- Мы бежим, - со спокойной усмешкой пояснил Киммерион. - Сама понимаешь, отец от своего не отступится, а князь, как известно, бастардов не жалует. Здесь тебе не жить. Да ты ведь и сама хотела сбежать, небось, попрощаться заехала?
- Но ты-то почему бежишь со мной?
- Лиа, или ты сказала что-то, не подумав, или решила меня обидеть, - покачал головой эльф.
- Прости, но…
- У меня же нет никого, кроме тебя, сестренка, - улыбнулся Ким. - А так и ты целее будешь, и я с ума сходить от страха за тебя не буду.
- Но куда мы едем?
- В Империю Людей, разумеется. Лучше бы, конечно, на Север, но в объезд Империи дорога займет около года, а у нас нет этого времени. Я подумал - в Париас лучше не ехать, к оркам и соваться нечего, про Жестокие Пустоши я и вовсе молчу, как и про Сэйкарон… Поедем через Империю, в Мидиграде задержимся, родишь, придешь в себя, и отправимся на север уже втроем.
- Ким, но у нас нет ни денег, ни документов! Вообще ничего…
Вместо ответа эльф снял с пояса кошель и показал сестре.
- Здесь сто золотых имперских марок. А таких кошельков у меня три. Документы тоже есть.
- Но как же я буду рожать без мужа? У людей это не принято, а мы едем в их Империю…
- Кто сказал, что у тебя нет мужа? У тебя есть муж, - криво улыбнулся Ким. - В документах стоят имена Киммериона ан Илленмиль и Лианэй ан Илленмиль, состоящих в законном браке. К счастью, мы с тобой не очень похожи, только глаза одинаковые, но разве люди это заметят?
- Какая у нас фамилия?!?
- Прости, - мягко улыбнулся эльф. - Просто первое, что пришло в голову. Кроме того, мне кажется, будет справедливо, что твой ребенок будет носить имя своего отца.
Лиа подошла к брату, села рядом и обняла его. Они были одни, вдвоем против всего мира, но не сомневались, что победят.
До этого момента Ким все помнил прекрасно. Впрочем, богатая на приключения дорога тоже не забылась. А вот те три месяца, что они прожили в Мидиграде, словно бы кто-то слегка подтер ластиком. Воспоминания были смутные, туманные и обрывочные. Какие-то отдельные моменты эльф помнил хорошо - исхудавшую Лианэй с большим животом, грубое лицо управляющего на плантациях подземных уровней, где Ким делал самую грязную работу за две серебряных марки в неделю, постоянно летящее в их с сестрой адрес оскорбительно-презрительное "нелюдь", холодную комнатушку в общинном доме…
А потом произошло то, что Киммерион с содроганием вспоминал все эти годы. Его жестоко избила банда отморозков, когда он в поисках хоть какого-нибудь заработка скитался по второму уровню Нижнего города. Кое-как добравшись до дома, Киммерион потерял сознание, а на следующий день не смог встать с постели. Нужны были лекарства, но денег на них не было - всего огромного даже по столичным меркам капитала в триста золотых марок брат с сестрой лишились на третий день пребывания в столице - золото отобрали стражники. Как и документы.
Лианэй в отчаянии обратилась за помощью к Мамаше Динки - толстой отвратительной бабе, жившей в комнате напротив и порой предлагавшей мало-мальски привлекательным девушкам возможность быстро заработать денег. Динки согласилась дать Лиа возможность заработать, но каким образом! Сказав, что у нее есть "идеальные" клиенты, она привела трех парней, которые забавлялись с девушкой сначала по очереди, потом вместе, заставляя Кима на все это смотреть. В память эльфа навсегда врезалась фраза одного из них: "Ай да Мамаша Динки! Какой товар! Когда еще удастся отыметь брюхатую нелюдь!".
Когда они ушли, Лиа, не глядя на брата, сказала: "Зато у нас теперь есть две золотые марки…", а, подняв на него глаза, вскрикнула - густые золотисто-каштановые волосы Киммериона стали наполовину седыми.
Как девушка не потеряла после этих издевательств ребенка - неизвестно. Разве что Мерцающая Звезда берегла зачем-то несчастное дитя…
От самоубийства Кима тогда спасло лишь понимание того, что Лианэй без него погибнет.
С того дня в доме периодически появлялась еда, на которую не хватило бы его заработка. Трижды себя презирая и проклиная, эльф старался не думать откуда Лиа достала деньги.
Потом был рейд Шестого Департамента. У эльфов не было имперского гражданства, да и каких-либо других документов… Впрочем, в участке Ким и Лиа впервые за очень долгое время досыта поели, а полицейские, видя откровенно выпирающий живот девушки - она была на двенадцатом месяце - принесли ей одеяла, подушку и матрац.
Через три дня за ними пришли. Четыре неброско одетых человека предъявили полицейским какую-то бумагу и забрали всех не-людей, в том числе Кима с сестрой. Возле участка стояла закрытая карета, в которую аккуратно усадили Лианэй и вежливо, но твердо - Киммериона. Так они попали в ООР, Отдел Особых Расследований, Тринадцатый Стол Имперской Канцелярии.
События следующих двух месяцев память воспроизводить отказывалась напрочь. Дальнейшие воспоминания - обустроенная по вкусу Кима комната, он сидит на полу, рядом лежит Лиа. Исхудавшая, уже без живота, очень бледная и спокойная. Мертвая.
Все, что эльф помнил о последующих двух годах в застенках Тринадцатого Департамента, можно описать скупой, почти ничего не выражающей фразой - глава ООР ставил над ним какие-то эксперименты. Подробностей эльф, к счастью, не помнил. Следующий отрезок времени Киммерион вновь потерял из памяти.
Очнулся Ким в подземной камере. Он был голоден. В камеру бросили человека. Неожиданно клыки эльфа удлинились, он разорвал горло жертвы, с головы до ног перемазавшись в крови. Так Киммерион понял, что стал вампиром.
Много лет Ким провел в этой камере. Через день ему кидали пищу, а когда охрана его не видела, он развивал в себе новые способности и учился ими управлять. А когда представился удобный момент - сбежал.
В душе Киммериона жило лишь одно чувство - жажда мести. Он люто ненавидел Александра Здравовича, и знал его тайну. Но для мести нужны были возможности, а сейчас их не было.
Воспоминания отхлынули. Эльфу хотелось кричать, выть, кататься по полу от душевной муки, но больше всего ему хотелось посмотреть в глаза Здравовича за миг до его смерти и спросить: "За что?"
Через некоторое время Ким забылся тяжелым сном. Впереди было много дел, и ему нужны были силы.
Глава III. Бастард его жены…
Последний раз проведя по лезвию полутораручного меча точильным камнем, Мантикора попробовал ногтем остроту клинка и удовлетворенно улыбнулся. То, что надо. Он еще не знал, кому уготовано обагрить меч своей кровью, но чувствовал только, что в первый раз сталь нового клинка согреет кровь эльфа. Ненавистная раса!
На поляну, посвистывая, вышел высокий темноволосый человек лет сорока. Его пронзительные серые глаза окинули пристальным взглядом полуэльфа, вкладывающего новый меч в ножны.
- Талеанис, ты помнишь, о чем я тебе говорил два года назад? - спросил темноволосый.
- Да, Растэн. Ты говорил, что придет день, когда мне нужно будет самому выбирать в этой жизни путь, - тотчас погрустнев, отозвался Мантикора.
- Вот он, этот день. Но, прежде чем наши дороги разойдутся - возможно, навсегда - я хотел бы тебе кое-что рассказать и кое-что передать, - легендарный мастер клинка Растэн Чертополох сел на камень напротив полуэльфа.
- Мне это не нравится, - пробурчал Талеанис себе под нос. Впрочем, у Растэна был отличный слух.
- Что именно?
- Вычурность и образность твоей речи, - мрачно пояснил юноша - а по меркам смешанной крови, Мантикора был очень юн.
- Ну, прости старика, - рассмеялся Растэн. Смех получился натянутый. - И все же, послушай…
Некогда бродил по миру один воин. Ничем особенным он не выделялся, разве что мечом владел мастерски. А в остальном - обычный человек, высокий, темноволосый, кареглазый.
И не повезло ему как-то раз попасть в крайне хитроумную засаду, подготовленную его старинным врагом. Как я уже говорил, он был очень умелым воителем, и справился с нападавшими, но сам был сильно изранен. Сил хватило лишь на то, чтобы вцепиться в луку седла перед тем как потерять сознание.
Воин долго не приходил в себя. Ночью на поле боя пришли шакалы, они напугали коня, и тот умчался, унося на себе воина.
Несколько шакалов долго гнали несчастного жеребца, а когда они отстали, испуганный конь промчался без остановки еще с десяток миль. Хороший был конь…
Но и тогда, убедившись, что погони больше нет, он стремился ускакать подальше от смердящих тварей, питающихся падалью. И унес воина в одно из западных эльфийских княжеств.
Княжество то именовалось Крионэйским, в честь озера, на берегах которого располагалось. Правил им светлый князь Нортахел. И надо же такому случиться, что конь после долгой скачки выбежал прямо на дальний, необжитый берег озера Крионэ, где в тот момент купалась юная и прекрасная эльфа Инерика, жена князя Нортахела.
Сперва девушка испугалась, когда из кустов на берег выметнулся взмыленный конь, несущий на себе крепко вцепившегося в луку седла израненного человека. Но конь встряхнулся, онемевшие пальцы воина разжались, и он ничком рухнул в траву.