К полудню отсутствие Девонеты, Идренты и Хлодис заметили; начался переполох. Допросили Элиссию, Артвен и Фелицию; те не смогли предоставить никаких определенных сведений. Леди Дездея обратилась с резким вопросом к принцессе, но Мэдук пребывала в такой же растерянности.
"Они страшно ленивые - может быть, еще не вылезли из постелей?" - предположила принцесса.
"Вряд ли! - сухо отозвалась леди Дездея. - Странно, очень странно! Мне все это не нравится".
"Мне тоже, - кивнула Мэдук. - Подозреваю, что они снова задумали какую-нибудь проказу".
Прошел целый день, наступила ночь. На рассвете, когда почти все еще спали, кухарке, проходившей с ведрами по служебному двору, послышалось, что кто-то плачет или кричит - звук доносился издалека, и было трудно понять, откуда именно. Кухарка задержалась и прислушалась; в конце концов стало ясно, что звук исходил из голубятни над Высокой башней. Кухарка сообщила о своих наблюдениях домоправительнице, леди Будетте, и тайна наконец раскрылась. Трех девиц - грязных, испуганных, продрогших до костей и глубоко оскорбленных - вызволили из их труднодоступной тюрьмы. Истерически крича, они обвиняли Мэдук во всех своих несчастьях и лишениях: "Она хотела, чтобы мы умерли с голоду! Там было холодно, дул сильный ветер, в темноте завывали призраки! Мы испугались до смерти! Она все это сделала нарочно!"
Леди Дездея и леди Триффин выслушали фрейлин с каменными лицами, но не могли найти приемлемый выход из положения. Причины происшедшего оставались неясными; кроме того, если бы они представили претензии фрейлин на рассмотрение королевы, Мэдук могла бы выступить со встречными обвинениями - в том числе, например, оставался открытым вопрос о том, каким образом дохлая мышь оказалась в миске принцессы.
В конце концов Идренте, Хлодис и Девонете сделали строгий выговор; им напомнили, что высокородным молодым фрейлинам не пристало лазить по заброшенным голубятням.
До тех пор об истории с гнилой айвой, поставившей в щекотливое положение самого короля Казмира и послужившей причиной порки, собственноручно осуществленной ее величеством, знали только непосредственные участники, предпочитавшие не распространяться по этому поводу. Теперь, однако, кто-то проговорился, ибо скандальные новости достигли ушей всех шестерых фрейлин - к их неописуемой радости. Когда девушки были заняты вышиванием, Девонета тихо заметила: "Представляю себе, какая это была картина, когда пороли принцессу Мэдук!"
"Как она брыкалась и вопила, задрав к небу голую задницу!" - так же тихо отозвалась Хлодис, словно потрясенная собственным воображением.
"Разве с принцессами так обращаются?" - позволила себе усомниться Артвен.
Девонета твердо кивнула: "Конечно! Разве ты не слышала жуткие вопли?"
"Все их слышали! - подтвердила Идрента. - Но тогда никто не знал, кто кричал и почему".
"А теперь это всем известно! - торжествовала Хлодис. - Мэдук ревела, как бешеная корова!"
"Принцесса словно в рот воды набрала! Мэдук, тебе не нравится наша светская беседа?" - издевательски-заботливым тоном поинтересовалась Элиссия.
"Трудно сказать. В каком-то смысле ваши сплетни меня забавляют. Я их запомню и когда-нибудь посмеюсь над вами точно так же".
"Каким образом?" - встревожилась Девонета.
"Неужели не понятно? Когда-нибудь я выйду замуж за всемогущего короля и буду сидеть на золотом троне. Вот тогда я и прикажу вам, всем шестерым, явиться к моему двору, чтобы вы развлекали меня "жуткими воплями", раз они вам так нравятся".
Наступила напряженная тишина. Девонета первая взяла себя в руки и звонко рассмеялась: "О чем ты говоришь? Почти невозможно представить себе, чтобы ты когда-нибудь стала королевой! Какой король захочет жениться на принцессе с сомнительной родословной? А родословная нашей принцессы весьма сомнительна - не правда ли, Хлодис?"
"Не только сомнительна, но, можно сказать, отсутствует!" - подтвердила Хлодис.
"Что такое "родословная"?" - простодушно спросила Мэдук.
Девонета снова рассмеялась: "Именно то, чего у тебя нет! Может быть, нам не следовало об этом говорить, но от правды никуда не денешься! У тебя нет отца! Элиссия, как называют ребенка, у которого нет отца?"
"Бастардом".
"Совершенно верно! Увы, принцесса Мэдук - бастард, и никто никогда не захочет на ней жениться!"
"Это неправда! - тем же ласково-ядовитым тоном возразила Мэдук. - У меня был отец. Говорят, он умер - так же, как и моя мать".
"Может быть, он умер - а может быть и нет, - с презрением отозвалась Девонета. - Его бросили в яму, там он и остается по сей день. Твой отец - бродяга, никто даже не позаботился спросить, как его зовут".
"Так или иначе, - подхватила Хлодис, - родословной у тебя нет, и замуж ты никогда не выйдешь. Это, конечно, достойно сожаления, но будет лучше, если ты поймешь свое положение уже сейчас - теперь у тебя будет время к нему привыкнуть".
"Вот именно! - поддакнула Идрента. - Мы тебе это рассказали из чувства долга".
Мэдук едва сдерживала дрожь в голосе: "Ваш долг - в том, чтобы говорить мне правду".
"А мы и сказали тебе правду!" - заявила Девонета.
"Я вам не верю! - топнула ногой Мэдук. - Мой отец - благородный рыцарь, потому что я его дочь! Как может быть иначе?"
Девонета смерила принцессу взглядом с головы до ног и обронила: "Очень просто".
3
Мэдук не совсем понимала, что имели в виду, когда говорили о "родословной". Пару раз она уже слышала это слово, но до сих пор от нее ускользало его значение. Несколько дней спустя она зашла в конюшню, чтобы причесать своего пони, Тайфера. Неподалеку два знатных господина обсуждали жеребца и упомянули о его "впечатляющей родословной". У вороного жеребца, статного и сильного, наблюдался выдающейся величины член, но это свойство, судя по всему, не было основным фактором, определявшим качество родословной - по меньшей мере в том, что касалось родословной Мэдук. Не могли же Девонета и прочие фрейлины предполагать, что у принцессы должен вырасти подобный орган!
А тогда что именно подразумевалось под "родословной"? Может быть, знатные господа намекали на роскошную пушистость конского хвоста? Вряд ли. Мэдук отвергла эту теорию по тем же причинам. Она решила не гадать, а расспросить кого-нибудь при первой возможности.
У Мэдук сложились более или менее приятельские отношения с принцем Кассандром, единственным сыном короля Казмира и королевы Соллас. С годами Кассандр стал самоуверенным удальцом, искавшим развлечений хотя бы потому, что этого требовал присущий молодости избыток здоровья и энергии. Кассандр был силен, хотя скорее тяжеловат, нежели ловок. Он коротко стриг жесткие светлые кудри; его круглое лицо казалось слишком обширным для тонкого носа, маленького рта и близко посаженных голубых глаз. Кассандр унаследовал от отца - или, может быть, усвоил посредством подражания - целый набор резких коротких жестов и повелительных манер. Соллас, несомненно, наградила его тонкой, розовато-бледной кожей, маленькими ладонями и ступнями и характером более доступным и покладистым, чем у короля Казмира.
Мэдук нашла Кассандра сидящим в одиночестве в оранжерее и сосредоточенно пишущим что-то гусиным пером на листе пергамента. Некоторое время Мэдук молча наблюдала за принцем. Возможно ли, что Кассандр решил посвятить себя поэзии? Сочиняет оду к возлюбленной? Романс или балладу? Кассандр поднял голову и заметил племянницу. Отложив перо, он спрятал пергамент в ларце.
Мэдук осторожно приблизилась. Кассандр, судя по всему, был в приподнятом настроении и обратился к принцессе с витиеватым шутливым приветствием: "Тебе поем мы славу, о мстительная фурия Хай-Хайдионаоблаченная в сполохи лиловых молний! Кому суждено стать очередной жертвой, познавшей разрушительную силу твоего гнева? Или, другими словами, горечь перезревшей айвы, прилетевшей по лбу?"
Губы Мэдук покривились в некотором подобии улыбки; она присела на скамью рядом с Кассандром: "Его величество строго запретил мне бросаться фруктами". Помолчав, Мэдук вздохнула: "А жаль! Это было полезно для всех заинтересованных лиц. Но я решила быть паинькой".
"Мудрое решение".
Мэдук задумчиво продолжала: "Казалось бы, принцесса королевской крови должна иметь право бросаться айвой в кого угодно и когда угодно, если ей так вздумается".
"На первый взгляд так может показаться, но нельзя не принимать во внимание требования этикета. Благопристойное поведение - важнейшая обязанность любой принцессы!"
"А моя мать, принцесса Сульдрун - она вела себя благопристойно?"
Приподняв брови, Кассандр с любопытством покосился на маленькую собеседницу: "Что за вопрос! Как на него ответить? Честно говоря, я мог бы выразиться только таким образом: "Не совсем"".
"Потому что она жила одна в саду? Или потому что я родилась, когда она еще не вышла замуж?"
"Ни то, ни другое не считается достаточно благопристойным поведением".
Мэдук поджала губы: "Мне хочется больше о ней узнать, но мне никто ничего не говорит. Почему все молчат о моей матери?"
Кассандр невесело рассмеялся: "Потому что обо всей этой истории никто на самом деле ничего не знает".
"Расскажи - что ты слышал о моем отце?"
"Что я могу сказать? Я почти ничего не знаю, - осторожно произнес принц. - Судя по всему, какой-то проходимец, молодой и пригожий, нашел Сульдрун в саду и воспользовался ее одиночеством".
"Может быть, ей нравилось с ним встречаться?"
"Сульдрун вела себя неприлично, и лучше не придумывать ей оправдания, - с неубедительной чопорностью ответствовал Кассандр. - Но безродный бродяга, ее любовник, позволил себе невероятную наглость! Он насмеялся над достоинством королевской семьи и вполне заслужил свою судьбу".