу руки.
– Стивен Фишер. Привет!
– Господи! Сам директор-распорядитель! Ну конечно, я вас узнал, видел по телевизору, верно? Вы ещё выступали в защиту лобби железнодорожников! Здорово. Ну и сюрприз, сэр, встретить вас здесь, на скромной пересылочной станции. Я рад, конечно, но не означает ли это, что случилась какая-то неприятность?
– Решительно ничего. Между прочим, я только заместитель директора. Просто переправка этого небольшого груза представляет для меня личный интерес.
– Ну ясно, можете быть уверены, мы с него пылинки будем сдувать. – Он стал лихорадочно делать какие-то записи на мониторе компьютера.
Может быть, мы и впрямь на пороге безбумажной жизни, но без бланков и документов в деловых отношениях всё равно никуда не двинешься, даже теперь, когда на смену бумаге пришли электронные духи на жидких кристаллах.
– Вам придётся подождать, пока закончится передача груза. Так не выпить ли вам чашечку кофе у меня в конторе? Я кофе сам покупаю, так что не бойтесь, не какое-нибудь пойло.
Я оглянулся на контейнер. В конце сортировочной ещё суетилось много людей. Всё равно оттого, что я буду тут торчать, толку мало.
– Спасибо. Прекрасно, пойдемте.
Кофе действительно был замечательный, и, сидя у шипящей газовой плитки, мы листали бесконечные отпечатанные на компьютере бланки. Я рассказал Джамалю о проекте, и он подтвердил, что наверняка бюрократия, царящая в третьем мире, доставит нам много хлопот.
– Во всяком случае, – сказал он, – начало пути будет спокойное – мы отправим вас прямым поездом из пункта А непосредственно в пункт Б. Никто вас нигде не задержит и на запасной путь не переведёт. Да такое и вообще-то редко бывает! – поспешно добавил он. – Но если уж груз особо важный – зелёная улица ему обеспечена, верно?
– Отлично! И там, в конце пути, пусть недолго болтается, а то ещё потеряем его. Расписание у нас разработано тщательно.
– Ну, у вашей фирмы иначе и не бывает, мистер Фишер. Теперь подпишите, пожалуйста, здесь и здесь. Прекрасно. Ну, вот и всё. Если вы уже покончили с кофе…
Мы направились обратно к платформам с грузами, и я решил в последний раз взглянуть на контейнер. На самом деле это, конечно, будет не последний взгляд, но здешнему распорядителю об этом знать незачем. Он усмехнулся при виде моего озабоченного лица.
– Я же вам говорю! Ни одна пылинка на него не сядет. Вот увидите!
И тут мы завернули за угол.
Контейнер мы действительно увидели сразу. Ещё бы! В сером от надвигающихся туч сумраке виден был только он – он сверкал на всю сортировочную. Джамаль, правда, не потерял дар речи, но от ярости мог повторять только два слова, будто его заклинило:
– Что это? Что это? Что это?
А я только глупо ухмылялся, не веря своим глазам. Казалось, за то короткое время, что мы отсутствовали, над контейнером потрудилась целая шайка вандалов. Сверху донизу он был испещрен головоломными закорючками и знаками, нанесенными аэрозольной краской. И такими яркими, что от них глаза слезились. Не пощадили даже креплений контейнера к платформе. Мой груз устрашала теперь смесь росписей в стиле диско семидесятых годов и раскраски вагонов нью-йоркской подземки, плюс всё это смахивало ещё на причудливое малайское письмо. Я невольно стал искать свои чёрные очки.
Менеджер разразился целой тирадой на урду, и хотя я урду не знаю, но понял, что это набор изысканных проклятий. Его как будто прорвало.
– Маленькие стервецы! Я их наизнанку выверну! Кишки выпущу! Родителей надо штрафовать – не смотрят за своим отродьем! То они таскают что попало, то камни на рельсы наваливают! То в футбол гоняют под проводами высокого напряжения! Ух! Да ещё расистские лозунги на воротах ляпают, эти скинхеды! Я им… – Но тут он вспомнил обо мне. – Ох, сэр, извините, – какой позор! Но вы не беспокойтесь, не беспокойтесь. Сейчас же сообщу транспортной полиции, вызову бригаду с галлонами – да, именно с галлонами пятновыводителя! Это вас задержит не больше чем на несколько минут!
Мне с трудом удалось вставить слово.
– Нет, нет! Ничего не надо! Послушайте, я думаю, ребята здесь ни при чем…
Стив Фишер – мастер врать в глаза, не тратя ни секунды.
– Помните, я рассказывал вам о нашем проекте? Ну и, понимаете… те, кто с ним работает… несколько человек… словом, мы собрались, выпили на прощание, и они пообещали устроить нам проводы по-балийски… Так сказать, благословить нас… Я не знал, что они имеют в виду… Вот, верно, они так и благословили: пробрались сюда тихонько и устроили сюрприз…
Джамаль выглядел глубоко оскорбленным.
– Ничего себе сюрприз, – наконец проговорил он. – Ну да ладно, отмоем всё дочиста.
– Нет, нет, не нужно! – весело отмахнулся я. – Вреда ведь это ничему не принесет, мы всё равно накроем контейнер брезентом, так что только с боку будет видно, не страшно! А то они обидятся, что мы соскребли все их труды!
– Но подумайте, мистер Фишер, – взмолился, ломая руки, Джамаль, – как я могу разрешить, чтобы в моём составе ехало такое?
– Ну, по крайней мере, ничего непристойного в росписи нет.
– Откуда вы знаете? Вы разбираетесь в этих знаках?
– Нет, но если я не разбираюсь, то, вероятно, и никто не разберётся. Во всяком случае, не беспокойтесь – отвечаю за всё я, правда?
В конце концов мне удалось его успокоить.
– Хорошо хоть, что поезд ночной, – с облегчением вздохнул он, – и идёт без остановок. – Он ещё с минуту изучал отвратительное зрелище. – Значит, говорите, это благословение? Ничего себе!
– Балийское благословение, – напомнил я.
– Гм! – Казалось, он всё-таки сомневается. – Но ведь там, в Индонезии, все мусульмане? Вроде меня.
Я порылся в памяти.
– По-моему, да. Но помнится, на Бали сохранились ещё разные древние религии – буддизм, индуизм, какие-то доморощенные верования, там все вперемешку!
– Да, – согласился он, вложив в это короткое словечко много чувства. – Могу только сказать, что если, по-ихнему, это благословение, то не хотелось бы мне познакомиться с их проклятиями. Всего хорошего, сэр! – И он чуть ли не в буквальном смысле отряхнул пыль с ног.
– Нам нужно подмазать их, Дейв.
– Ясное дело. Местных парнишек следует улещивать. Как обычно?
– Письмо с извинениями. Твой секретарь получит его завтра. Но обычной бутылки шотландского виски посылать не будем, верно?
– Пожалуй. А что вместо нее?
– Не знаю даже. Кто в конторе правоверный мусульманин? Джилдерим? Поговори с ним, может, он что-то посоветует.
– Нет, лучше я спрошу Рафи. Ты же знаешь Джилдерима – порекомендует какую-нибудь турецкую дрянь.
– Это точно. Эй!
Поезд вдруг ожил и пополз, будто громадная серо-коричневая гусеница. Я включил зажигание, и мы тоже медленно двинулись с места – немного впереди электровоза, но стараясь придерживаться той же скорости.
– Всё пойдет так, как твой приятель объяснял?
– Похоже. Но я на этот счёт и не беспокоился.