1
Богородько сплел пальцы, расплел, опять сплел как-то иначе и засмотрелся на них. Выглядело такое поведение здоровенного инструктора довольно забавным: сидит, поджав под стул длиннющие ноги, ссутулился, будто старается выглядеть меньше ростом, и разглядывает сплетенные в единый суперкулачище набитые в тренировках пальцы. Иван сдержал смешок, а вот Кирилл фыркнул. Фыркнул - и дернулся, будто хотел натянуть на себя одеяло, спрятаться от мгновенно поднявшего голову Богородько. Да только руки у Кирилла обе были в гипсе.
- Смешно тебе, придурку? - спокойно поинтересовался Богородько.
Кирилл Аршавин не первый год знал инструктора и, мгновенно сориентировавшись, решил идти до конца.
- Да вы будто медитировать уселись, Степан Михайлович! На свои кулаки!
- Я вот тебе сейчас эти кулаки прямо в нос суну! Каждый по очереди, раза по два. Скажи спасибо, что без меня уже успели… Поработать.
- Подвели мы вас, Степан Михайлович? - с самым серьезным видом спросил Иван, выводя друга из-под огня. - Попадет?
- Конечно, - кивнул инструктор. - Да что - мне? Мне-то наплевать, у меня домик под Бердянском, не пропаду. Картошку буду сажать, рыбу ловить. Охотиться…
- Какая ж там охота? - не понял Кирилл.
- Да хоть на чаек, - так же спокойно продолжил Богородько. - Цветы еще буду растить. На рынке стоять. И еще это… По грибы ходить!
Представить себе Богородько, стоящего на рынке с ведром цветов, было очень сложно. И уж совсем не вязался его образ с грибами: только их в своей жизни и боялся могучий инструктор. "С врагами и женщинами смел, от вида грибов в тарелке впадает в истерику" - курсант Кротов утверждал, что именно такую запись подсмотрел в личном деле Богородько, которое как-то раз переносил в обшей стопке со второго на третий этаж. Врал, конечно, и личных дел никаких видеть не мог, но грибов Богородько и правда не терпел.
- Какие грибы? - спросил опешивший Аршавин.
- Да такие! - взорвался Богородько и вскочил. - Меня спишут на берег, как проштрафившегося боцмана, без содержания и права ступать на борт! Но черт с ним со мной! Школу нашу расформируют!
- Как это?! - вскинулся Кирилл, едва не вывалившись из растяжки.
- А вот так! Кому нужны такие бойцы, на что они годятся?! Какой смысл тратить на вас время и средства, зачем вас учить, если все без толку?!
Инструктор, тяжко вздохнув, отвернулся к окну. За его спиной Иван постучал себя по голове, адресуя жест приятелю. Кирилл выпучил глаза, потом кивнул и ухмыльнулся. Богородько вздохнул еще несколько раз, не менее горестно, и вдруг захрюкал, словно матерый кабан. Скорее даже зарычал басом.
Кирилл осторожно захихикал - именно смех инструктора обозначали эти чудовищные звуки, от которых дрожали стекла. Иван с облегчением откинулся на подушку.
- Разгонят к чертям нашу школу, - повторил Богородько, утирая выступившие слезы. - Придет Угрюмов, скажет: на фиг! Под гипнозом стереть таким курсантам всю программу, желательно до полного идиотизма, и разослать по почте в зоопарки! Хррр-хррр! Хррр-хррр! Прилетит Алферьева! Скажет: нет, Илларионушка, нельзя! Лучше мы их на Новую Землю отвезем и там заморозим для будущих опытов! Только сперва утопим, чтобы уж наверняка! Хррр-хррр!
- Ха-ха-ха! - тенорком смеялся несколько недоумевающий Кирилл и часто поглядывал на Воронина.
- Значит, все нормально? - осмелился спросить Иван.
- Нормально, Ваня, - оборвал свое хрюканье инструктор. - Так нормально, что никто и не ожидал. Струхнули все не на шутку, вот как. Списали вас, и я - первый. По мозгам, признаюсь, получил, и Угрюмов меня уже устно того… Отставил… А через час связался, извинения принес, - Богородько шлепнул себя по колену - бультерьер свалился бы в нокдаун от такого шлепка. - Вот так. Но я отчетам медиков не поверил, думал, разорвали вас, а они уж тут сшили. Приезжаю - лежат, ухмыляются! А я даже апельсинов не купил…
- Пива бы! - встрял Аршавин. - Тут же режим больничный!
- Ага, и ты после пива вот той беленькой сестричке, что в холле дежурит, скажешь: своди меня пи-пи! - опять заржал Богородько. - Хррр-хррр, расскажу в школе! Хррр-хррр! Как ты вообще справляешься-то, обе руки в гипсе? Иван небось помогает или все-таки сестричка? Хррр-хррр!
- Справляюсь… - покраснел Кирилл. - И без Ивана. Его вообще выписывать пора.
- Это точно, Степан Михайлович! - Иван вскочил с койки, быстро несколько раз присел, едва не разорвав больничную пижаму. - Вы же знаете, я устойчивый к магическому воздействию! А основной удар на себя Кирюха принял, я едва успел. Вообще это Кирилл молодец, а я только добивал.
- Ну да, Кириллу-то добивать уж нечем было… - со свойственным ему цинизмом заметил Богородько, покосившись на растянутые конечности курсанта. - Разве только… Хррр-хррр! Хррр-хррр!
- Заберите меня, Степан Михайлович! - опять попросил Иван.
- Ладно, поговорю с медициной, - снова резко перестал смеяться инструктор. - Честно говоря, вы бы мне оба пригодились… Ну, хоть один. Дело плевое, не рисковое, надо в оцеплении постоять, а народу нет.
- Где?
- На востоке… Лежи пока! - строго приказал Богородько и вышел, хлопнув дверью.
Иван послушно залез под одеяло, повернулся к Аршавину.
- Волновался Дядька!
- Да уж, не хотел бы я рядом с ним тогда оказаться, - кивнул Кирилл. - Дядька в гневе страшен, а в печали или там в волнении - вообще ураган! Ну что ж, это приятно, что мы его не подвели. А то бы костей не собрали…
- Точно, - хмыкнул Иван. - У Богородько от ненависти до любви один удар по переносице.
Он прикрыл глаза. Нет, не совсем еще оправился Иван от случившегося на третьем боевом выходе, а уж про Кирилла и говорить нечего. Что-то глубоко внутри трепетало и никак не желало успокоиться, несмотря на все медицинские процедуры. Зато тело не болело совершенно, даже не успевшие как следует расцвести синяки рассосались за считаные часы после прибытия в стационар. Кириллу срастили кости, растяжка всего на два дня, да и то с перестраховкой…
- А хорошая у нас медицина. - будто услышав его мысли, протянул Кирилл. - Всем бы такую.
- Сейчас нельзя проявляться, - напомнил Иван. - У них аналитика тоже работает. Вот когда война кончится…
Курсанты уже привыкли считать себя "на войне". Пусть она скрытая, пусть действия Братства нельзя назвать даже партизанскими, и все же это война. Ее активная фаза будет коротка, потому что по-другому невозможно победить. Но чем короче активная фаза, тем длиннее подготовительная… И наоборот. На Ивана накатила дрема, перед глазами мелькнула клыкастая морда поглотителя. Мага-поглотителя, или просто поглотителя, или МП, как их обозначали в конспектах. Нелюдя.
Каждый выход курсантов из школы был боевым, даже если возможность столкновения с нелюдями не предусматривалась. Так завел Богородько, и Илларион Угрюмов, куратор школы от Братства, такую практику поддерживал. Что, если нелюди нашли школу и готовят атаку? Старшие группы курсантов остаются на периметре, защищенном не только ими и автоматикой, но и дежурной группой магов. Значит, вышедшие наружу особенно уязвимы. Вывод: должны быть готовы к бою насмерть - обязательно насмерть, потому что победить отряд подготовленных нелюдей они не смогут, а оказаться в плену не имеют права.
И все же… Как ни настраивали их инструкторы, курсанты оставались веселыми, молодыми парнями, склонными подшучивать надо всем вокруг. Выход за выходом, то оцепление, то караул, то загон где-нибудь в тайге… Иван, как и еще несколько его одногруппников, имел к нелюдям личные счеты и мечтал о встрече, чтобы опробовать новоприобретенные знания, но все обходилось. Наконец он перестал ждать, потому что понял: их берегут. Берегут, как золотой запас.
Но в этот раз что-то пошло не так. Не всех нелюдей можно застать в одиночестве, как правило, это оборотни, реже - вампиры или черные ленты (ЧЛ). С вампирами приходится быть осторожными, прежде чем брать такую тварь, следует хорошенько последить за ним. убедиться, что имеешь дело с изгоем, порвавшим с "семьей". ЧЛ-ы, немногочисленные и довольно слабые, в избытке слонялись по лесам, а со своими связь поддерживали нерегулярно. Но отыскать такого нелюдя довольно сложно: похожие в пассивном виде на поросшего мхом ленивца, а в активном - на летающие черные ленты, эти твари могли обходиться без пиши годами, да и охотились чаще не на людей, а на животных. Уж неизвестно почему - может, звериная энергия легче усваивалась организмами этих нелюдей. Поэтому чаше всего Братство получало в свое распоряжение очередного оборотня, и старшекурсники, по двое-трое появляющиеся на облавах для захвата, наловчились справляться с ними в два счета. И вдруг в наушниках прозвучало: "Код одиннадцать! Код одиннадцать!"
Развалившиеся на хвое Иван и Кирилл подскочили. Они-то, услышав "код три" (визуальное наблюдение), "код восемь" (боевое столкновение) и "код десять" (захват), надеялись успеть перекусить по-быстрому - до появления разводящего, который заберет их, оказавшихся вдалеке от схватки.
- Так он ушел или нет? Я не понял. - Аршавин передернул затвор "Тавора", этот израильский автомат состоял на вооружении Братства.
Иван только пожал плечами. Он вспомнил, что, когда курсанты спросили инструктора по стрелковой подготовке о том, почему в качестве штатного оружия обычных боевых групп используются не "калаши", а израильское оружие, тот ответил: "Ребята, я, хотя и никарагуанец по рождению, патриот России. Но эта "машинка" израильтян на сегодня лучшее, что есть в мире. А ведь мы воюем за благо всех людей на планете! Так что тут не до разборок, кто круче". А Кирилл продолжал недоумевать:
- Иван! Ну что ты думаешь-то? Ушел?
- Если бы нелюдь ушел, дали бы "код девять" или "код шесть".