Естественно, я его не послушалась. Врага надо брать врасплох, правильно? Когда он меньше всего ожидает неприятностей с твоей стороны. Поэтому я невинно захлопала длинными ресницами, словно соглашаясь с предложением, покрепче перехватила палку и без предупреждения кинулась на противника.
Стоит признать, прием у меня получился отлично. Я без запинки выполнила сложный пируэт и уже внутренне торжествовала победу, зная точно, что вот-вот отыграюсь на храмовнике за все его издевательства во время тренировок. Но то, что произошло в следующий миг, как-то выпало из моей памяти. Я запомнила лишь слабую улыбку Шерьяна, которая скользнула по его губам, и непонятным образом очнулась уже лежащей на траве.
– Неплохо, – произнес храмовник, восседая на мне и крепко прижимая мои руки к земле. – Можно сказать, даже хорошо. Скорость, конечно, еще аховая, но это дело наживное.
– Слезь с меня! – прошипела я, дергаясь и безуспешно пытаясь освободиться из его захвата. – Что за дурная привычка меня постоянно ронять? Между прочим, я ушиблась!
– Да ладно, – скептически протянул Шерьян, явно не поверив. – Не выдумывай, Тефна. Я проконтролировал твое падение.
Я обиженно засопела, не найдя что возразить на столь самоуверенное заявление. Впрочем, Шерьян практически сразу встал и протянул мне руку.
– Оказывается, ты не совсем безнадежна, – проговорил он с такой самодовольной интонацией, что мне нестерпимо захотелось треснуть его палкой по голове. – Считай, что сегодня обед ты заслужила по праву.
Я гневно поджала губы и, кряхтя, сама поднялась с земли, не прибегая к помощи храмовника. Затем с нарочито болезненной гримасой потерла в очередной раз пострадавшую пятую точку. Шерьян, не выказывая ни малейшего сочувствия к моей боевой травме, лишь весело пожал плечами, будто говоря – сама виновата.
– Никто меня не любит, – пожаловалась я в окружающее пространство. – Только бьют и издеваются всячески. Сволочи, одним словом.
– Ага. – Шерьян кивнул. – И одна из этих сволочей сейчас намерена плотно отобедать. Так что можешь и дальше оставаться здесь и стенать по поводу своей тяжкой доли. Если, конечно, в итоге не боишься остаться голодной.
После этих слов храмовник развернулся и пошел к дому, даже ни разу не оглянувшись, чтобы проверить, иду ли я следом.
– Дождешься ты у меня... – рассерженно пробормотала я себе под нос. – Кошки тоже могут быть злопамятными и мстительными.
Еще раз громко вздохнув, я поспешила в дом. Иначе действительно останусь голодной до вечера.
За обеденным столом сегодня царила непривычная тишина. Иркший с самого утра отправился по каким-то делам в Мейчар и обещал вернуться только к позднему вечеру. Если честно, я была даже рада этому обстоятельству. Не нравился мне названый брат Шерьяна, ой как не нравился. Нет, он не оскорблял и не обижал меня, напротив, старался быть как можно более приветливым хозяином. Да мы и не виделись часто. Я практически все свободное время проводила на тренировках с Шерьяном. Иркший в свою очередь часто уходил в деревню на весь день, а возвращался только вечером. За месяц, который прошел с момента моего возвращения из мира мертвых, мы общались лишь за ужином. Точнее, он общался, а я молчала, уткнувшись в свою тарелку. Уж больно отвратительные разговоры вел Иркший. Настолько отвратительные, что несколько раз я выходила из-за стола в самом начале трапезы и, извинившись, голодной скрывалась в своей комнате. Поскольку боялась, что не выдержу и разобью тарелку о голову вредного старика.
Любимой темой для разговора у Иркшия была бывшая работа Шерьяна. Он с каким-то болезненным сладострастием выспрашивал брата, сколько нечисти тот убил и каким именно образом. Понятное дело, Шерьян лишь отшучивался, бросая на меня виноватые извиняющиеся взгляды. Тогда старик сам начинал вспоминать все известные ему способы умерщвления "проклятых созданий бога-отступника". Начиная от варки заживо и заканчивая четвертованием. При этом Иркший то и дело закатывал глаза и довольно причмокивал.
Конечно, Шерьян пытался перевести ежевечерние разговоры на другую тему. Сначала – мягко, задавая вопросы по хозяйству или интересуясь деревенскими сплетнями. Потом – более жестко, несколько раз даже грубо осадив брата. Но тот не смущался от подобного. Напротив, словно радовался, что его рассказы вызывали столь возмущенный отклик у невольных слушателей.
Я пыталась вызвать Шерьяна на серьезный разговор. Сказать, что мне неприятны подобные темы, тем более за столом. Мол, аппетит портится и кошмары потом снятся. Но Шерьян отказался обсуждать со мной поведение брата. Лишь коротко извинился и напомнил, что мы гости в этом доме, поэтому должны проявить уважение к хозяину.
С тех пор эта тема была под запретом у нас. Мне оставалось лишь терпеть неприятные беседы, втайне подсчитывая дни, когда мы наконец-то покинем дом Иркшия. Однако Шерьян еще ни разу за все это время не завел разговор об отъезде. Интересно, не передумал ли он везти меня к эльфам? Ведь оговоренный месяц, который мы должны были выжидать до отъезда к Гворию, уже минул.
Все эти мысли пронеслись у меня в голове, пока я молча уплетала за обе щеки наваристый борщ, щедро приправленный сметаной и свежим луком. Храмовник же задумчиво крошил в свою тарелку хлеб, практически не прикоснувшись к еде.
– Шерьян! – Наконец я осмелилась нарушить установившуюся продолжительную паузу и задать наболевший вопрос. – Сколько нам еще оставаться в гостях у Иркшия? Ты же видишь, я полностью выздоровела. По крайней мере, без проблем переношу длительные тренировки. Что дальше?
– В каком смысле "что дальше"? – рассеянно переспросил Шерьян, думая о чем-то своем.
– Сколько еще времени ты намерен провести здесь? – тяжело вздохнув, пояснила я. – Месяц, два, три? Быть может, стоит вернуться в Мейчар и узнать, что там творится? Попытаться связаться с Гворием? Надо же хоть что-то делать!
– А кто сказал, что я ничего не делаю? – усмехнулся Шерьян. – Тефна, не беспокойся. Все пока идет своим чередом. За обстановкой в Мейчаре следит Рикки. Я специально оставил его в городе, чтобы он в случае каких-нибудь новостей срочно связался со мной. Гворий даст мне знать, когда нам выезжать в эльфийские леса. Так что расслабься и отдыхай.
Я с сомнением хмыкнула. Да, вроде бы пока никаких поводов для опасений нет. Но почему-то в последние дни мне все чаще кажется, будто над моей несчастной головой сгущаются очередные тучи. Или я стала слишком подозрительной?
Ответ на этот вопрос мне пришлось узнать неожиданно быстро – ночью этого же дня.
* * *
Я сидела в удобном кресле, которое стояло по самому центру комнаты, и безучастно смотрела в окно. Ясная безоблачная погода к вечеру внезапно испортилась. Край неба, видимый мне через стекло, угрожающе темнел, наливаясь фиолетовыми тучами. Где-то далеко уже полыхали зарницы, пока еще бесшумно разрывающие грозовую хмарь. Ох и знатный ливень ожидается. Но оно и к лучшему – дождя уже давно не было. Хоть пыль немного прибьет.
В дверь предупреждающе стукнули, и, не дожидаясь разрешения, в комнату вошел Шерьян.
– Похоже, тренировки сегодня не будет, – сказал он, кивнул на творящееся за окном безобразие.
– Я вижу, – отозвалась я, уныло покосившись на банку с мазью, которую храмовник держал в руках. – Опять меня мучить будешь? Может, уже хватит? Рана зажила давным-давно.
– Но шрам-то не пропал. – Шерьян улыбнулся. – Тефна, не вредничай. Чуть-чуть осталось потерпеть. Или ты считаешь, что твоей красоте ничего не в силах повредить?
Вместо ответа я печально вздохнула и покорно задрала рубаху, уже не смущаясь от необходимости оголяться перед мужчиной. Немудрено – за проведенное здесь время привыкла к ежевечерним экзекуциям.
Шерьян ловко провел мазью по белесому рубцу, уже с трудом различимому на фоне кожи. Я привычно хватанула воздух открытым ртом, пережидая резкий всплеск боли, и торопливо вернула рубаху на старое место.
– Что-то Иркший задерживается. – Шерьян не торопился покинуть меня. Вместо этого он бесцеремонно расположился напротив, подвинув ближе стул.
– Наверное, решил заночевать в Мейчаре. – Я пожала плечами. – Вон какое ненастье надвигается. Приятного мало по раскисшей грязи на попутных телегах трястись. Если в такую погоду вообще кто-нибудь рискнет отправиться в путь.
– Ну попутчика найти не сложно. – Шерьян несогласно хмыкнул. – Из соседней деревни много кто каждый день в город и обратно ездит. На рынок или по делам.
– Значит, просто задержался, – предположила я. – Или к ночи приедет.
Храмовник поморщился, но ничего не сказал. Вместо ответа он встал и подошел к окну, за которым уже ощутимо громыхало, но дождя еще не было.
– Неспокойно у меня как-то на душе, – глухо признался он, прислоняясь лбом к стеклу. – Наверное, просто из-за грозы. Словно черные кошки сердце дерут когтями.
– Хорошо, что черные, а не серые, – не удержалась я от усмешки, но затем сменила тон на более серьезный, обеспокоенно поинтересовавшись: – Шерьян, ты чего-то боишься?
– Не знаю, – уклончиво ответил он. – Вроде бы волноваться не о чем. Если Марий и остался в городе, то вряд ли он обнаружит, где мы скрываемся. В любом случае Рикки успеет нас предупредить. Но все равно. Три дня как неспокойно мне что-то.
– Мне тоже, – невольно призналась я. – Странное чувство – будто вокруг неуклонно смыкается западня. Однако браслет не показывает опасности.
Шерьян медленно провел пальцами по подоконнику, будто стирая пыль. Мертвенные отблески молний, которые теперь били почти беспрерывно, ложились на его лицо синеватыми тенями. В комнате стремительно потемнело.